Беззаветные охотники - Greko

не уронить чести русского престола.

— Трудно сказать, Ваше Высочество! — взволнованно ответил полковник, переживавший за Цесаревича. Как-никак он долгие годы был его воспитателем и оставался преданным другом.

— Подарите ей охотничью собаку! — предложил страстный охотник Толстой.

Отличная идея! Насколько я помнил, английские монархи обожали собак.

— Щенок — то, что нужно! — поддержал я выбор молодого графа. — Но лучше не охотничью, а защитника. Овчарку! И назовите его Казбек! — у меня на языке вертелся другой вариант, хулиганский. Я чуть не брякнул «Севастополь», но вовремя себя пересилил.

— Овчарка? Казбек? Вы хотите, чтобы она, глядя на собаку, вспоминала наше веселье на последнем балу и ваш кавказский танец, который стал его украшением?

— Ну, что вы, Ваше Высочество! Я лишь предвижу, что подобная ассоциация будет дарить королеве воспоминания о счастливейших минутах, проведенных в вашем обществе! О той мимолетной радости, что вы ей подарили!

Все одобрительно загудели.

— Быть по сему! Алёша, займись!

— Буду рад оказать Вам услугу! — Толстой склонил голову в поклоне, едва сдерживая слезы. Ему было жаль разбитых надежд молодого Цесаревича.

[1] Подлинные слова П. Х. Граббе, записанные им в записной книжке 3 августа 1839 года. Интересно, что он все-таки имел в виду: «привязать» сады или людей их создавших? В случае с Граббе ни в чем нельзя быть уверенным.

[2] Графцами или Фельдмаршальским полком назвали ширванцев из-за того, что И. Ф. Паскевич-Эриванский шефствовал над полком.

[3] Мало кто знает, что убийца Лермонтова писал стихи о Кавказской войне и даже пробовал себя в прозе с сюжетом, похожим на «Бэлу» из «Героя нашего времени».

[4] Реальная история, только случилась она 16 августа, накануне второго штурма. Сорнев был убит. Бердяева разжаловали в солдаты. Рыкова отстранили от командования 1-й карабинерной ротой и выслали из полка после пребывания под арестом.Упомянутый в тексте майор Витторт с 1842 г. по 1846 возглавлял Куринский полк.

[5] Тем не менее, лорда Мельбурна считают первой любовью юной королевы.

[6] В 1839 г. арка еще не была перенесена нынешнее место напротив Уголка Ораторов в Гайд-Парке.

[7] Справедливости ради заметим, что в начале 40-х Россия предприняла ряд шагов, чтобы снять напряженность в англо-русских отношениях, пойдя на серьезные уступки. Например, отказалась от эксклюзивного режима Проливов.

Глава 19

Вася. Ахульго, 16 июля 1839 года.

В девять утра заговорили все тридцать пушек и мортирок Чеченского отряда, собранных и доставленных с великим трудом. Оба аула — и старый, и новый — скрылись в пыли от разрывов. Войска начали выдвигаться на свои позиции. Три офицера Генерального штаба, прикреплённые к штурмовым колоннам, лишь крутили удивленно головами.

— Едва успел наскоро составить диспозицию и разослать ее войскам. На батареях не запасено достаточно снарядов. Я до жары по раннему утреннему холодку обошел укрепления, чтобы ознакомиться с произведенными изменениями. Возвращаюсь в лагерь — мне сообщают: днем штурм. К чему эта спешка? — возмущался поручик Милютин.

— Это все хитрый грек Пулло! Он морочит голову генералу. Тот, не вникая особо в детали, перепоручает всю работу своему штабу, то есть нам. Но мы не боги и видим, что царит разброд и шатания. Кто в лес, кто по дрова! Я вам больше скажу, — доверительно зашептал штабс-капитан Мориц Шульц, недавний выпускник Академии Генерального штаба, родом из ревельских немцев. — Пообщался я с теми, кто помнит походы Вельяминова. Никогда генерал не назначал штурма в самую жару. Ему говорят: «Пора!» А он в ответ: «Нет, пускай солдаты воды пока попьют». Сидел и ждал подходящего момента. И побеждал!

— Время, господа! Пора расходиться по своим колоннам!

— Не поминайте лихом! Я с графцами иду в главной, — махнул рукой с какой-то отчаянно-обреченной храбростью 33-хлетний Шульц.

Штаб-офицер захромал в сторону места сосредоточения графцев. Он получил еще в июне открытую рану ноги. Потом свалился с кручи во время очередного боя. Нога до конца не зажила.

— Наш воинственный истый немецкий бурш отправился на поиски новых опасных подвигов! — с любовью молвил Милютин в спину удалявшегося товарища по Академии.

Все три батальона Ширванского полка собирались в складке перед гребнем, отделявшим их от Нового Ахульго. Их прямо с работ отправили на позиции. Пока добрались, пока нашли, куда выдвигаться, опоздали на несколько часов. Местность была неизвестна. Сопровождающих не выделили. Офицеры нервничали.

Солдаты разобрали сколоченные саперами лестницы. Напряжённо молчали. Чистое исподнее все более пропитывалось потом: солнце жарило все сильнее и сильнее. Но никто не роптал. Лишь крестились и прислушивались к разрывам гранат в ауле, молясь, чтобы артогнем разрушили первые каменные сакли-блиндажи. За ширванцами разместились саперы. Они держали в руках фашины и небольшие туры, которыми надеялись прикрыть солдат от обстрела, если атака захлебнется.

Барон Врангель, высокий красивый статный мужчина с белокурыми усами, ходил между своих людей, поглядывая на часы. Он сменил свой щеголеватый полковничий мундир на солдатский, как и все офицеры. Поприветствовал прибежавшего Шульца.

— Мориц Христианович! Я отправил адъютанта к генералу с просьбой отменить атаку. Выбились из графика совершенно. И не понятно, что нас ждет за первыми саклями. Вы в курсе?

Обычно полковник отличался изысканностью обхождения. Но напряженная минута в ожидании начала атаки и полная неизвестность диспозиции сподвигли его на солдатскую прямоту.

Шульц не обиделся. Ответил соотечественнику честно:

— Не имею малейшего понятия!

Врангель, лифляндский барон, выругался по-немецки, не желая излишне волновать солдат.

Орудия стихли.

— Белый флаг! Сигнал к штурму! — фальцетом закричал прапорщик, назначенный дежурным по полку.

— Баррррабанщики! — решительно откликнулся полковник. — Стучать «Атаку»!

Под грохот туго натянутых телячьих кож роты качнулись вперед. Подсаживая друг друга, солдаты взобрались на гребень. В ту же секунду ближайшие сакли, а также многочисленные норы в отвесных утесах Ахульго, скрытые ложементы и завалы окутались пороховым дымом. Бомбардировка не помогла. Не разрушила бастионы, не поколебала решимости защитников. Они дождались атаки, к которой были готовы. Первую шеренгу ширванцев, как корова языком, слизнули слаженные залпы горцев практически в упор, с дистанции 50 метров. Люди катились вниз и падали в ров, который пересекал узкий перешеек. За ними, установив лестницы, устремились новые шеренги. Полторы тысячи человек начали «мясной штурм».

Внизу, вдоль русла Ашильтинки, быстрым маршем двинулась колонна поддержки под командованием майора Тарасевича. Милютин бежал вместе с ней. Достигли входа в ущелье. Вошли в темную теснину. Сверху обрушился камнепад. Отряд, состоящий в основном из апшеронцев, замер, не зная, что делать. Ущелье