Козье болото - Анастасия Викторовна Астафьева

препятствия.

— За ним следили мои агенты, — кричал Горыныч сквозь шум мотора, — и сегодня утром передали, что ночью Волк снова наведывался на ферму. Представляешь? После вчерашнего предупреждения, внаглую!

У Ивана кошки скребли на душе, он подумал, что совершенно не имеет чутья к людям, хоть малейшей интуиции, что Змей все-таки был прав, говоря о том, что в этом лесу разберется только посвященный. Парню захотелось бросить все сию секунду, словно неудачно складывающуюся игру, но драндулет уже остановился около хижины Серого Волка и отступать было поздно.

Волк сидел в избушке, понурив голову, со связанными лапами. Двое зайчат, обняв старика, осторожно гладили его. Кроме них в тесной хижине были три молодых подтянутых волка в военной форме песочного цвета. Один охранял двери, второй — окно, третий явно был старшим, сидел за столом и что-то писал.

Как только в лачужку вошел Горыныч, волки-солдаты вытянулись по швам, третий вскочил из-за стола, а Серый Волк лишь поднял голову и устало взглянул на него.

Волк-начальник схватил со стола лист бумаги и, подскочив к господину, быстро проговорил:

— При осмотре помещения обнаружены улики, которые используются для доказательства вины обвиняемого. Это — шкура, рока и копыта животного породы коза, — волк вытащил оные нелицеприятные предметы в корзине. — Они были спрятаны в погребе. Состав преступления налицо, обвинение вынесено, протокол осмотра места происшествия составлен при двух понятых — зайцах. Все!

Волк протянул бумаги Змею:

— Каков будет приговор?

Горыныч быстро пробежал глазами документ и как-то лениво объявил:

— Пятнадцать лет заключения в темнице.

Зайчата охнули и прижались к Серому Волку. Тот был не в силах реагировать.

Третий волк скомандовал двум солдатам увести преступника. Те грубо подтолкнули старика. Он тяжело поднялся, а проходя мимо Ивана, взял его за руку и заглянул ему в лицо полными печали глазами:

— Ты-то веришь, что я не вор?

Парень молча потупил взор. Серый Волк отпустил его руку и вышел из избушки.

Зайчата, обнявшись, тихонько всхлипывали в уголке.

— Что печалишься, Ваня? — с ехидцей спросил Горыныч, когда они вышли из лачуги. — Теперь можно жить спокойно, преступник наказан.

Иван тоскливо посмотрел вслед Серому Волку, которого уводили под конвоем, и вдруг спросил Горыныча:

— А сколько всего было коз на ферме?

— Девять. А что? — насторожился Змей.

— Где же тогда остальные рожки да ножки?

— Ты неисправим, Иван! — обозлился Горыныч. — Слишком доброе сердце… — прошипел Змей и быстро пошел прочь.

Из избушки тихо вышли два заплаканных зайчонка. Иван погладил их по головам и усадил в драндулет.

— Играйте, ребятки, — сказал он тихо и добавил, не обращаясь ни к кому, — я совсем запутался…

Иван шел обратно в свою лесную сторожку, напряженно размышляя: «Свяжусь сейчас с председателем сельсовета по рации. Пусть присылает комиссию, во всем разбирается. А я, похоже, схожу с ума…»

Парень вошел в свой домишко и даже не понял сперва, что произошло. По всей избушке были разбросаны его вещи: белье, консервы, сухари, учебники, тетради, посуда. Постель на нарах стояла колом. Выпотрошенный рюкзак валялся в углу.

Иван напряженно осмотрел все вещи, потом еще раз, заглянул под нары, на печку, под стол, в шкафчик и обессилено опустился на табуретку. Рации нигде не было…

* * *

После тяжелой бессонной ночи, едва забрезжил рассвет, Иван пошел в Буреломиху. Шагал быстро, уверенно. Но неожиданно для себя оказался у своей лесной сторожки.

— Что это я? Круг сделал… — вслух удивился он.

Иван опять пошел в сторону Буреломихи и через полчаса снова уперся в свою собственную избушку. Холодный пот выступил у него на лбу.

— Что за чертовщина?

Парень в ужасе бросился бежать к деревне. Спотыкался, падал, вставал, опять бежал дальше. Но скоро вновь увидел черные стены сторожки, застонал и рухнул на землю.

Очнулся он от холода и сырости. Шел дождь. Иван еле поднялся с земли и, дрожа всем телом, стуча зубами, добрел до дверей избушки.

Внутри было сумрачно, как поздним вечером. Парень быстро переоделся в сухое, но не согрелся. Хотел растопить печку, но дрова отсырели, дымили, никак не желая разгораться. Тогда он распахнул дверь и шагнул в дождь, который лил сплошной стеной.

Минут через пятнадцать Иван стучался в избушку на курьих ножках. Баба Яга открыла дверь и, ахнув, пустила его в дом.

— Снимай скорее мокрое. Случилось что? — спрашивала она, помогая Ивану. — Батюшки! Да ты весь горишь! А ну, марш на печку!

Скоро парень отогрелся в теплой избушке на горячей печи. Яга Ягишна копошилась внизу, шептала что-то, а потом подала ему питье в чашке. Он приподнялся на локте, отхлебнул и поморщился.

— Что? Горько? — засмеялась Яга. — Пей, пей, к утру как огурчик будешь… Эк тебя Горыныч уделал! — воскликнула она. — Боится, что ты ему его черные дела творить помешаешь. Ух, червяк трехголовый!

— Яга, что ты так на него накинулась? — удивился Иван. — Он, вроде и умный, и справедливый. Погорячился, бывает…

— Да ты, никак, Горыныча за товарища принял?! — всплеснула Яга Ягишна руками. — Да знаешь ли ты, наивная твоя башка, что Змей — первейшая вражина для всех, а уж для тебя и подавно?!

— Я три дня в лесу живу! — возмутился парень. — Откуда я что-то знать могу!

Он даже уселся на печи от избытка чувств. Баба Яга уложила Ивана обратно, заботливо подоткнув под него одеяло, и рассказала следующее.

Совсем недавно не было никакого Змея Горыныча в этом лесу и в помине. Правила им Василиса Премудрая. Жили все при ней сыто, богато и весело. Но весной из тридевятого леса, из тридесятых земель принесла нелегкая этого Змея. Прослышал он о красоте да уме Василисы и решил во что бы то ни стало жениться на ней. Василиса же над ним только посмеялась да и выпроводила на все четыре стороны. Тут-то Горыныч и взбеленился, стал он всюду Василису преследовать, силой да угрозами ее домогаться. А в один ужасный день исчезла девица-красавица не весть куда. С того-то