ЛОРИНГ - Макс Кроу

Скрежет металла и протяжное «пфффф» вылетело со струей пара. Громила только оборачивался, а я уже видел, как подскочили и затрепетали в финальном положении стрелки на приборах, обвивающих трубы. Со свистом вырвались заклепки, и слетел лист металла с самой толстой трубы, ведущей от жаровни. Этот лист оборвал толстые провода, идущие от спиралей на клетке к столу, и те рухнули вниз, угрожающе треща и пуская снопы искр. Их змеиные тела обхватили массивную фигуру великана, жаля его со всех сторон. Я видел, как задергался пленник в клетке, подвергшись новой порции разрядов. И в это время громыхнуло так, что я распластался на лестнице. Взорвался один из баков. Горящая жидкость вылетела из него, обливая стены и пол. Неизвестно, кому принадлежал истошный вопль, раздавшийся за моей спиной. Я бежал прочь от начинающегося пожара, прижимая добычу к груди. Лишь один раз я обернулся, чтобы увидеть языки пламени, охватившие нижние ступеньки лестницы.

– Вы слышите? Сюда! Скорее!

Голоса приближались. Проклятье, законники ворвались-таки в замок. Я помчался по коридору, которого не было на чертежах. Именно здесь я неудачно свернул к винтовой лестнице, теперь нужно проверить, что же находится в другой стороне. Нарастал шум от голосов людей и разгорающегося пожара. В подземелье снова и снова звучали взрывы. Добежав до тупика, я уперся в решетчатую дверь. Не увидев замка, я применил наваху в качестве рычага и раздвинул створки. Очутившись в лифте, принялся истово крутить рукоять лебедки, разматывая канат. Клетка, в которой я находился, содрогнулась и принялась опускаться вниз. Я же вспомнил дергающегося в судорогах ловца, и пожелал одного: скорее выбраться отсюда.

Трос резко натянулся, и дно ощутимо ударилось о преграду. Выйдя из подъемника, я зажег свой фонарь и двинулся по узкому проходу с низким потолком. Здесь не было ни освещения, ни вентиляции. Сырой подвальный воздух, запах плесени и мокрой глины. Я шел четверть часа, не меньше, пока не добрался до каменной лестницы. Над ней расположился деревянный люк с подвесным замком. Некогда было упражняться в мастерстве, и я выстрелил по петлям, а затем верным клинком поддел дверцу. В лицо ударила волна ледяного ветра. Здесь пахло снегом и свежестью. А еще свободой. Подтянувшись на руках, я выбрался из лаза наружу и огляделся. Потайной ход привел меня в лес за границу замка. В окружении черных лысых стволов и мерзлой земли я смотрел на возвышающиеся на холме стены и башни, между которыми поднимался черный дым.

М-да, бывает. Опустив глаза, я глянул на свои сытые сумки, поцеловал каждую, закинул ремни на плечи и пошел на восток, где в небе болталась белая щербатая луна.

* * *

Держава Патриа Магнум когда-то занимала небольшую территорию на полуострове, соединенном с материком узким перешейком. Пронизанная реками сырая земля, низкие горы, поросшие густыми лесами, болота в низинах, сочные луга. С тех пор как поселенцы заложили на берегу одной из крупнейших речных вен первый камень города Асилум, который впоследствии стал столицей, мало что изменилось. В лесах по-прежнему много диких зверей, но держатся они восточной границы, где не так рьяно проходят охотничьи будни богачей. Первый город разросся до небывалых размеров. Правду говоря, он сам стал размером с небольшую страну, и все прочие города не смели равняться ни размерами, ни богатством на старшего брата. Шли годы, границы Патрии больше не были так скромны, как раньше, они расширялись далеко на юго-восток, поглотив часть соседних держав. Немногие жители, что еще отваживались сопротивляться прожорливому государству, уходили дальше, в леса, в горы, прячась от длинных рук захватчиков. С развитием кораблестроения Патриа заполучила контроль над морским побережьем, а затем обзавелась колониями на далеких островах. Империя богатела, а значит – богатела столица. Все, кто мог позволить себе жить по-королевски, стремились попасть в Асилум. Но добиться его благосклонности удавалось не всем. Многих мечтателей, вдохновленных честолюбивыми ожиданиями, столица пережевывала и выплевывала, чуть живых. И им приходилось ползти прочь, зализывать раны. Или же оставаться, но на самом дне. А дно, как известно, такое место, где уютно только тем, кто родился в этом иле, знает его законы с младенчества и не помедлит сожрать заблудшую мелководную рыбешку.

