Восхитительная ложь - Шона Мейред

нас вверх по склону горы, пока, наконец, в поле зрения не появляется поместье Райан. Подогнав машину ко входу, я нажимаю на кнопку ручного тормоза и выхожу, прежде чем обогнуть машину и сесть с пассажирской стороны.

Наконец, как только я открываю дверь, я отстегиваю ремень безопасности Сирши, а затем просунув руки под Сиршу, вытаскиваю ее наружу. Она шевелится в моих объятиях, ее ресницы трепещут, когда она борется со сном.

— Роуэн? — Ее голос хриплый, напряженный от всего, что произошло сегодня вечером.

— Я с тобой, любимая. — Я успокаиваю ее, прижимая ближе к своей груди. — Ты можешь обхватить меня руками за шею, чтобы я мог отнести тебя внутрь?

Без колебаний она обвивает меня руками, держась, пока я поднимаюсь по крутым каменным ступеням к входной двери.

Наконец, мы добираемся до верха, и я сажаю ее на глубоко врезанный бетонный подоконник и обхватываю ее лицо ладонями.

— Держись крепче. Мне нужно открыть дверь, хорошо?

Ее взгляд смягчается, и это порождает целую кучу дерьма, у меня нет слов, чтобы описать.

— Как бы мне ни нравилась эта твоя сторона, ты можешь перестать так суетиться. Я немного потрепана, Роуэн. Но я не сломлена.

Я киваю, задаваясь вопросом, компенсирую ли я это из-за чувства вины или потому, что искренне хочу позаботиться о ней. Привязанность мне чужда. Сколько я себя помню, был только один человек, который когда-либо заботился обо мне и о том, что мне нужно, и давайте просто скажем, что Лоркан Рейли не из тех, кто любит обниматься. По сути, он мой единственный отец, который у меня есть.

Каждый год он уезжал на несколько недель летом. Потом я узнал, что он проводил эти недели с Лиамом на дурацких рыбалках… И что ж, если быть откровенным, то так началось наше с Лиамом соперничество. Я ненавидел Лиама за то, что он украл единственного человека в мире, который видел во мне нечто большее, чем наследника. Именно тогда я сделал все, что было в моих силах, чтобы превзойти его во всех отношениях. Через некоторое время это переросло в соревнование, в игру, в которую мы продолжали играть.

Когда мне исполнилось шестнадцать, Лоркан, наконец, рассказал мне настоящую причину этих поездок — он собирался повидаться со своей дочерью, и поскольку он не мог рисковать, что Габриэль узнает, что он отец Сирши, он скрывал эти поездки под видом дружеской поездки со своим единственным крестником Лиамом.

В конце концов, когда моя ненависть к отцу стала неоспоримой, Лоркан доверил мне свой самый большой секрет, а взамен он рассказывал мне историю за историей о своей маленькой принцессе, которая однажды вернется в Киллибегс и заявит о своем титуле королевы. В течение двух лет я помогал ему наблюдать за ней издалека, пока однажды мой отец не объявил, что наконец нашел их.

После той встречи мы с Лораном составили план, который привел нас к этому самому моменту.

Доставая ключи из кармана, я достаю тот, что подходит к электронной клавиатуре, и открываю его, прежде чем ввести код. Дверь открывается, и я толкаю ее. Моя шея вытягивается, когда я смотрю через плечо и протягиваю Сирше руку. Она вкладывает свою руку в мою, и я поднимаю ее на ноги.

— Ты готова?

Ее бровь приподнимается.

— Готова к чему?

— К твоему возвращению домой.

С одной рукой, обнимающей ее за талию, а другой в моей руке, ее рот приоткрывается.

— Что? Я подумала… Разве это не твой дом?

Легкий смешок срывается с моих губ при виде ее широко раскрытых глаз, когда она смотрит на каменный замок. Поворачиваясь на каблуках, я смотрю ей прямо в лицо, затем поднимаю ее руку.

— Протяни руку. — Наконец, я бросаю ключи в ее раскрытую ладонь. — Что за королева без трона? Добро пожаловать домой, любимая.

Глава тридцать третья

РОУЭН

— Ты в порядке? — Прошел почти час с тех пор, как мы прибыли в поместье, и после очень короткой экскурсии по коридору Сирша свернула в жилые комнаты и с тех пор не сдвинулась ни на дюйм. Не говоря уже о том, что она с трудом связывает предложение, отвечая на мои вопросы только одним словом и странным кивком головы. Я не в себе и быстро загоняюсь.

— Все еще холодно? Тебе нужно одеяло?

Ее лицо остается стоическим, лишенным каких-либо эмоций, когда она оглядывает просторную комнату, ее взгляд задерживается на различных произведениях искусства, украшающих стены. Наконец, она переводит свой блуждающий взгляд на меня.

— Я в порядке, Роуэн. Прекрати вертеться вокруг меня. Твое поведение хорошего парня выводит меня из себя.

Продвигаясь вперед, я затем наклоняюсь перед ней, встречаясь с ней взглядом на уровне глаз.

— Во-первых, ты выглядишь не очень хорошо. И второе, это не притворство. С тобой сегодня вечером многое случилось, Сирша. Неужели это так чертовски неправильно, что я беспокоюсь о твоем благополучии?

В ее янтарных глазах блестят непролитые слезы.

— Что ты хочешь, чтобы я сказала, Роуэн?

— Я хочу, чтобы ты была честной со мной.

— Хa! Это немного роскошно. Особенно когда все и вся в этом гребаном городе процветают на обмане и лжи. — Она делает паузу, делая глубокий вдох через нос. — Прекрасно… Хочешь мою правду, получи ее. У меня такое чувство, как будто я застряла в этом постоянном свободном падении, все дальше и дальше по спирали проваливаясь в бездонную черную дыру, и я не знаю, как это остановить. — Сердитая слеза скатывается из уголка ее глаза, небрежно скатываясь по щеке.

— Ты переполнена своими эмоциями. Расстроена своей потребностью в ответах. Расстроена отсутствием контроля над своей жизнью. Зла на каждого человека, который держал тебя в неведении. Я понимаю, Сирша. Но сидение здесь, тупо уставившись в стены, не поможет тебе понять все это.

Поднимая руку, я ловлю ее упавшую слезинку большим пальцем, а затем смахиваю ее с кончика пальца языком, прежде чем высказать ей часть своей правды.

— Я никогда не лгал тебе.

— Нет? — Ее глаза сужаются, без усилий возлагая на меня ответственность за грех, которого я не совершал.

— Нет. Конечно, иногда я скрывал правду, но ни разу не солгал.

— Ты разыгрываешь их себя невиновного. Серьезно, Роуэн. Какой ты молодец.

— Послушай, я понимаю, что тебе больно, любимая. Но я обещаю тебе, все, что я утаил, было не просто так. Я пытался защитить тебя.

— У тебя это не очень хорошо получилось, не так ли? — рявкает она, но ее заявление пронзает мою кожу, как свирепый укус.