Слухи - Хэйди Перкс

говорила ни о чем конкретном, напротив, перескакивала с одной темы на другую, и Грейс не всегда понимала, о чем речь. Анна пребывала в нервном возбуждении, однако обходила молчанием и Хизер, и свое пари.

И лишь в десять часов вечера, когда они уже легли, Грейс сказала:

– Мы не можем туда пойти, понимаешь?

Приходилось действовать тайно, балансируя между признанием, что затея неудачная, и прямыми уговорами передумать. Пусть Хизер потащит Анну на скалы посреди ночи, а потом что-нибудь пойдет не так, например, проснется папаша Анны и станет звать дочь, и ее дружбе с Хизер придет конец.

Анна сразу села на кровати и перегнулась через край:

– Ты серьезно?

– Анна, я не хочу, чтобы ты туда шла. Это опасно.

Грейс знала, что это выведет Анну из себя, и действительно, у подруги сделался такой вид, будто она готова вспылить.

Но Анна только прошептала:

– Ты мне не мать!

Грейс отшатнулась и прищурилась. Она чувствовала, куда клонится разговор, но приходилось выдерживать роль.

– Ну и оставайся! – бросила Анна. – Хизер так и сказала, что…

Новый удар Грейс перенесла молча. Она притворилась, будто передумала. Следовало убедиться, что Хизер придет на встречу, но ей очень хотелось, чтобы Анна прекратила повторять за Хизер все подряд.

Грейс знала, что Анна нуждается в руководстве, потому что дома ей посоветовать некому. Она спрашивала Кэтрин о менструациях, мальчиках и о том, больно ли прокалывать уши. Порой Грейс казалось, будто Анна отчаянно ищет замену матери.

Грейс взяла эту роль на себя и девять лет успешно с ней справлялась, и вдруг Анна взбунтовалась. Грейс не могла вынести незаслуженного предательства и зияющей пустоты, оставшейся после отвернувшейся подруги. Да кто такая Анна, чтобы ее бросать? Всякий раз, задаваясь этим вопросом, Грейс накручивала себя все сильнее и наконец решила доказать Анне, как жестоко та ошибалась.

– Я пойду, – заявила Грейс. – Не хочу, чтобы ты шла туда одна.

Анна улыбнулась, но, казалось, не обрадовалась.

Грейс смотрела, как она натянула спортивные брюки и фиолетовый худи. Час назад ее папаша закрылся в гостиной, где он мог бездумно глядеть в телевизор, поставив на живот банку пива, и засыпать в кресле.

Грейс крадучись вышла за подругой. Они тихо спустились на первый этаж, покосились на спящего отца Анны, натянули кроссовки и выбрались на улицу.

Заметив Хизер, Анна ускорила шаг. Грейс шла нехотя, но дальше она и не собиралась. Схватив Анну за локоть, она попыталась удержать ее:

– Мы не можем на такое решиться, это глупо! Что скажет твой отец, если он тебя застукает?

На это Грейс, собственно, и надеялась.

Она не знала, о чем подумала Анна, но та вдруг остановилась. Грейс даже показалось, что Анна сейчас согласится вернуться. Однако ее план сработает, только если Анна пойдет с Хизер!

Но Анна холодно взглянула на нее и произнесла:

– Ну, тогда иди обратно. Я вернусь позднее.

Хизер нетерпеливо махала рукой Анне, и та повернулась к Грейс спиной и зашагала прочь. Грейс так хотелось подбежать и врезать Хизер кулаком в нос, но она сдержалась. Вернувшись в дом Анны, она поднялась в ее комнату, легла на матрас и уставилась в потолок с выцветшей краской, облупившейся в тех местах, где раньше, в детстве, были наклеены неоновые звездочки.

Прошло не более десяти минут, когда Грейс вскочила и, схватив свитер со спинки стула, на цыпочках снова вышла из дома.

Она не могла лежать несколько часов, представляя, что там происходит без нее. Ей требовалось все увидеть своими глазами. Пришлось прибавить шагу и даже перейти на бег, пока вдалеке не показались Анна и Хизер. Держась на расстоянии, Грейс шла за ними до скалы Крейна. Ночь вступила в свои права: свет словно исчез из летнего воздуха.

Грейс не взяла фонарик, но могла различить в темноте оба силуэта и незаметно подобралась поближе, чтобы понять, что они затевают, однако не выдать себя.

Глава 17

Анна

Бен поднялся и поставил кружки в раковину. Взявшись за край, он низко нагнул голову и тут же откинул, разминая плечи.

– Продолжай, – попросил он. – Расскажи, как ты съездила к Кэтрин.

Я вспомнила, как стояла перед бунгало матери Грейс. Я была у нее всего однажды, через три недели после смерти Генри, ее мужа. Я тогда только вернулась из отпуска и очень сожалела, что не успела на похороны, чтобы поддержать женщину, которая меня практически вырастила.

Отец Грейс относился ко мне иначе. Он был приветлив, хотя и суховат, и не проявлял ко мне интереса. В детстве я в основном держалась Грейс и Кэтрин. Когда я подросла, Генри, помнится, обычно уходил в другую комнату, а Кэтрин вскоре шла за ним. Даже в выходные он редко поднимал голову