Одиннадцать камней (СИ) - Кэтрин Бат

которых не понимаешь?

Я дрожала, чувствуя, что ничего не могу ей возразить, а она продолжала.

— Ты, вероятно, думаешь о Нералиде. Да, я была знакома с твоей наставницей, очень хорошо ее знала. Ты подумаешь, что она ни за что бы не сдалась? Но у нее не было семьи. Ничего, кроме высокого положения. К тому же, думаешь, если уже была за чертой, думаешь, второй раз будет проще умирать?

Она хищно улыбнулась, и склонилась к моему уху, чтобы слышала только я:

— Смерть бывает разной. Я могу приказать, чтобы кожу твоего друга медленно сдирали на твоих глазах, а потом растоптали лошади. Я могу подвесить тебя на столбе над площадью, где ты будешь медленно умирать, съедаемая собственным желудком и безумием одиночества.

Я почувствовала в горле подступающую желчь, и постаралась скорее сглотнуть ее. Она решила раздавить меня, и я теперь совершенно не нахожу другого выбора. Мне ничего не остается, как слушаться ее.

Королева вложила в мою руку зелье, и помогла выпить. Жидкость обожгла горло, потом пищевод. Я узнала вкус, это сыворотка правды, смешанная еще с чем-то. Теперь ничего не скроется от слуха Аквилегии. Она села напротив, приготовилась слушать.

В каком-то трансе я рассказывала обо всем, что произошло. Воспоминания зажигались во мне, я говорила, и они тут же угасали. Через полчаса Аквилегия знала все подробности, но они не сильно потрясли ее. Видимо, Эшера она тоже сломала, и он рассказал ей все ранее.

Но Аквилегия все равно задала резонный вопрос, но спрашивала себя, чем кого-то еще из присутствующих:

— Интересно, в этом мире были люди и древние. Но не было амфибий, гномов, гарпий и других мифов…

Она кивнула мне, чтобы я продолжала говорить, а сама она задумчиво потирала подбородок, словно пыталась найти ответ. Мне, что уж таить, тоже это было интересно, но это последнее, что волнует меня в данную минуту.

Закончив свой рассказ, я уронила голову на грудь, чувствуя, что силы покидают меня. К душе подступало колючее отчаяние, а к глазам — слезы. Вот теперь конец? Больше королеве от меня вряд ли что-то нужно. Теперь остается встретить свою смерть, надеясь, что она будет быстрой. И увижу ли я Эшера, прежде, чем умереть?

— Интересно, ваш с Эшером рассказ имеет схожие черты, но мир мертвых предстал перед вами по-разному, — говорила королева больше сама с собой, не обращаясь кому-либо еще в комнате. — Он видел мир, которые поразил потоп, и из которого то и дело выплывали руины прошлой цивилизации. Интересно, почему так?

Аликсард, молча наблюдавший за всем происходящим все это время, попросил позволения сделать предположение:

— Возможно, живой мозг не понимает того, что происходит за чертой, и создает свою реальность, и разрыв между воображаемым и реальным проявляется в головной боли, что мучили ее? На самом деле мир за Чертой после нашей смерти предстанет совершенно в другом виде, и мы поймем его, только когда придет время. А сейчас в описании Айрин мало смысла.

— Той информации, что я получила, достаточно, чтобы понять самое главное — со всей возможной силой нужно оттянуть наше попадание туда, — криво улыбнулась королева.

Я задумчиво посмотрела на Аквилегию. Точно, она же добивается бессмертия. Это подтверждает рассказ Неры про поиски молодильных яблок. И лишь услышав о том, что ждет ее там, за обрывом жизни, только сильнее укрепило упорство королевы в достижении своей цели.

— Ничего не хочешь добавить, Айрин? — я покачала головой. Мне нечего было больше сказать. — Вот и отлично, это было не так уж сложно, — королева снова сидела на месте, и победоносно смотрела на меня. Ее голос походил на рафинированный яд — сладкий, но смертельный. А я, сколько ей не пыталась перечить, все равно проиграла.

Молчание снова затянулось. Аквилегия наблюдала за моим состоянием, смакуя каждый момент, а я пыталась понять, чем заслужила такое отношение? Просто оказалась не в том месте не в то время? Да пускай забирает свои камни и делает что хочет!

Подумав об этом, я вспомнила Нералиду, ее рассказ. О том, как она рискнула многим, когда подожгла яблоню. Лишилась престижного места при дворе, получила проклятье… И все ради того, чтобы остановить Аквилегию. Не известно, была ли ведьма права, и представляла ли королева реально такую опасность. Но Нера твердо решила, что никто не должен обладать такой силой, как бессмертие. И что теперь? Неужели ее жертва была напрасна? Аквилегия все равно нашла силу, хоть и в другом. Она, как смерч — не остановится, пока не достигнет своей цели.

— Это еще не все, — вывела из моих мыслей меня королева. Я не подняла головы, не было на это сил. — Вы с Эшером поможете мне.

Это было ожидаемо. Она теперь ни за что не отпустит нас, будет мучить до конца.

— Два камня еще остались у Винсента, — продолжала Аквилегия. — Вы должны забрать их и доставить мне. Один из моих людей обернется в облик Нералиды. Он будет сопровождать вас и следить, чтобы вы не наделали глупостей. Хоть малейший намек на неповиновение, и он тут же подаст нам сигнал. А мы будем совсем рядом, на границе с графством, и моментально придем на место.

Я прищурилась. Зачем столько сложностей? Почему не прийти во дворец к Винсенту и не взять камни силой?

Но ответ сам пришел в мою голову. Она хочет совершить все это как можно тише. Достать камни добровольно, а в крайнем случае обвинить всех нас в измене. И кто осмелиться оспорить ее решение?

Спорить с ней было бессмысленно. Но, возможно, я еще смогу придумать какой-нибудь план. Как спасти себя, Эшера и мою семью. Возможно, даже выйдет предупредить Винсента. Аквилегия была страшным человеком, но где-то она должна допустить ошибку, неосмотрительность. И тогда я воспользуюсь этим.

Я прикрыла глаза и сделала глубокий вздох, произнесла столь невыносимые слова:

— Я сделаю то, что вы хотите….

Аквилегия победоносно улыбнулась, затем поднялась из-за стола и взяла в руки уже опустившую колбу, повертела ее меж пальцев.

— Семья. Мы на все готовы ради своей фамилии. В ней наша сила, но и в ней же — слабость.

Она кивнула стражникам, и те резко подняли меня со стула. Прежде, чем они увели меня, королева добавила:

— Сегодня же вечером отправляетесь в Лойран. И помни про свою семью. Если хоть что-то пойдет не так, то ваша фамилия до конца времен будет считаться фамилией семьи изменников государства, а их головы будут висеть на пиках над стенами замка. Уверена, ты этого не хочешь.