Краски - Павел Ковезин

class="p1">– Ты могла хотя бы со мной посоветоваться? Поговорить? Мы бы что-нибудь решили. Вызвали бы полицию.

Слово «полиция» разозлило Грет ещё больше.

– Я видела, как ты оставил её в полиции! Одну! Не мог даже договориться!

– Я… Во-первых, я не знал, что происходит у неё в семье! Во-вторых, мне с каждым разом всё сложнее даже за тебя договориться! В-третьих…

– А в-третьих, давно ли мы с тобой просто вот так разговаривали, чтобы я пришла к тебе за помощью?! Чтобы не выслушивать лекции и упрёки?!

– …мы бы спасли её другими методами.

– Ты не смог спасти даже маму! – Грет аж подпрыгнула от злости и ткнула в него пальцем.

С тем же успехом она могла оглушить отца гранатой. Эмиль дёрнулся и замер, смотря ей в глаза.

– Я не мог её спасти, пойми, – после короткой паузы сказал он.

– Смог бы! Если бы ты тогда просто встретил её!

– Я не могу предвидеть всего, что случится.

Когда Лейла просила Эмиля поговорить с дочерью, она не знала, насколько это трудно, и не догадывалась, что все их предыдущие диалоги сводились именно к этому. Но в этот раз Эмиль хотя бы попытается всё объяснить Грет.

– Я не супергерой, каким ты меня представляешь… – он осёкся, – представляла. Я так же как и ты могу совершать ошибки. И если ты думаешь, что я не корю себя каждый день за то, что тогда не встретил её вечером… ты ошибаешься. И если ты весь год ждала именно этого, то я снова готов попросить у тебя прощения. Вряд ли ты поймёшь меня или удовлетворишься обычным «прости», но… мне правда очень жаль. И я ненавижу себя за своё бездействие в тот день, – Эмиль развёл руками и едва сдержал слёзы. – Пойми, что я не хочу потерять ещё и тебя. Мне все сложнее мириться с твоим образом жизни и думать, что ты можешь разбиться на байке, отравиться наркотиками или пострадать в драке.

Грет сбавила обороты и посмотрела на отца так, как мог смотреть какой-нибудь маленький зверёк на фотографа, обещающего не причинить никакого вреда.

– Ладно, – наконец ответила Грет после монолога отца. Но в отличие от него извиняться не собиралась. – Я всё понимаю. Но чересчур опекать меня тоже не стоит. Мне, как-никак, двадцать лет, и я могу нести ответственность за свои поступки.

– Верю. Надеюсь, что мы действительно друг друга поняли и больше не вернёмся к этому разговору. Так ведь? – он выставил вперёд руку, желая стукнуться с дочерью кулачками, как они это всегда делали раньше.

– Так, – выдохнула Грет, ответила на его жест и, удивляясь собственному порыву, впервые за долгое время обняла отца. – Спасибо.

Он положил руки ей на спину и наконец почувствовал невероятное облегчение и спокойствие. Именно этого ощущения так не хватало последнее время.

– И почему ты не нашла что-нибудь из одежды для Рут? – спросил он, когда они шли к машине.

Грет посмотрела на него так, будто только сейчас задалась этим вопросом.

Лейла с Рут сели на заднее сидение джипа и закрыли двери. Обе уставились в пустоту, не зная, с чего начать разговор. Чувство эйфории от первой встречи прошло, и теперь её место заняли обиды и недомолвки. Рут испытывала чувство вины за то, что уже второй раз ушла от Лейлы и влипла в неприятности. Лейла корила себя за то, что, если бы не она и Йохан, отец Рут остался бы жив.

– Мне жаль, – первой нарушила тишину Лейла.

Рут еле заметно кивнула, едва сдерживая слёзы.

– Ты тут ни при чём, – тихо сказала Рут, опустив взгляд и гладя Кубика, который сидел на коленях. – Спасибо, что вернула мне его.

Лейла посмотрела на крысёныша и улыбнулась.

– Я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь.

Рут не успела возразить, как Лейла продолжила.

– Наверняка ты винишь себя за то, что не испытываешь жалости или сострадания к отцу. Не понимаешь, радоваться тебе или злиться.

По щекам Рут ещё сильнее потекли слёзы. Она не могла вымолвить и слова.

