Источник Вознесения - Брендон Сандерсон

– Так и было, лорд Хэммонд. Я лишь одно объяснение могу придумать, и оно связано со Вседержителем. Я не слышал достойных доверия сообщений о смертях в тумане до Крушения, но после него их появилось более чем достаточно. Большинство случаев связаны с Внешними доминионами, но, похоже, инциденты происходят и внутри. Я кое-что обнаружил… кое-что очень тревожное в нескольких неделях к югу отсюда. Похоже, целая деревня оказалась заперта в домах туманом.

– Но почему смерть Вседержителя должна быть как-то связана с туманом? – поинтересовался Бриз.

– Я не уверен, лорд Ладриан. Но это единственное, что я могу предположить.

– Не называй меня так, – нахмурился Бриз.

– Прошу прощения, лорд Бриз, – поправился Сэйзед. – Я все еще не отвык называть людей их полными именами.

– Твое имя Ладриан? – удивилась Вин.

– К несчастью. Оно мне никогда не нравилось, а уж когда дорогой Сэйзед добавляет перед ним «лорд»… аллитерация делает его еще кошмарнее.

– Мне кажется или мы сегодня ведем себя еще более странно, чем всегда? – между прочим поинтересовался Эленд.

– Так бывает, когда устаешь, – зевнул Бриз. – Как бы то ни было, наш дорогой террисиец неправильно толкует свои факты. Туман не убивает.

– Я говорю только о том, что обнаружил. Мне придется провести еще исследования.

– Так ты останешься? – с надеждой спросила Вин.

Сэйзед кивнул.

– А как же учительство? – съехидничал Бриз. – Когда ты ушел, я припоминаю, говорилось что-то о долге, о проведении остатка жизни в путешествиях. Или какая-то другая чушь в этом роде.

– Боюсь, долгу придется подождать. – Террисиец слегка покраснел и опять опустил взгляд.

– Ты можешь оставаться столько, сколько захочешь, Сэйзед. – Эленд покосился на Бриза. – Если то, что ты говоришь, правда, от тебя будет больше пользы в исследованиях, чем в путешествиях.

– Возможно, – скромно согласился Сэйзед.

– Хотя, – усмехнулся Хэм, – ты мог бы выбрать более безопасное место для своей профессиональной деятельности – такое, где не толкались бы по соседству две армии и двадцать тысяч колоссов.

Сэйзед улыбнулся, и Эленд принужденно рассмеялся.

«Он сказал, что инциденты с туманом происходят все ближе к центру империи. К нам».

Вот и еще один повод для беспокойства.

– Что происходит? – послышался вдруг новый голос.

Эленд повернулся: в дверях стояла растрепанная Альрианна.

– Я услышала голоса. У вас вечеринка?

– Мы всего лишь обсуждали вопросы государственной важности, моя дорогая, – поспешил ответить Бриз.

– Другая девушка здесь, – возразила Альрианна, указывая на Вин. – Почему вы меня не пригласили?

Эленд нахмурился: «Говорит, будто услышала голоса? Гостевые комнаты совсем не близко от кухонь».

И Альрианна была одета – позаботилась о том, чтобы сменить ночную рубашку на платье, – но волосы оставила растрепанными. Решила, это придаст ей более невинный вид?

«Я начинаю думать, как Вин», – вздохнул про себя Эленд.

Словно в подтверждение своих мыслей он заметил, что Вин глядит на вновь прибывшую, прищурив глаза.

– Возвращайся в свои комнаты, дорогая, – мягко, но настойчиво попросил Бриз. – Не беспокой его величество.

Альрианна театрально вздохнула, но все же повиновалась, удалившись в коридор. Эленд повернулся к Сэйзеду, который наблюдал за девушкой с выражением любопытства, и одними губами произнес: «Объясню позже».

Террисиец вернулся к трапезе.

Несколько минут спустя компания начала расходиться.

– Я не доверяю этой Альрианне, – сказала Вин, когда они с Элендом остались наедине.

– Тебе напомнить? – улыбнулся он.

– Знаю. «Ты никому не доверяешь, Вин». Однако сейчас я права. Она была одета, но растрепана. Она это сделала нарочно.

– Я заметил.

– Правда?

– Должно быть, она услышала, что слуги будят Бриза и Колченога. Это означает, что добрых полчаса она подслушивала. А волосы растрепала, чтобы мы поверили, будто она только что спустилась.

Вин слушала, от удивления чуть приоткрыв рот, потом нахмурилась.

– А ты учишься, – наконец сказала она.

– Или так, или юная леди Альрианна просто не справилась с задачей. Но меня поражает другое: почему ты ее не услышала?

