Восхитительная ложь - Шона Мейред

меня был за последние недели.

Как только мы, наконец, поднялись по лестнице в главную спальню, Роуэн провел ночь, исследуя каждый дюйм моего тела своим языком, прежде чем перевернуть меня и наполнить своим членом. Я даже не могу вспомнить, сколько раз он сталкивал меня со скалы желания прошлой ночью и снова рано утром, но если судить по боли, изматывающей мои мышцы, то это было много.

Любовь пьяная и совершенно пресыщенная, я поднимаюсь с кровати, прихватив с собой верхнюю простыню. Затем, подоткнув простыню под мышки, я прикрываю свое тело от прохладного воздуха и направляюсь к двери, позволяя белой простыне развеваться за мной при каждом шаге.

Наконец, я выхожу на длинную широкую лестничную площадку и не спеша рассматриваю произведения искусства, украшающие стены. Фанатик истории искусств внутри меня визжит от ликования, когда я узнаю несколько убедительных копий моих любимых произведений.

Наконец, мой тур по галерее заканчивается, когда я поднимаюсь по самой изысканной лестнице, которую я когда-либо видела. "Гранитный империал" — это что-то из фантастического романа, высоко поддерживаемое тремя каменными арками.

Держась за кованые перила, я чувствую себя благородной королевой, спускающейся по крутым ступеням.

Когда я спускаюсь вниз, я оглядываю просторный коридор, любуясь вневременной архитектурой, которая создает открытый коридор, сочетанием готического и средневекового дизайна, от которого просто захватывает дух.

Когда мы приехали вчера, я не позволила себе побродить или исследовать, слишком поглощенная мыслями, затуманивающими мою голову. Сделав мысленную заметку, я обещаю себе, что позже сегодня я исследую каждый уголок собственности, которая теперь является моим домом.

Эта мысль поражает меня до глубины души. Я все еще пытаюсь переварить все, что мы с Роуэном обсуждали прошлой ночью. Хотя я знаю, что мы едва коснулись айсберга секретов, ему все еще есть что раскрыть. Но он покоряет меня, выдавая информацию по крупицам за раз.

Наконец, после того, как я протискиваюсь через арки, ведущие на кухню, глубокий, хрипловатый утренний голос Роуэна эхом разносится в воздухе, ведя меня вперед. Я останавливаюсь, когда нахожу его прислонившимся к огромному столику для завтрака. Он стоит ко мне спиной, глядя через двойные двери в сад, обнесенный стеной, и прижимая телефон к уху.

Прислонившись к стойке, я подслушиваю односторонний разговор.

— Лучше, чем я думал… Да… Я не хочу оставлять ее одну… Верно, черт возьми. — Наконец, как будто почувствовав, что я жадно смотрю на его голую, покрытую татуировками спину, он поворачивается и одаривает меня своей дьявольской ухмылкой.

Все еще прижимая телефон к лицу, он крадется ко мне, его голодные глаза сияют от решимости.

— Хорошо, я буду там. — Он сокращает расстояние между нами, опускает рот к моей шее и покусывает мою кожу, посылая мурашки по моему позвоночнику. Я молчу, заглушая свой стон сжатыми губами. Наконец, он отстраняется, одними губами произнося доброе утро, прежде чем ответить тому, кто находится на другом конце провода. — Дай мне час… Ладно, этого хватит. Тогда увидимся, босс.

Отняв телефон от уха, он отключает звонок, прежде чем положить его на боковой шкафчик прямо в дверном проеме.

На следующем вдохе его руки обвивают мою талию, притягивая меня к своей груди, прежде чем он прижимается своими губами к моим, крадя мое приветствие трогающим душу поцелуем. Когда он отстраняется, улыбка на его лице выбивает из моей головы все остатки здравого смысла.

— Доброе утро, mo bhanríon álainn. — Моя прекрасная королева. — Ты хорошо спала?

— Потрясающе, спасибо. — Мой взгляд метнулся к телефону. — Это кто был? — Я колеблюсь, не зная, как закончить это предложение.

Плечи Роуэна поднимаются, когда он делает вдох, прежде чем, наконец, он отвечает:

— Это был твой отец. Со вчерашнего вечера произошли некоторые изменения. Ему нужно, чтобы я встретился с ним, чтобы мы могли обсудить наш план атаки. Ковать железо, пока горячо.

Я киваю, не зная, как продолжить. В глубине души я знаю, что не готова встретиться лицом к лицу с человеком, который создал меня, поэтому вместо этого я избегаю вопросов в глазах Роуэна и протискиваюсь мимо него, чтобы взять стакан воды, но его пальцы обвиваются вокруг моего локтя, притягивая меня обратно.

— Эй, не закрывайся от меня. Если ты пока не хочешь говорить о нем, мы не обязаны, хорошо?

— Хорошо.

Его взгляд опускается на простыню, обернутую вокруг моего тела, а затем снова возвращается. Я качаю головой, заметив озорную усмешку в его глазах. Он пытается отвлечь меня, и это работает.

Наконец, он обхватывает мою талию ладонями, затем сгибается в колене и поднимает меня с пола. Через несколько секунд он укладывает меня поперек барной стойки для завтрака, простыня скомканной кучей валяется на полу, оставляя меня во всей моей обнаженной красе. Затем, положив руки мне на колени, он раздвигает мои ноги, проводя языком по нижней губе.

— Завтрак, достойный короля.

— О, Боже. — Моя спина выгибается над стойкой, когда его рот соединяется с моей киской. Мои руки сжимают его затылок, удерживая на месте, пока он усердно сосет мой клитор. Лакает меня, как изголодавшийся мужчина, пока я извиваюсь на мраморной столешнице. Мои пальцы зарываются в его растрепанные утренние волосы, в то время как мои бедра изгибаются под его языком. Он неумолим в своих поглаживаниях, дразня меня, посасывая мой клитор, и когда он засовывает в меня два пальца, прижимая их к моей точке G, я почти слетаю со стойки, когда мои стоны отражаются от каменных стен.

— Да, — кричу я, когда он пронзает меня пальцами глубокими, мучительными толчками. — Черт, Роуэн. Прямо здесь.

Я так близко.

Мои бедра бьются о его язык, когда давление нарастает под моей кожей, сотрясая каждую клеточку моего тела.

— Вот и все, mo bhanríon — моя королева. Трахни меня в лицо своей киской.

— Господи, Роуэн. — Мое тело воспламеняется.

— Я хочу ощущать твой вкус на своем языке до конца дня. Дай это мне, любимая. Эта киска моя.

Фейерверки взрываются у меня перед глазами, когда моя сперма покрывает губы и язык Роуэна. Я лежу, тяжело дыша, мое тело истощено давлением моего освобождения. Наконец, он ставит меня на ноги, заставляя жаждать большего.

— Как бы сильно я ни хотел перегнуть тебя через эту столешницу и трахнуть сзади, мне нужно идти. — Он наклоняется вперед, заявляя права на мой рот с моей спермой, все еще блестящей на его губах.

В конце концов, он отстраняется, и я сразу же начинаю скучать по нему. Затем, как будто реальность того, что он должен сделать дальше, поражает его, его рука опускается на шею, когда он