На грани развода. Вернуть любовь - Злата Романова

ты составлял глупые планы примирения, используя меня как какую-то бесчувственную пешку!

– А ты не использовала меня? – спокойно спрашивает мужчина. – Брось, Ксюш, если бы я действительно влюбился в тебя, что бы со мной было? Я оказался бы той самой использованной пешкой в твоей игре против Глеба. Мои мотивы хотя бы были бескорыстными. Если бы я просто хотел развлечься, то давно воспользовался бы твоей уязвимостью и получил бы намного больше, чем ты готова была мне дать. Разве я когда-нибудь всерьез приставал к тебе? Настаивал на близости? Отключи свое эго и подумай об этом. Тогда и разговор пойдет как у взрослых, адекватных людей, без этих детских обидок. А нам есть что обсудить, учитывая, что ты беременна от моего друга и очевидно, что он об этом не знает.

Глава 27

Ксюша

– Я так и не поняла, если честно, что у вас с Никитой, – улучив минутку во время шумного детского праздника, признается мне Эля.

– Кто бы мне самой это сказал. Мы сходили на несколько свиданий, но ничего такого, – пожав плечами, налегаю на закуски, аппетит просто зверский. Новый этап моей беременности.

– Лучше бы так и продолжалось. Ты извини, я лезть не хочу, но… Глеб…

– А что Глеб? Мы почти в разводе, – делано равнодушно обвожу взглядом двор с зеленым газоном перед домом друзей. – Ты только не говори ему про то, что с Никитой мы больше по-дружески общаемся, ладно? И Демиду не говори. Если думают, что с Ником у меня что-то есть, то пусть. Он и сам не против послужить мне прикрытием. Мы говорили об этом, прежде чем решиться прийти сюда вместе.

– Не скажу, но ты уверена, что это хорошая идея? – неуверенно смотрит на меня подруга.

– Уверена, Эль. Я не могу отменить развод. Слишком много всего произошло между нами с Глебом. Вы и половины не знаете, а я не хочу об этом распространяться.

Даже Никите, который пытался вправить мне мозги, я рассказала только об отношении Глеба к моей первой беременности, обо всех его реакциях и обидных словах. Я была настолько убедительна, что он согласился пока и дальше играть в моего ухажера, но взял с меня слово, что я не заставлю Глеба думать, будто ребенок от него, когда живот станет заметен и все узнают. Наш с Глебом развод к тому времени уже будет окончен официально. Это так затянулось только из-за путаницы в документах на заграничную собственность.

Что же касается картин, то они лежат, все еще упакованные, в квартире родителей. Я не осмелилась их открывать, чтобы не уноситься в воспоминания, смотря на изученные до мельчайшей детали полотна. Искусство для меня не просто хобби, это сама жизнь, запечатленная на холсте. Когда мы только начинали встречаться, Глеб думал, во что вложить деньги, и именно я была той, кто отбирала эти картины современных художников на аукционах и выставках. Глеб покупал их даже не на свое имя, так что они едва ли могут считаться совместно нажитым имуществом. Кто же знал, что они станут для нас предметом споров? Впрочем, это уже не имеет значения. Он их вернул, как только понял, что развод неизбежен.

Я оглядываюсь кругом, пытаясь взять себя в руки, и невольно начинаю улыбаться, потому что именинница Соня веселится, словно в последний раз. На батутах самозабвенно прыгают дети, аниматор готовит мыльные пузыри, гости группками собираются возле столов, на гриле муж Эли готовит мясо. Идиллия. Становится грустно. Ведь такое будущее для нас с Глебом невозможно. Семейный праздник для нашего ребенка, мы в качестве счастливых родителей, улыбки и веселье. Замираю, когда вижу знакомый силуэт, но нет, это не Глеб. Как же перестать искать его среди толпы и ждать? Никак не угомонить эту чертову любовь, которая запустила корни в самую глубину моего сердца. И никакое предательство не смогло ее уничтожить. Притупить на какое-то время, чтобы заставить меня поверить, что все позади, а потом безжалостно зажечь с новой силой.

– Я не верю, что он сдался, – твердо говорит мне Эля. – Это непохоже на Глеба. Он так любит тебя!

Знала бы Эля, что случилось на самом деле, не защищала бы моего почти бывшего мужа.

– Порой любви недостаточно.

– Для нас оказалось как раз достаточно, чтобы простить друг друга и построить новое будущее.

Подруга переводит взгляд на своего мужа, и удивительный факт: он словно чувствует это и поднимает голову от гриля в тот самый момент, когда она смотрит на него. Любовь между ними осязаема, почти можно потрогать. Они улыбаются друг другу, и у меня снова сжимается сердце. Нет, вовсе не от зависти или тоски. От страха. Вдруг я не дам Глебу шанс и потеряю его навсегда. Эля нашла в себе силы простить страшное предательство. Если сравнивать, то Демид поступил с ней гораздо хуже, чем Глеб со мной. Выгнал беременную из дома, поверил в измену, не признавал собственного ребенка, не давал видеться с дочерью. Но они смогли перешагнуть причиненную друг другу боль, справились.

А что мы? Неужели мы слабее? Или наша любовь не так сильна? Почему мы не стараемся даже понять друг друга? Что же мы делаем…

Беременность творит со мной странные вещи. Я становлюсь излишне мягкой, сентиментальной и плаксивой. Слезинка срывается из уголка глаза и стремится вниз по щеке. Так жаль себя, жаль наше прошлое с Глебом. Мне так не хватает его рук, его губ, наших объятий, нашей близости – не столько телесной, сколько душевной. Ведь мы были близки когда-то, делились друг с другом своими чувствами и мыслями. Говорю себе, что нужно быть гордой, сильной, но я так устала бороться с собой, что, когда вижу Глеба здесь, даже чуть подаюсь вперед… Но останавливаюсь, просто рассматриваю его издалека, понимая, что каждая моя клеточка отзывается на него.

Он отец моего ребенка. Разве честно скрывать это? Неужели я буду мстить ему за то, что он умолчал о своей тайне? После разговора с Никитой я еще больше усомнилась в целесообразности своих действий.

Совсем запуталась