Продается дом - Дмитрий Яковлевич Оксенчук

телевизор, не вникая в то, что происходит на экране. И поднимается на второй этаж.

Он со вздохом осматривает свой склад прошлого. Вот картонная коробка с фотографиями. Сверху цветные, а под ними – несколько альбомов еще черно-белых. Иные уже совсем пожелтели. Ну как их выбросить? И с собой все не заберешь. Нужно будет выбрать самые дорогие и их взять на новое место жительства. Арсений стирает с коробки пыль, аккуратно спускает ее на первый этаж. Оставляет возле дивана. Вечером будет отдыхать после уборки и рассортирует

Вот старинный комод. Еще бабушкин. Настя очень любила этот громоздкий, полинялый и потрескавшийся комод. На нем ручки сердечками, верхний ящик закрывается на ключ. То есть закрывался. Ключ давно потеряли. В ящиках лежат Настины вещи. Надо что-то придумать. Раздать их что ли по соседям. Добрые люди-то может и не взяли после покойницы, прости Господи, а эти живоглоты… Оторвут с руками.

За комодом мертвое дерево. В глиняной кадке с отломленным краешком, засохшее, оно топорщит кривые сучья, изломные, будто сведенные судорогой. Его придется выбросить. Уже не оживет. Настя за ним ухаживала, Арсений тоже пытался, но через год после смерти хозяйки и оно погибло. Хоть и поливал. И подкармливал, и даже пересадил в кадку побольше. Не помогло.

Дальше шкаф. Одна стеклянная дверца на месте, другой нет. Витька разбил ее, озорничая. Новую створку так и не купили. В нижних ящиках валяются бумаги – отчеты, учебные планы, рабочие записи со школы. На верхних полках – три модели кораблей: «Паллада», «Варяг» и «Петр 1». Витька был просто помешан на море и всем, что с ним связано. Фрегаты, бригантины, линейные корабли. Крейсеры и эсминцы. Арсений доставал по блату дорогущие модели, собирал их вместе с сыном. Собрал, наверное, больше десяти. Куда все подевались? Только три стоят перед ним на полке. Вещи имеют странное свойство бесследно пропадать так, что даже ума не приложишь – куда. Точно растворяется в воздухе иная вещь – и не предположить даже: куда исчезла. Может стащил кто? Арсений и эти оставшиеся крохотные кораблики поставил здесь. Чтобы кто-нибудь из его частых гостей их с первого этажа не увел.

На мансардном этаже Арсений возится долго. Результатом трудов становится коробка с вещами, которые точно едут с ним вместе в город. И забитые под завязку мешки с мусором. Часть мебели Арсений решает раздать соседям.

Стаскивает коробку на первый этаж, ставит ее посреди комнаты и долго сидит, глядя на эти десять или пятнадцать килограмм своего прошлого.

Первый потенциальный покупатель звонит Арсению уже вечером.

– Здравствуйте! Вы дом продаете, да?

– Да, я, – с небольшой паузой выдыхает Арсений.

– А поселок Луговое?

– В объявлении же написано, – Арсений понимает, что ему неприятно разговаривать с позвонившим. Точно этот человек уже живет в его доме.

– Да, да, конечно… Я … я просто уточняю. Мне повезло, знаете… Что я увидел это объявление… Я… А дом хороший? Он в хорошем состоянии?

– Супер, – бурчит Арсений, его начинает раздражать этот сбивчиво изъясняющийся молодой человек. – Дальше-то что?

– Я его куплю у вас, – неожиданно заявляет звонивший. – Ну то есть… я скорее всего куплю! Шестьсот семьдесят тысяч, да? Это нормально…

– Так что же, не глядя?

– Я… нет… я погляжу. Давайте я завтра приеду. Я знаю дорогу к вам. И… с женой мы приедем. Вместе. Только вы никому его пока не продавайте… И не показывайте! Я завтра же… После обеда… Хорошо?

– Да почему нет-то… – Арсений в растерянности, не ожидал, что всё решится так быстро. Думал – неделя-другая. А тут нате вам – в тот же день, и уже всё, готов купить человек. Неожиданно.

– Отлично! – восклицает покупатель и отключается. Через полминуты звонит снова, долго извиняется, спрашивает адрес и еще раз просит, чтобы Арсений дождался его и дом другим не показывал.

«Странный тип», – качает головой Арсений, подходит к окну. Стекло в окне – старое, рябое и наклоняя голову можно видеть, как искривляется и ползет кирпичная стена соседского дома. Когда-то давно, мальчишкой, он любил стоять здесь и просто смотреть на улицу села. Особенно в субботу, когда приезжали гости. Что сейчас может так обрадовать, как приезд гостей тогда?

В это мгновенье Арсений ощущает, что всё, касающееся продажи дома реально. Если до этого звонка продажа дома была идеей, замыслом, абстрактным шагом на пути к осуществлению цели, сейчас она стала реальностью. Этот покупатель, чей голос звучал из трубки, был реальным человеком. И завтра он реально приедет. И заветная сумма в шестьсот пятьдесят тысяч рублей тоже стала реальной. Арсений даже представляет ее себе – перетянутая резинкой пачка купюр. И теперь только Арсений понимает, как жаль ему расставаться с родным домом. Как не хочется ему, чтобы эти стены, этот двор, это ласточкино гнездо под стрехой, эти трещинки на ставнях, пожелтевшие листья на рябине – всё превратилось в стопку бумажек и резинку поверх них. Квадратные метры легко перевести в деньги, а вот чувства и воспоминания – никак нельзя… И даже не понятно, какой может быть компенсация за потерю большого куска его души. Наверное, только реализация задуманного. Цель, которой он добивается, оправдывает любые средства.

Почему мы так привязываемся к тому месту, в котором живем? Арсений пытается убедить себя, что его дом – эти лишь стены. И крыша. И бездушные предметы внутри: бездушная кровать, бездушный телевизор и не менее бездушный комод. Но чем больше он себя в этом пытается убедить, тем яснее понимает, что ему нужны именно эти стены и именно этот комод, стоящий именно внутри этих стен. И никак иначе. Точно бездушные вещи каким–то непостижимым образом таки врастали в душу человеческую. Или душа растворялась в них, и посему вещи обретали совсем иную суть.

Через час после звонка покупателя является Ефимыч. Долго скрывать переезд от старого товарища, конечно же не удалось. Людмила – его соседка – видимо, первому же ему и рассказала.

– Ты негодяй, Сеня! – гремит Ефимыч. – Ты иезуит! Изверг и инсенуатор!

– Родной мой, не кричи, пожалуйста, – морщится Арсений. – Дело решенное. Уезжаю я.

– Инквизитор! Ирод!

– Буду в гости наведываться. Что ты так распалился? Надеюсь, иностранные слова на букву «И» в твоем лексиконе закончились? Может, заберешь себе что-нибудь? Отдаю бесплатно.

– И старье твое – мне оно не надо! Потому как ты предатель и нет тебе моего прощения никакого!

– Ну телек хоть забери. Не на помойку ж его выносить!

– Ладно, – ругательства у Ефимыча иссякают. – Заберу. Но исключительно из–за остатков моего былого уважения к тебе. Как к человеку близкому. Нет… Ну это же надо! На старости лет – в город собрался! Ты ж сгниешь там. От тоски выть будешь! Чего не живется тут? На свежем воздухе,