Трактат об удаче (воспоминания и размышления) - Евгений Сапиро

Реальные успехи в космосе, полет Ю. Гагарина временами перекрывали эти минусы в настроении людей, но не надолго.

Летом 1964 года я досрочно представил к защите свою кандидатскую диссертацию. Он прошла обсуждение на кафедре экономики черной металлургии и была рекомендована к защите на Ученом совете в январе 1965 года. В сентябре я сдувал с нее последние пылинки и не торопясь готовился к финишной процедуре. Разнообразие в этот размеренный процесс внес звонок заведующего выпускающей кафедрой и председателя Ученого совета, декана Аркадия Степановича Осинцева:

«Женя! Свердловский совнархоз поручил нам проверить выполнение условий соревнования Новокузнецким металлургическим комбинатом (НКМК). Сталеплавильщиков будет проверять Леопольд Коновалов, доменщиков – Витя Н.[55], а вот прокатчиков у нас нет. Выручи!».

Как бы вы отнеслись к просьбе выручить, поступившей от председателя Ученого совета накануне вашей защиты?

Я – как к подарку судьбы. В положенное время я был в Свердловске, получил все инструкции и в составе нашего трио отбыл в Новокузнецк. В Новокузнецке нас поселили в гостевом коттедже. Мы втроем занимали двухкомнатный люкс. В проходной, но более просторной комнате расположились мы с Леопольдом, в дальней – Виктор. Все мы после вуза отработали на заводах: Леопольд – на металлургическом, Виктор – на машиностроительном, который входил в систему МВД. Из-за длительного пребывания на режимном объекте или из-за особенностей характера, но был Виктор каким-то чрезмерно бдительным, зажатым, «не юморным», что давало нам повод слегка над ним подшучивать.

Утром 16 октября я проснулся раньше всех – в семь утра. Решив сделать зарядку, тихонько, чтобы не будить соседа, включил радио. После музыкальных позывных объявили сообщение о внеочередном пленуме ЦК КПСС и снятии Хрущева. В 7.30, когда сообщение повторяли, я разбудил Леопольда. А к восьми мы уже подготовили наш, прямо скажем, довольно злой розыгрыш, за который мне стыдно до сих пор. Минут за 10 до очередного повторения эпохальной информации мы сделали вид, что только что встали и делаем зарядку. Отжимаясь и приседая, мы сначала громко обменивались не очень лестными мнениями о руководстве НКМК, затем от него плавно перешли к личности такого же раздолбая… Никиты Хрущева. Виктор сначала делал вид, что не слышит. Затем, показывая пальцем в потолок, посоветовал нам заткнуться. Видя, что его совет не принят к исполнению, выматерился, встал и закрылся в туалете. Через пару минут вновь зазвучало включенное на полную мощность, радио… Вышел он из своего убежища растерянным и страшно бледным.

«Так вы все знали?.. Гады!»

Только теперь до нас дошло, что ему пришлось пережить в эти 5–6 минут: память о стукачах сталинских времен была свежа, как только что сорванная с куста ягода…

Развенчание Хрущева прошлось катком по судьбе Виктора. Диссертация, которую он завершал и должен был защищать к следующему лету, была посвящена… экономическим преимуществам совнархозов. Совнархозы «ликвидировали как класс» немедленно после смещения их инициатора. Писать новую диссертацию у Виктора не оставалось ни времени (аспирантура заканчивалась), ни моральных сил. Так и не защитив, он вернулся домой в Челябинскую область и, говорят, спился.

Теперь понятно, почему я не привел его фамилию.

Случай с диссертацией Виктора привел меня к важному выводу: в серьезных масштабных проектах не западай на привлекательные сегодня, но не надежные во времени варианты. Исключение одно: если риск осознан.

Позднее первую беседу с каждым из своих аспирантов я начинал с того, что рисовал овал – забор предприятия. Три квадратика внутри – само предприятие. Далее следовало указание: что бы ты ни сочинял, но за этот забор «выходить» не вздумай. Внутри все вечно: себестоимость, производительность труда, продукция, новая техника. За забором какой только ерунды ни напридумывают, а тебе отдуваться…

Свержение Хрущева в октябре 1964 года для большинства людей оказалось неожиданным, но логичным, справедливым событием. Среди моих знакомых не могу припомнить никого, кто бы пожалел об этом.

Еще раз повторю: как хорошо все начиналось!

В учебниках истории двадцатилетний период руководства Брежнева – Черненко не беден на масштабные события.

Западный мир с опаской всматривался в нацеленные на него ядерные боеголовки и готовые к броску танковые армады. Что это не шуточки, показал август 1968 года, поверженная за считанные дни юная чехословацкая демократия. Затем некоторое потепление – Хельсинки, потом заморозок – Афганистан…

В те годы был заложен фундамент нашего нынешнего нефтегазового благополучия. Цены на нефть то повышались, то резко падали, и это ощущалось на содержании прилавков магазинов.

По-прежнему стартовали космические корабли. В 1980-м в Москве состоялись Олимпийские игры.

Игра под названием «мы делаем вид…» продолжалась в полном объеме, но без прежнего энтузиазма обеих сторон.

Хотя политические «сидельцы» не переводились, народ расслабился, осмелел. По крайней мере, по мелочи. Выражение «мы живем в стране непуганых идиотов» было перебором и насчет идиотов, и насчет отсутствия пугливости, но доля правды в нем была.

Неумолимое время делало свою черную работу. Лидеры старели, маразм крепчал, но симптомы его были все те же: взаимный обмен любезностями, орденами, званиями… И три траурные церемонии у кремлевской стены.

В моей личной жизни за эти годы произошло много событий. В 1965-м я защитил кандидатскую диссертацию, начал преподавать, а спустя двадцать лет был уже уважаемым профессором, заведующим кафедрой и даже дедом.

Я попытался вычленить из «внешней среды» тех лет какие-то новые явления, события, характерные именно для лет «застоя». События, которые бы по-большому скорректировали мою жизнь, работу, поведение. Ничего из этого не получилось: таких событий я вспомнить не смог.

Правдоподобной была бы версия, что к этому времени я в основном сформировался как личность, как работник, стал более «толстокожим», менее поддающимся деформации под влиянием «внешней среды».

Версия правдоподобна, но не более того. Более вероятна другая.

Застой есть застой. К этому времени все устоялось, стабилизировалось. Хорошее и плохое. К тому и другому уже подобраны «ключи»: способы, приемы, минимизирующие незначительное вредное влияние на тебя «внешней среды» или, наоборот, усиливающие положительное ее воздействие.

Но все эти «ключи» сразу выходят из строя, как только во «внешней среде» происходит что-то реально новое, существенное. Это подтвердило резкое изменение судеб миллионов людей как следствие перестройки, развала СССР, становления новой России. Увы, изменение далеко не всегда в лучшую сторону.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});