Продается дом - Дмитрий Яковлевич Оксенчук

больше никогда-никогда не потерялся. Можно?

Арсений на секунду задумывается, потом протягивает веревку девчушке.

– Конечно. Вот, забирай.

– Спасибо! Ну, пойдем искать Йогурта?

– Давай.

– А где мы его потом спрячем? Может, в твоем доме?

– Знаешь, у меня больше нет дома.

– Это плохо, – вздыхает девчушка.

– Согласен. Но у меня есть один старый друг, и, я думаю, он не откажет, если я с Йогуртом попрошусь у него немного пожить.

– Ой. Правда? А я смогу приходить к Йогурту в гости?

Арсений молча шагает к Алиске и легко, словно та вся из тончайшего стекла, обнимает ее. И в этот миг остро, шипасто, ощущает, как пронзает его какое-то давно забытое, трудное и честное чувство. Внезапно ломается скорлупа, падает стена. Он слышит, как журчит на перекатах река, как шумят под ветром травы, как ухает в бору сова, чувствует, как вздрагивает в его объятия Алиска, видит слезинки в уголках ее глаз. Чувствует ее недоумение и смущение от этих внезапных отеческих объятий, и в то же время тепло. Глубокое и бесконечное, льющееся откуда-то изнутри. То тепло, что возможно воспринять только забыв о физике и разуме, тем самым неизвестным и непонятным сгустком жизни внутри тебя, что зовется душой.