Тайна Ирминсуля - Юлия Эфф

захотелось пить, даже язык обметало сухостью.

– Можешь открыть глаза и, на, выпей, – Изель сунула в руку флягу. – До конца.

Перед Мари стоял кубок, наполненный переливающимся светом. Изель с восхищением всмотрелась в содержимое, поднесла к глазам:

– Легче стало? – Мари кивнула, глотая предложенный отвар, напоминающий чай. Ведунья не могла отвести глаз от игры света в полупрозрачном кубке. – Ты не думай, что у всех так получится. Твоя ментальная магия позволяет делать чувства почти осязаемыми. Кстати, можешь вызвать огонь и ты увидишь, что он стал послушнее… Всё выпила? Хорошо, дай-ка мне. Не бойся, не буду использоваться это в своих ритуалах. Сохраню на память, вдруг пригодится тебе когда-нибудь…

Изель потрясла флягу, роняя капли отвара на пол, дунула в горлышко и потрясла снова. После в осушённую флягу осторожно перелила содержимое кубка и убрала в свой саквояж.

– Имей в виду, я лишь почистила твою душу, хотя мусором это не назовёшь. Но люди даже любовью травятся, иногда до смерти. Те, кто поумнее, выплёскивают через красоту, которую создают. Так появляется музыка, поэзия, чудесные здания. Любовь создаёт и строит. Магам она помогает увеличивать свою силу… – ведунья колебалась, говорить или нет, но, в конце концов, с улыбкой сказала: – а некоторым – делиться. Если сильный маг познаёт другого, я говорю о ночи любви, возможно заполнение пустого сосуда партнёра. Например, если магический резерв опустошён. Как он заполняется у тебя? Насколько часто? И как ты снимаешь отравление?

Мари пожала плечами. Сейчас на удивление ясно мыслилось, и даже о чувствах к Арману можно было рассуждать хладнокровно:

– Пока я его не вижу, мне легче. Но стоит ему оказаться рядом, вы правы, я чувствую, как сердце моё наполняется. Становится так больно, словно всему остальному, что есть в сердце, не находится места. Мне хочется кричать. А если он рядом в этот момент, я еле сдерживаюсь, чтобы не… – она покраснела.

Изель поняла, кивнула:

– Понимаю. Твоя молодость и страсть – марсала, которая ещё бродит. Тебе виднее, как ты будешь сбрасывать излишки матушкиного света. Будет сильно плохо – выпусти огонь, где-нибудь в безопасном месте, конечно. Можно лечить других…

Мари вскинулась:

– Я могу быть лекарем?

– Если будешь любить вечно и безраздельно, как Владычица, то, пожалуй, – улыбнулась. Прислушалась к происходящему за дверью. – Есть ли у тебя ещё срочные вопросы? Не дадут нам спокойно поговорить.

– Да, конечно. Мне нужен учитель. Чтобы научил драться на мечах.

Изель широко распахнула глаза: она-то решила, что на сегодня лимит удивления был исчерпан:

– Ах да… В теле мужчины, не умея постоять за себя… – задумалась, потёрла пальцами губы, обернулась и посмотрела зачем-то на дверь за своей спиной. – Есть у меня нужный человек, тем более что ждал тебя. Не бойся, молчать будет, а захочет рассказать – сама всё узнаешь. В каком обличье будешь с ним знакомиться?

– Только в мужском. Больше никому ничего не скажу. Кстати, – великолепное чувство свободы и спокойствия напомнило о трезвом и логичном вопросе, – если сейчас кто-то из моих друзей спросит вас о том, например, что со мной происходит, что вы ответите?

Изель сложила пальцы домиком, усмехнулась:

– Я рада, что смогу просветить тебя и в этом вопросе. Если тот, чьё имя ты не хочешь называть, спросит меня, любишь ли ты его, я не смогу соврать, – она видела, как вспыхнуло лицо собеседницы: – Ибо это будет то, за чем он придёт ко мне – за ответами на свои три важных вопроса. И это будет всего лишь небольшое знание, сам пусть решает, что с ним делать. Но если попросит меня провести ритуал на разрыв, ему придётся дорого заплатить.

– И… и вы это сделаете? – холодея, спросила Мари.

– Дитя, ты должна понять: мы, слуги Владычицы и Хранители источников её света (я о нашем Ирминсуле говорю), не выступаем посредниками между людьми и не вмешиваемся в их дела без Матушкиных указаний. Я могу знать тайну мужа и тайну жены. Но если один из них заблуждается, – это не моё дело, помогать им не стану, они сами должны разрешить свою проблему. Главное правило невмешательства, слышала о таком? Нельзя сознательно вмешиваться в историю по своему желанию, даже если она приведёт к всеобщему благоденствию. Есть специализирующиеся на этом маги – это инквизиторы. Но у них особая привилегия, их работа – помогать другим, когда их об этом не просят и то, без одобрения Владычицы, они бессильны. А мы, оракулы Белой Владычицы, говорим туманно, чтобы заставить людей самостоятельно сделать выводы.

– А если я спрошу, где и когда я должна буду спасти … человека, скажете? – Мари и хотела, и не хотела услышать ответ.

Изель посерьёзнела, опустила глаза, разглядывая сферу:

– Меня просили помочь тебе в одном вопросе. Про то, как сцеживать лишнюю магию, рассказала по доброте душевной да памятуя об особом интересе к тебе Чёрного. Остальное мне знать не положено. Но если ты готова заплатить за ответ на этот вопрос, – ведунья подняла глаза, – тогда мы можем составить договор. Я скажу, но цена может оказаться слишком большой. Спасёшься сама – погибнет кто-то другой.

Мари отрицательно покачала головой:

– Нет. Да и правы вы, не стоит знать лишнего. Благодарю вас за помощь. Надеюсь, смогу отблагодарить вас когда-нибудь, – поднялась, расправляя юбку.

– За тебя уплачено, не переживай, дитя, – правильно поняв решение Мари покинуть комнату, спохватилась. – А помощник у тебя будет. Тот, кто тебе нужен в качестве учителя, каждое утро до рассвета бывает рядом с водопадом. Запомни фразу, по которой он тебя узнает: «Все мы однажды нуждались в помощи, и не всегда святые приходили на помощь». Запомнила? А теперь ступай. Хочется на всю компанию посмотреть, давно не видела. И не думай обо мне. Лишнего никому не скажу: твои тайны будут только твоими.

– Благостного вечера, – поклонилась Мари и вышла, легко преодолевая магическую плёнку шатра безмолвия перед дверью. За которой, что было неудивительно, припав к дверной щели, находился Антуан. Удар по лбу неожиданно распахнувшейся створкой стал наказанием для шутника.

После приватных диалогов с ведуньей четвёрка пребывала в задумчивом состоянии, правда, недолго, пока Антуан не вернулся к своим прямым обязанностям веселить остальных. Сразу перешли к следующему пункту плана: торжественно со свечами обойти тёмные углы замка, завывая и распугивая прятавшуюся нечисть. Люсиль привычно схватила главного шута, чтобы возглавить процессию, но Мари холодно остановила её, портя четырёхлетнюю традицию:

– Я пойду с братом.

На полпути, вывернув из-за угла, столкнулись с Вернером:

– Полночь скоро, – без предисловий и расшаркиваний предупредил он.

– Вернер, ты сам как горги, напугал! – фыркнул Антуан и обернулся к парочке, обнимающейся позади. – Идём назад?

– Идём! Но теперь я с Мари, – Люсиль отпустила руку Армана и схватилась за подругу. – Нам надо пошептаться.

– Ну и шепчитесь, мы тоже