Продается дом - Дмитрий Яковлевич Оксенчук

дни. Все ночи. Не могу уже больше. Денег не хватает, Андрей еще вот… Слушайте, давайте лучше о вас поговорим, а?

– Люд, прости… Я не хотел, чтобы ты…

– Нет, нет! Вы не извиняйтесь! Все нормально. Скажите, почему вы так резко в город-то собрались? И дом… Мне так жаль. Я даже не представлю, как это: дом будет ваш стоять, а вас там уже не будет. Это для меня какая-то невозможная вещь. Понимаете?

Людмила подвигается к Арсений поближе, и тот чувствует давно забытое волнение от того, что женщина находится так близко к тебе. Странно это. Тело снаружи дряхлеет, а где-то внутри будто бы по-прежнему лет пятнадцати отроду. Надеется человек на невозможное, верит в несбыточное, все стремится куда-то, мечтает, словно и не было многих и многих лет, которые должны грузом своим придавить, прижать тебя так, что и не выдохнуть. Странно и удивительно.

– Да что дом… – с фальшивым равнодушием пожимает плечами Арсений. – Жалко, конечно, но не смертельно же. Сам виноват.

– В чем? – непонимающе смотрит Людмила.

– В том, что не заработал ничего за жизнь, – ну вот, жаловаться женщине полез, тут же злится на себя Арсений.

– Ну вы ж квартиру Вите отдали.

– Квартира материна была, не моя. Ай, да Бог с ним, – раздосадовано машет рукой Арсений. – Вот сегодня с продажей и решу. А там в городе чего-то прикуплю и всё будет нормально.

Людмила вдруг берет его за руку, и Арсений вздрагивает.

– Не переживайте, Арсений Иваныч. Я ж понимаю, что вы к сыну поближе хотите быть. Это правильно. Они для нас всегда дети. В любом возрасте. Мы должны о них заботиться. Всегда. Я так считаю, что любой человек жив, пока кому-то нужен.

– Слушай, совсем гардина покосилась у тебя. – Арсений не может долго выдержать прикосновения рук Людмилы, аж ком к горлу подступил. Как подросток, ей богу. Он вскакивает и тычет пальцем в окно, над которым криво висит карниз. – Давай-ка поправлю.

– Перестаньте. Я сама потом… Тяжко без мужской силы в своем доме-то. Но я уж привыкла. И молоток держать умею, и ножовку.

– Пашка-то что же, не заходит больше? – Арсений растерянно остается посреди комнаты: чинить гардину или нет?

– Да ну его на фиг, – морщит нос Людмила, кокетничает. – Он не симпатичный!

– Привереда вы, Людмила Афанасьевна.

– Есть немного. Ладно Паша. Тут товарищ Петров интерес проявлял.

– Фимка? – удивленно таращит глаза Арсений. – Мой Фимка?

– Он самый. Представляете! Ему уж сколько лет, а всё туда же! Ой… – Людмила осекается.

– Да ладно, Люд. Я знаю, что мы уж старперы, – усмехается Арсений. – Ну, раз с гардиной ты планируешь управиться самостоятельно, то я пойду, наверное.

– Вы обиделись? Я …. Как–то случайно вырвалось…

– Все «окей», как говорится. Не бери в голову.

Арсений поспешно одевается, выходит на улицу. Алиска уже убежала куда–то. Наверное, вместе со своим белым щенком. Вершнёв идет домой, ругаясь на самого себя. Ну точно, как подросток! Еще и сбежал. Понимаешь же прекрасно, что ничего тебе не светит. К чему это всё?

В неприятных раздумьях он даже не замечает выбежавшему ему навстречу откуда-то из переулка Ефимыча.

– Ох, а ты здесь! – восклицает тот. – А я тебя ищу!

– Так позвонил бы, – пожимает плечами Арсений.

– Серьезно? Так можно было? – ерничает Ефимыч. – А ты телефон с собой взял, дурья башка?

Арсений лезет в сумочку на поясе. Конечно, не взял.

– Ну ладно, чего тебе?

– «Чего тебе»! Может соскучился по товарищу!

