Голливудский мустанг - Генри Денкер

— Малыш, театр — это сплошной компромисс. Добиваются успеха те, кто идет на взаимные уступки. Поверьте мне, мы оба в этом заинтересованы.

Художник, человек опытный, не нуждался в долгих объяснениях. Он предвидел просьбу уменьшить освещение и знал, чем она была вызвана.

Люди, доев бутерброды и выпив кофе, начали возвращаться в гостиницу. Скоро на сцене остались только Джек и Кермит. Они думали, что Джулия ушла к себе в номер. Но она внезапно появилась из гримерной. Актриса держала в руке несколько страниц. Когда Джулия приблизилась к мужчинам, они увидели, что она сильно напилась и потеряла способность владеть своим лицом; оно стало бесформенным, опухшим.

Ее заметное стремление говорить четко, ясно свидетельствовало о том, что она знает о своем состоянии. Джек услышал шепот Кермита: «Господи!»

— Джек, дорогой, у меня кое-что есть. Конечно, это только набросок, но, думаю, он поможет делу. Я готова изобразить… сыграть… это…

— Дорогая, уже поздно, вы устали.

— Знаю. Но завтра — премьера. Мы не можем искать концовку спектакля в день премьеры. Мы должны найти ее сейчас!

Джек посмотрел на Кермита, который еле заметно кивнул. Но это было лишь разрешением делать и говорить все, что могло успокоить Джулию.

— Конечно, дорогая, давайте найдем ее. Сейчас.

— У меня появилась идея, — сказала она, бросив мимолетный взгляд на исписанные страницы. Затем Джулия взяла Джека за руку, усадила его на диван и жестом попросила Кермита отойти в сторону.

Она вышла на середину сцены и, обращаясь частично к Джеку, частично к пустому залу, сказала:

— Вы понимаете, что главное — это спектакль. Мы обязаны спасти его. Авторы иногда не видят, что идет на пользу пьесе. Я уже сталкивалась с этим. Не раз. Вы должны защитить пьесу от автора.

Этот драматург не знает женщин и ничего не знает о любви. По-моему, он гомик! Иначе он не сочинил бы такой концовки.

Этот юноша не может уйти от этой женщины! Никогда! Он слишком сильно любит ее. Возраст не имеет значения. Эта привлекательная, добрая, нежная, зрелая женщина научила его любить. Он никогда не бросит ее.

— Но, дорогая, — перебил Джулию Джек. — Мы знаем, что они не могут остаться вместе.

— Конечно, нет! Но… он не оставляет ее. Она оставляет его. Это — единственный выход. Она уходит от юноши несмотря на его протесты и мольбы. И делает это ради него.

Только так поступила бы героиня, потому что она добра, благородна и способна на самопожертвование. Она отказывается от своих желаний ради блага юноши, который мог быть ее сыном. Она видит тут долю инцеста. Я-то знаю, дорогой. У меня есть шестнадцатилетний сын. Мне понятны ее чувства. Она должна уйти от него. И сделает это.

— Джулия, дорогая, пожалуйста, — перебил ее Джек. — До начала премьеры осталось восемнадцать часов. Мы не можем за такое короткое время переписать заново и отрепетировать главную сцену спектакля. Не можем!

— Но я уже придумала ее. Она у меня здесь!

Джулия подняла руку со смятыми листами. Джек посмотрел в глубину темного зала и услышал с трудом сдерживаемый голос Кермита.

— Джек, если Джулия взяла на себя труд написать новую сцену, мы обязаны посмотреть ее.

Финли протянул руку к исписанным листам, но актриса сказала:

— Это просто набросок. Без диалога. Тут нечего читать. Лучше я покажу. Так будет понятней.

Она положила страницы на диван и начала показывать сцену, родившуюся в ее затуманенном алкоголем сознании. Актриса обозначила место, где должен стоять юноша, объяснила, как ему следует играть. Приблизительно воспроизвела их диалог и ее уход.

Все это время Джек и Кермит отчаянно придумывали доводы против ее варианта. Когда Джулия закончила, Джек уже мог произнести их.

— Дорогая… дорогая… подождите! Выслушайте меня.

Он подошел к ней, взял обе ее руки.

— Вы понимаете, что вы делаете?

Она посмотрела на него, с трудом фокусируя глаза.

— Стремясь спасти спектакль, вы губите себя!

— Что вы имеете в виду… гублю себя? — выдохнула актриса.

— Джулия Уэст уходит со сцены и оставляет перед занавесом юношу? Вы можете пренебречь своими интересами. Я же, думая о себе, хочу видеть перед последним занавесом Джулию Уэст, потому что этого хочет публика. Именно ее, Джулию Уэст, и никого другого. Люди придут, чтобы увидеть ее. Поэтому вы не можете уйти в самом конце. Уже по этой причине мы должны оставить финал в прежнем виде!

Джек повернулся, ища поддержки.

— Верно, Кермит?

— Абсолютно! — сказал Кермит. — Джулия, дорогая, позвольте мне отвезти вас в гостиницу. Вы должны хорошо выспаться. Завтра вечером мы сыграем спектакль без изменений. Если получится плохо, мы внесем их до бостонской премьеры. Договорились?

Она не ответила на его вопрос и тихо произнесла:

— Я не выйду на сцену. Не выйду. Не выйду.

Джулия ушла.

Кермит сдавил плечо Джека, причинив режиссеру боль.

— Делайте, что хотите! Как хотите! Вы должны вытащить ее на сцену завтра вечером, или мы потеряем все. Завтра она сыграет в этом спектакле, как мы репетировали. Или я поставлю на нем крест. Навсегда.

— Господи, что я могу сделать? — простонал Джек.

— Хотите знать, за что получает деньги режиссер? Именно за это! Он должен проявить хитрость и изобретательность, когда звезда поддается панике. Мобилизуйте все ваши способности. Настал решающий момент. Вы либо режиссер, либо просто честолюбивый юнец, каких на свете очень много.

Джек пошел за Джулией. Он бы догнал ее в вестибюле, но его остановили у двери. Напуганный, разгневанный Сидни Лампрехт смотрел на Джека в упор.

— Сидни, я не знал, что вы здесь!

— Я спрятался. На балконе. Похоже, я работал как проклятый, многим жертвовал ради того, чтобы стать драматургом и прятаться во время репетиции моей пьесы на балконе, точно вор. Сделайте с ней что-нибудь, Джек! Сделайте что-нибудь! Потому что, если спектакль сорвется… я совершу нечто… нечто…

— Я… что-нибудь придумаю, — обещал Джек, уходя.

Сидни подошел к дивану и подобрал листы, исписанные и оставленные Джулией. Перевел взгляд с них на Кермита.

— Здесь нет ничего! Никакой сцены! Одни каракули! Она лгала! — сказал автор.

— Если бы она говорила правду, было бы гораздо хуже, — печально произнес Кермит. — Вам это не пришло в голову?

Финли постучал два раза, но она не ответила. Наконец он услышал шорох, потом из-за двери донесся хриплый шепот.

— Кто там?

— Это я. Джек.

— Уходите! Я не желаю ни с кем говорить!

Голос и дикция Джулии свидетельствовали о том, что она пьяна.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});