Плетущая - Лия Арден

лицо у неё бесспорно красивое. Наёмники её к себе возьмут. Отыграются сперва за смерти своих соратников, может, после перепродадут кому, а может, убьют – не ясно. Но тяжело будет её отыскать, если увезут из Визны. Я же выяснил, когда по её душу придут.

Ену замутило. То, что Мстислав хотел её убить, откровением не стало, но она не думала, что он её продаст. Похоже, убийство Вихало и Яна Мстислав повесил на неё, а наёмники и без особых доказательств поверят в это.

– Что же ты хочешь взамен? – всё-таки поинтересовался Рокель, сложив руки на груди.

– Моя дочь. Возьми её женой, она давно в тебя влюблена. Не место ей быть наложницей, она станет достойной парой визинскому герою.

Ена ожидала, что Рокель презрительно рассмеётся, поднимет Врана на смех, но тот принял задумчивый вид, потёр пальцами подбородок, коснулся своих губ, возводя глаза к небу, будто вспоминая. Спина Ены покрылась мурашками, неприятное ощущение сдавило желудок, пока взгляд не отрываясь следил за Рокелем.

– А ведь в юности Милана мне симпатична была.

Врёшь!

Ена до скрипа стиснула зубы, вспомнив, как оттащила девицу за волосы от Рокеля.

– Батюшка даже обговаривал со мной и братом, что один из нас на Милане женится.

Лжец!

Не было таких разговоров. Пальцы до заноз впились в брёвна рядом. Мозгами Ена догадывалась, почему Рокель так отвечает, зачем беседу поддерживает, но сердце сжималось, дышать стало труднее, а желание уйти и перестать слушать враньё нестерпимее.

Она зажмурилась, стараясь изгнать из головы сомнение: тонкий голосок, напоминающий, может ли она вообще верить Рокелю или же он с ней играл. Втирался в доверие. Вот он ёрничает, бросается обвинениями, а в следующий момент обнимает, безмолвно обещая защиту. Ена похолодела: он ни разу не сказал, что не злится на неё, что понимает, почему она так поступила, что простил. Она отчётливо осознала, что Рокель действительно продолжает злиться, хоть и старается гнев контролировать. Он на самом деле не знает, почему она так поступила, и тем более он…

…её не прощал.

Силы покинули Ену, она обмякла, бесшумно опустившись на колени.

– Однако Милана княжеская наложница, да ещё и с сыном от Злата, – напомнил Рокель, но не отказался от предложения.

– Частые случаи, когда князь одаривает приближённых собственными наложницами, ведь те собраны из прекраснейших дев, да и приданое ей выплатят внушительное. Я могу поговорить с князем, убедить его отпустить Милану. Пора князю гарем свой обновить, – многозначительно заверил Вран, явно веселея, что Рокель готов к обсуждению.

– Я подумаю над предложением.

– Тогда лучше решить до вечера, а не то мои новости тебе уже не пригодятся.

Ена сжалась за брёвнами, обхватив колени. Разговор оборвался, собеседники разошлись, а она ещё долго не могла заставить себя встать, скованная окутавшим её опустошением.

Подслушав вести о будущем нападении раньше, Ена начала бы готовиться. Остерегалась бы всех, шпионов бы подкупила, чтобы больше выяснить, но в этот раз она просто вернулась в светлицу и доплела покрывало, которое давно хотела закончить, а затем направилась к себе и легла спать. Она ни к чему не готовилась и не обдумывала опасность, продолжая тонуть в незнакомом ранее безразличии, не ощущая голода или же страха. Единственное, что она чувствовала, – это усталость, поэтому уснула, едва забравшись в кровать.

Рокель не пришёл вечером, не разбудил её ночью, и даже утром она его не встретила. Казалось, уехал куда-то вместе со своими сеченскими дружинниками. Бывало такое не раз, но сегодня его исчезновение особенно сильно напугало. Ена думала, что между ними что-то переменилось, воспоминания смущали, а тело вздрагивало, когда она воспроизводила в голове его прикосновения. Тогда ей почудилось, что между ними происходит нечто особенное, но теперь сомневалась, что оно действительно этим было. Сколько раз она себе признавалась, что не понимает нового Рокеля, и всё же не переставала удивляться собственной наивности. Рядом с ним она слепла, становясь той самой беззащитной Еной, которую когда-то безжалостно убила, чтобы выжить в княжеском гадюшнике. Доверчивость была опасной, а слабая надежда губительнее любой отравы.

Наконец приняв свою глупость, Ена переоделась в сарафан попроще, волосы в косу заплела и взяла корзинку, чтобы в город сходить. Давно она пряжу не выбирала. После подслушанного разговора лучше было бы на княжеском дворе остаться, да зная, что наёмники Мстислава и там спокойно разгуливают, сомневалась, что её что-то убережёт, а оставаться в тереме она не могла. Знакомые стены душили, от запахов едва ли не мутило так, что даже предчувствие смерти никак её не тревожило. Ена не раз ловила себя на мысли, что устала от пряток со своими убийцами, уж проще встретить их лицом к лицу, чем жить так, как она живёт.

Только успела Ена выйти из собственной спальни, развернуться, чтобы дверь запереть, как на голову ей сзади накинули мешок. Она закричала, но звук заглох из-за чужой ладони. Она попыталась вдохнуть, да мешковина почти душила. Нападавшие не переговаривались и не угрожали, действовали молча. Несколько пар рук её держали, мешок на голове затянули, рот продолжали затыкать. Ена брыкалась, кому-то врезала своей корзинкой, которую тут же вырвали из рук. Она вытащила кинжал из-за пояса, но атаковала вслепую и слишком размашисто. Оружие выбили. Ена без остановки извивалась и царапалась, не соображая, тащат ли её куда-то. Мешок пах странно, землёй и травой, не прилегал плотно к голове, но из-за страха Ену душила паника, казалось, воздуха не хватает, перед глазами плясали пятна, а в голове звенело, и перед самой потерей сознания она узнала запах. Мешковину пропитали белой усыпляющей дурман-травой.

Глава 22. Настоящее

Морана и Алай вместе с оживлёнными девушками остались где-то за спиной. Ена неслась вперёд, ориентируясь на далёкий пожар. Сперва кто-то кричал ей вслед, но она припустила так внезапно и с незнакомой для себя скоростью, что голоса быстро стихли за свистом ветра в ушах. Не раздумывая, Ена ворвалась под сень рощи и, на ходу перепрыгивая через коряги и камни, продолжала бежать вперёд.

Иногда ей чудилось, что кто-то следует за ней, но Ена если и замирала, то на краткое время, чтобы перевести сбитое дыхание. Она не оборачивалась и не испытывала страха, что сбежала от самой богини смерти. Её не волновало, встретит ли она в лесу мертвецов, не задумалась об этом, охваченная стремлением увидеть город, в котором ни разу не была. И она всей душой надеялась, что тот стоит и стены его крепки,