– Ага, ври больше.

– Вот ты Сеня черствый человек. Колючий. А я тебе новость принес хорошую между прочим!

– Да ну? Что за новость?

– Я покупателей нашел на твою холопу!

– О как. Где ты их нашел?

– Связи! Связи, Сеня. Раз твое решение окончательное и пересмотру не подлежит, я тут же включился в вопрос так сказать. Туда позвонил, тому маякнул – и оп-па-на! Готово! Они уже едут!

– Куда? Сюда?

– Нет, блин, отсюда! Сеня, не тупи. Идем скорее!

Арсений качает головой. Ефимыч (на самом деле это не отчество, его зовут Ефим Павлович, но «Палыч» как-то не звучит, по его мнению, поэтому его все зовут Ефимычем, а Вершнёву разрешено называть его Фимой) невысокого роста, плотно сбитый, немного младше Арсения, но выглядит моложе лет на десять. Он всегда полон энергии и энтузиазма, которые вечно заставляют его руки и язык спешить впереди мозга.

Ефимыч бежит впереди Арсения, постоянно отрываясь от него на десяток шагов, останавливаясь и призывно размахивая руками.

– Да что там твои покупатели, пять минут не подождут что ли! – ворчит Вершнёв. Он не любит спешку.

В итоге они приходят намного раньше покупателей. Те подъезжают на глухо тонированной «двенадцатой» только спустя полчаса после прибытия Арсения и его агента по продаже недвижимости. Ефимыч успевает выкурить две сигареты, Вершнев хмуро слоняется по двору – он бросил курить, когда из малого бизнеса вернулся в школу. Давным-давно.

Из машины выходят двое: высокий курчавоволосый цыган в круглых черных очках и пухлолицая крашенная блондинка неопределенного возраста в спортивном костюме.

«Лобовое стекло тонированное, он еще и в солнцезащитных очках» – думает Арсений. – «Как они нафиг не разбились по дороге…»

– Кто хозяин? – не здороваясь спрашивает блондинка.

– Ну я, – кривится Арсений. Подозрительная парочка.

– По чем продаешь, отец? – вступает в переговоры цыган

Подавив в себе желание сообщить потенциальному покупателю, что во-первых он ему не сын, а во-вторых, они на «ты» вроде бы перейти еще не успели, Арсений сглатывает и сообщает установленную цену.

– Дорого, – безапелляционно заявляет блондинка и, не спросив разрешения прямо в кроссовках топает в дом.

С цыганом они бегло осматривают комнаты, идут на задний двор, переглядываются и, точно мысленно установив контакт и согласовав ценовое предложение, голосом цыгана сообщают Арсению:

– Четыреста прям сейчас даем.

Вершнёва захлестывает волна ярости.

– А че, блин, не двести! – рычит он. – Да такие дома по миллиону продают! Я и так скидку сделал! Какие четыреста?

– Отец, ты не кипятись. За миллион свою развалюшку будешь три года продавать, пока каких-нибудь городских лохов не уговоришь. – усмехается цыган. – Мы тебе реальную цену даем.

– Вы хоть видели, что там еще второй этаж в доме? – подскакивает к покупателям Ефимыч. – Дешево даете! Очень дешево! Пойдемте, покажу мансарду! Там полноценная огромная комната, вы ж не посмотрели даже!

Он хватает блондинку и цыгана под руки и тянет обратно в дом. От такого неожиданного напора даже эти двое матерых перекупов теряются.

Арсений остается на улице. Слышно, как Ефимыч без умолку рекламирует дом, ведет на второй этаж, рассказывает про толщину стен, про надежный фундамент, про отсутствие мышей и крыс, про подвал, откидывает дверь в полу и показывает хранилище под домом.

Выходят все трое обратно только минут через десять. Цыган звонит кому-то. Арсению кажется, что он слышит знакомое имя.

– Вы с Вентелем работает? – подступая к цыгану спрашивает он.

Тот снимает очки. У него подбит левый глаз оказывается.

– А тебе чего? Знаешь Вентеля? – щурится цыган.

– Он мой ученик бывший если