– Повара, – объяснила Вин. – Слишком шумно. Кроме того, меня немного отвлекли слова Сэйзеда.

– И что ты о них думаешь?

– Я тебе потом скажу, – после некоторого раздумья ответила Вин.

– Хорошо, – не стал спорить Эленд.

В этот момент поднялся и потянулся всем своим волкодавьим телом кандра.

«Почему она настояла на том, чтобы взять Ор-Сьера на собрание? – удивился Эленд. – Ведь еще пару недель назад даже и думать об этом не хотела?»

Волкодав повернулся, посмотрел на кухонные окна. Вин проследила за его взглядом.

– Снова наружу? – спросил Эленд.

– Мне не нравится эта ночь. Если что, буду возле твоего балкона.

Вин поцеловала его и ушла. А Эленд, глядя ей вслед, пытался понять, почему Вин столь заинтересовалась историями Сэйзеда. Или она что-то скрывает?

«Остановись», – приказал себе Эленд.

Как бы хорошо он ни усвоил свои уроки, из всех людей во дворце Вин была последней, кого стоило бы в чем-то подозревать. Однако каждый раз, когда Эленд думал, что начинает понимать Вин, оказывалось, что он совсем ее не знает.

От этого все становилось еще более серьезным. Вздохнув, Эленд направился в свои покои, где ждало завершения наполовину написанное письмо для Ассамблеи.

* * *

«Возможно, мне не стоило говорить о тумане, – думал Сэйзед, поднимаясь за слугой по лестнице. – Теперь я побеспокоил короля, хотя все может оказаться лишь галлюцинацией».

Когда они очутились на самом верху, слуга спросил, не желает ли он принять ванну. Сэйзед покачал головой. В других обстоятельствах он бы обрадовался такой возможности. Но бег до Центрального доминиона, пленение колоссами, потом еще остаток пути до Лютадели не прошли даром. У него едва остались силы, чтобы поесть. Теперь террисиец хотел только одного – спать.

Кивнув, слуга свернул в боковой коридор.

Что, если он вообразил связи, которых не было? Каждый ученый знал, что одной из самых серьезных опасностей в исследовании является желание отыскать определенный ответ. Он не придумал свидетельства очевидцев, но вдруг он преувеличил их значение? Чем он на самом деле располагал? Рассказом испуганного человека, на глазах у которого от припадка умер его друг? Свидетельством лунатика, сумасшедшего каннибала? Ведь сам Сэйзед ни разу не видел, как убивает туман.

Перед дверью в гостевую комнату Сэйзед с благодарностью пожелал своему провожатому спокойной ночи. Бо́льшую часть жизни террисиец принадлежал к классу слуг, которых ценили за повышенное чувство долга и воспитанность. Он управлял особняками и поместьями, надзирал за подобными тому, кто сейчас уходил со свечой в руке – лампа осталась у Сэйзеда.

«Новая жизнь…»

Его всегда раздражало, что обязанности дворецкого оставляют мало времени для науки. Какая ирония: после падения Последней империи, в свержении которой террисиец принял непосредственное участие, свободного времени осталось еще меньше, чем раньше.

Сэйзед протянул руку к двери и замер. Там, внутри, уже горел свет.

«Они оставили для меня лампу?» – удивился террисиец и тихонько толкнул дверь.

Кто-то его ждал.

– Тиндвил…

Как обычно сдержанная и аккуратная, она сидела за письменным столом:

– Сэйзед!

Только в эту минуту террисиец осознал во всей полноте, какая на нем грязная одежда.

– Ты выполнила мою просьбу, – констатировал он.

– А ты мою проигнорировал.

Сэйзед ответил не сразу: прошел в комнату, поставил лампу на комод.

– Я заметил новую одежду короля, и он, похоже, научился вести себя соответственно. Это явно твоя заслуга.

– Мы только начали, – небрежно заметила Тиндвил. – Ты был совершенно прав на его счет.

– Король Венчер – очень хороший человек. – Сэйзед подошел к умывальнику, чтобы вытереть лицо.

Холодная вода отлично освежала, а разговор с соотечественницей обещал быть весьма утомительным.

– Из хороших людей получаются ужасные короли, – парировала Тиндвил.

– Но из плохого человека хорошего короля не выйдет. Куда лучше, на мой взгляд, начинать с хорошим. А уж потом добиться всего остального.

– Возможно, – пожала плечами Тиндвил.

Она следила за старинным другом с обычным суровым выражением. Некоторые считали Тиндвил холодной, даже жестокой, но Сэйзед никогда не замечал в ней этих черт. А учитывая все, что эта женщина перенесла, находил удивительной – даже восхитительной – ее уверенность в себе. Как ей это удавалось?