– В ту ночь, когда я привела тебя к себе… Я не задавала лишних вопросов, не спрашивала, почему ты сбежала из дома. Знаешь, почему?

Рут покачала головой.

– Не потому, что мне было всё равно. Семь лет назад я тоже ушла из дома. И тоже от отца-тирана.

Рут подняла на Лейлу удивлённый взгляд.

– Ты не говорила…

– Да, об этом не знает даже Йохан. Наверное, нам с тобой сразу стоило больше доверять друг другу. Но, как видишь, лучшего времени для разговора не нашлось.

– Он тебя… избивал?

В голове Лейлы картинками промелькнули назойливые воспоминания: ночная авария, отец, влепивший пощечину, больничные коридоры, разбросанные по квартире вещи.

– Нет, – ответила Лейла после короткой паузы. – Он убил моего неродившегося ребёнка. Насильно сделал аборт.

Они на мгновенье переглянулись, Лейла первой опустила взгляд.

– Но… как?

– За деньги можно всё. А у моего отца их было немерено.

Рут промолчала, не зная, что и ответить.

– Мне было чуть больше чем тебе. И я как и ты ненавидела отца. Презирала его, желала смерти, проклинала долгие месяцы, даже после того как уехала из города. Но со временем эта ненависть начинает разъедать тебя, не даёт спокойно жить.

Она сделала паузу и накрыла ладонью руку Рут.

– Я говорю это затем, чтобы ты поняла, что не стоит винить себя в случившемся. Это нормально, что ты не чувствуешь сострадания. Но ты можешь его простить. Простить, чтобы не копить в себе эту ненависть оставшуюся жизнь. Мне понадобился не один год, чтобы отпустить ситуацию и простить отца. У меня была новая жизнь в другом городе, новая работа и новые люди.

Рут кивнула и вытерла слёзы.

– Когда отец забрал меня из полиции, он отдал мне свою куртку, чтобы я не промокла. А потом я увидела, как он пьёт на кухне один, и мне стало его жаль.

– Даже самые плохие люди иногда совершают добрые поступки. Но это не значит, что они исправятся. Мой отец тоже желал мне добра, хотел, чтобы я поступила в юридический и думала только об экзаменах, а не о свалившихся на голову детях. Это ни в коем случае не оправдывает его, – пальцы Лейлы начал обнюхивать Кубик, она улыбнулась от щекотки и убрала руку. – Но всё это уже не важно. Я давно отпустила все обиды, чего советую и тебе. Нам не о чем больше беспокоиться.

– Я сейчас беспокоюсь за маму, – сказала Рут, – она не справится одна.

– С ней всё будет в порядке, – успокоила её Лейла, – ей будет лучше без изводившего мужа. Как только её приведут в чувство и выпишут из больницы, мы обязательно съездим к ней. Не переживай.

Рут была ей благодарна за искренность и заботу. Лейла была словно лучом света среди психопатов, окружающих её. Если бы не она, Рут до сих пор бродила бы по Нойкёльну, и неизвестно, чем это закончилось. Но всё что она могла в тот момент ответить, было тихое:

– Спасибо тебе.

Передние двери джипа открылись, и в машину влезли Эмиль и Грет. Эмиль, всё ещё платком сдерживающий кровь, завёл машину и повернулся к Лейле и Рут.

– Куда едем?

– Надо забрать Йохана, – сказала Лейла. Она уже жалела, что оставила его на такое долгое время в наручниках и лишь с бутылкой воды.

– Диктуй адрес, – Эмиль повернулся, готовый вбить его в навигатор на телефоне.

Но Грет, услышав по радио обрывки новостных сводок, прибавила громкость.

«Несколько минут назад со стройки на востоке Нойкёльна был угнан грузовик. По предварительным данным, подозреваемым является Йохан Мориц. Несколько дней назад он сбежал из психиатрической клиники. Грузовик движется по трассе А113 на юго-восток. Советуем автомобилистам быть аккуратнее на этом участке дороги и по возможности ехать в объезд. Полиция уже предпринимает все действия по поимке преступника».

– А где он, по-твоему? – язвительно спросила Грет, повернувшись к Лейле.

Лейла уперлась локтями в коленки и схватилась за голову, борясь с желанием закричать на весь салон. Закричать так, чтобы выбило даже окна. Спустя несколько секунд, она, сдерживая слёзы и пытаясь успокоить нервы, подняла