Амаира Первого дома - Ина Деш

принцессы. Прощание с дедом вышло каким-то скомканным. Шарлинта и сама не знала, что именно ожидала от императора. Но когда он, потрепав ее по макушке, пожелал счастья и скрылся в портале, девушка еще долго смотрела ему вслед, ощущая странное чувство потери.

— Маленькая?

Трейвент заботливо поправил волосы и накинул капюшон на голову Лин. Принцесса отвлеклась от созерцания темноты, в которой уже окончательно растворились искры портала, и подняла растерянный взгляд на амаира. Искреннее восхищение. Оно совсем не привиделось ей там, в тронном зале в Чардифе во взгляде среднего амаира. И тогда, и сейчас, он смотрел на Шарлинту, как на какое-то неведомое чудо. Как смотрела она на драконов. Своих драконов. Красный, например, у принцессы никакого особого душевного трепета не вызывал.

— Что ты подумал, когда увидел меня впервые?

Шарлинта и сама не поняла, как произнесла это вслух. Конечно, такие вещи стоило спрашивать только наедине, но почему-то ей было важно знать ответ именно сейчас.

— Что ты намного чудеснее, чем я представлял, — не задумываясь, ответил феникс.

Представлял. И снова это странное ощущение, что так тщательно хранимая амаирами тайна стеной стоит между ними. Шарлинта должна была обрадоваться подобному ответу, любая бы обрадовалась, но вместо этого в голове взбудораженной стайкой закружились новые вопросы. Зачем представлял, если существовал официальный портрет, выпущенный к пятнадцатилетию принцессы. Вполне правдоподобный, без избыточных приукрашиваний, узнаваемый. Только с платьем для портрета матушка явно перемудрила. Чересчур длинное, чрезмерно вычурное, сверх меры блестящее из-за неприличного количества драгоценных камней, которыми его расшили, слишком откровенное в плане выреза на груди, излишне манерное. Принцесса подобную одежду и носить-то толком не умела. В пятнадцать лет она еще порой пряталась в королевском саду, забираясь на деревья, как мальчишка. И наверное, матушка была права, что просила у короля немного продлить детство старшей дочери.

Трейвент, наверное, все еще ждал какую-то реакцию в ответ на свое откровение, но Шарлинта могла лишь молча смотреть на своего феникса. Все равно нужные слова не находились.

— Пойдем домой, жена.

Ладонь Икрея накрыла пальцы девушки. Жена. Это звучало более чем странно. К насмешливому «принцесса» Шарлинта уже привыкла, а «жена» — казалось чужеродным. И младшенький был все тот же — озорная мальчишеская улыбка на красивых губах и в голубых глазах, а принцессу почему-то кольнуло в груди. Она на самом деле ничего о них не знает. Даже третьи ипостаси Равенеля и Икрея остались для нее загадкой. Вот эта кажущаяся легкость младшенького — это наносное? Маска? Защитная реакция мальчика, рано потерявшего родителей? Почему она не говорила с Икреем о самом важном — о нем? О чем думала? Теперь они неразрывно связаны друг с другом. Незнакомые, по сути, совсем еще чужие. Но семья. Под искрящимися от смеха голубыми глазами глубокие тени. Икрей, как и старшие братья мало спал прошлой ночью. А принцесса все стояла возле пещеры хранителя, застыв на месте, как соляной столб, и тянула время. Время до того, как они попадут домой и в спальню. До того, после чего ее амаиры смогут отдохнуть.

— Пойдем, — произнесла Шарлинта спокойно, но как будто не своим голосом, так странно он звучал.

Вторую ладонь она отдала Трейвенту. Феникс переплел свои пальцы с пальцами девушки, и по руке вверх побежало приятное тепло. Они так и вели ее до самого дома. А Равенель шел сзади, как и Саарита. Принцессе всю дорогу почему-то хотелось обернуться, проверить, что они там делают. Но не повернулась. Ни разу. Мышцы шеи даже свело от попыток удержать голову на месте. А в горле рос болезненный царапающий ком странной необъяснимой обиды. Это растущее напряжение казалось вполне осязаемым, заденешь нечаянно — искры посыпятся. Чудное какое-то свадебное послевкусие, ничем не напоминающее то, что принято считать счастьем.

Он обогнал их почти у самого крыльца, встал перед Шарлинтой, загораживая путь и вынуждая поднять глаза. Это было очень непросто, удерживать внешнее спокойствие, как того требовали приличия, при такой буре внутри. Бури, с которой она сама уже не справлялась. Особенно после того, как Икрей и Трейвент отпустили ее ладони. Лин словно дополнительной опоры лишилась.

— Что с тобой, моя маленькая? — спросил Равенель.

Голос. Его голос всегда как-то особенно задевал принцессу изнутри, привлекал, томил. Но вот это короткое «моя» словно теплой ласкающей волной прошлось по всему телу, избавив от холода, колючего комка внутри и неуверенности.

— Все хорошо. Только немного замерзла.

Ее ответ прозвучал искренне. Шарлинта и на самом деле была искренней. Уже все стало хорошо. А мучившие мысли и страхи лучше было оставить здесь, во дворе, за порогом их дома, за порогом их новой общей жизни.

Через порог принцессу переносил на руках Икрей. Она не стала спрашивать, является ли это традицией, либо же просто амаиру так захотелось. Для вопросов еще будет время. Потом. А сейчас внутри все сжалось от ожидания. Это нельзя было назвать страхом, скорее предвкушением, иного более точного определения Шарлинта подобрать не смогла. Трудно правильно назвать то, о чем имеешь весьма смутное представление.

Принцессу поставили на ноги лишь посреди ее спальни. Их спальни. Шарлинта даже не заметила, кто именно снял с нее плащ. В комнате было тепло, но внутренняя дрожь никуда не исчезла. Принцесса обхватила себя руками, пытаясь… Согреться? Спрятаться? Закрыться? Кто бы ей самой это объяснил.

— Проголодалась? — тихо спросил Равенель, тыльной стороной ладони обведя контур лица девушки.

Такой простой короткий вопрос, на который почему-то так сложно ответить. Сложно понять, о чем именно ее спрашивают.

— Нет, — тихо выдохнула принцесса, когда Равенель пальцем обвел по контуру ее уха, снимая тяжелые серьги.

Сначала одну, потом другую. Толпа мурашек побежала по спине девушки, и причиной этого был явно не холод. Нел снова погладил ее щеку, мягко приподнял лицо за подбородок, поймал взгляд. Предгрозовая синь его глаз затягивала, держала, просила довериться. И принцесса никак не могла из нее выбраться. Даже когда пальцы младшенького, подошедшего сзади так близко, что Шарлинта буквально чувствовала, как движется его грудная клетка во время дыхания, невесомо прошлись по ее шее, девушка не могла повернуть голову. Пальцы перебрались на застежку ее колье, а по шее дорожкой легких поцелуев снизу вверх прошлись мужские губы, прихватили мочку уха, провели языком по чувствительной коже