Но даже у дна есть несколько уровней. И самый нижний из них в Асилуме находится за сломанной дамбой, в районе, где некогда бурлила жизнь, но после наводнения, случившегося в конце прошлого века, часть города вымерла, превратилась в собственный склеп. Кто выжил – пошел искать судьбу в другом месте, а бедняки, нищеброды, люди без будущего и с сомнительным прошлым нашли свой приют в разваленных домах, до которых нынче никому нет дела. Поначалу еще стражи порядка пытались гонять незаконных поселенцев, но вскоре оставили эту затею и вовсе забыли дорогу в Отстойник – так называлась эта часть города, когда находилась на берегу чистейшего водохранилища. Теперь это слово приобрело новый смысл.

Ваш покорный слуга жил здесь же. Мой дом имел престижное, по местным меркам, расположение на границе с соседним районом Столетия Виктории, названном так в честь бабушки нашей нынешней императрицы. На языке простых людей ткацкий район звался просто – Старуха. Также как пафосный Глиняный Источник мы величали Карьером, и все понимали, о чем речь.

Прошел месяц с тех пор, как я закончил дельце с книгами, промотал свой заработок, и теперь вернулся в Асилум после гастролей по двум другим крупным городам Патрии: Урбем и Эт-Порте. Вообще-то в нашей профессии к гастролерам – то есть ворам, предпочитающим работать в разных местах – относятся несерьезно. Чаще всего эти люди допускают грубые ошибки, не боятся оставить след, работают спустя рукава. Заказов не берут, продают весь наворованный хлам за гроши, чтобы было на что выпить. Но я точно знал: заработать можно только тогда, когда предложишь что-то, чего не могут остальные. Мне помог случай. Однажды после конфликта с шайкой Гибса, контролирующей Карьер, я был вынужден покинуть Асилум. Мой выбор пал на Урбем, в котором я, стоит заметить, родился и прожил до тех пор, пока жизни моих родителей не унесла холера, а я не был отправлен в столичный приют до наступления совершеннолетия. Вернувшись в родной город, я провел там полгода. За это время успел изучить его досконально, на том же уровне, как знал исхоженный вдоль и поперек Асилум. Когда в полной темноте, прицепив себе на хвост парочку горячих сыщиков, пересек центральный квартал, обокрал ювелирную лавку и лишь затем в переплетении подворотен избавился от преследователей, так и не подпустив их к себе, я понял, что готов брать заказы не только в столице. Так я стал единственным вором, что работает с одинаковой точностью на два города, и поверьте, мое имя передавали между собой скупщики, а мои портреты рассылали сыщики егерей. Спустя еще пару лет, закрепив результат, я взял на время перерыв в ремесле и отправился в Эт-Порте.

И вот я работаю на три города, хотя в моих планах освоить еще парочку, пока есть молодость, подвижность суставов, и ничье перо не торчит у меня под лопаткой.

Вернувшись же в Асилум, я обычно шел не домой, а в одно презабавнейшее заведение Отстойника, в «Гнездо» – нору ядовитых змей, пауков и крыс. Это было удивительное место, где отдыхали самые отъявленные негодяи, подонки, не знающие чести, разбойники, проститутки, торговцы дурью. Скажу больше, под крышей «Гнезда» не было ни одного невинного человека, даже среди детей. Если бы сюда забрели стражи порядка, их улов превысил бы самые смелые ожидания на годы вперед. Но в том-то и прелесть, что они никогда сюда не зайдут. Количества всех сыщиков недостаточно, чтобы уравнять силы, и никто не хотел бессмысленной бойни.

Чем примечательно это отвратительное заведение? Да, по сути, всем, если есть деньги, конечно. В долг здесь не наливают даже тем, кого хорошо знают. Особенно тем, кого хорошо знают. Можно играть в кости и карты, снять девочку, которая обычно ложится с наодеколоненными богатыми господами, или найти себе новую работенку. Но знаете, за что я ценил «Гнездо»? За закон. Да, его владельцу, Старику Говарду, удалось добиться небывалого: заставить уважать правила тех, кто обычно нарушал все возможные запреты. И его сын Байрон, перенявший дело отца, придерживался той же политики. Под крышей «Гнезда» никто никогда не брался за оружие, никакого насилия. Если возникал спор, он перемещался на задворки дома, и в случае разгула страстей мог закончиться тем, что в луже, оставшейся от водохранилища, утром находили новые тела. Но это случалось крайне редко. Уважая закон, даже последняя сволочь Отстойника приходила в «Гнездо» с таким благодушием, что и словесные перепалки были редкостью. Представители разных банд часто встречались за карточным столом, это место выбирали при необходимости переговоров или для заключения союза. Здесь всегда было полно свидетелей, чьей поддержкой можно заручиться. А репутация в наших кругах не менее важна, чем в Имперском Дворике.