Король на краю света - Артур Филлипс

ради Леверета, подтолкнув сомневающегося монарха сделать полшага в сторону Лондона или Рима:

— Я не смею вникать в вопрос о том, почему Бог может допускать такие вещи. Может, Он знал, что я дорасту до света? Или Он допускает искусство исцеления даже среди тех, кто отвергает Его, проявляя по отношению к ним Свою милость. Возможно, страдания любого из Его творений причиняют Ему боль, даже если это творение заблудшее. Ведь многие, кто утверждает, что любит Его, заблуждаются.

Король улыбнулся витиеватым мыслям врача, и до желанной ясности, возможно, оставался всего один ответ на простой вопрос, каким бы тот ни был… Яков не сводил глаз с Тэтчера, пока Крейг отчаянно пытался остановить поток королевской крови и скрыть собственное смятение.

— Нет. Вы, доктор Тэтчер, были выбраны Им за особые знания.

— Я родился и вырос в стране, где все — монарх, священники, матери и отцы — почитают священную книгу и святое слово, которые вы справедливо называете языческими. Я действительно ошибся в выборе пути, но не со зла. И поэтому я верю, что Бог пожелал благословить меня каким-то проблеском света, который, к моему счастью, привел меня в ваше царство и к вашему величеству.

Из-за королевского плеча Крейг посмотрел на Тэтчера с нескрываемым беспокойством, то ли прося помощи в остановке кровотечения из гигантского пореза, то ли опасаясь, что Тэтчер скажет вслух очевидное: Крейг устроил из простого вскрытия нарыва настоящую резню.

— Если ваше величество считает, что я как-то заблуждаюсь в своем понимании Иисуса, то я все еще ребенок, хотя значительно старше вас — ведь меня всего несколько лет назад привели к Библии и свету истины… Если вы думаете, что мистер Споттисвуд должен и дальше наставлять меня, или…

Король развеселился по какой-то причине, известной ему одному.

— Нет, по правде говоря, я не стал бы как-то менять вашу душу или даже взирать на нее. Она ваша. Я просто удивляюсь, почему Господь вознаградил вас, когда вы Его все еще презирали.

— Это тайна, мой король. Она никому не ведома. И это для меня большое чудо. Заблудшие могут не знать, что сбились с пути. Скажем так — ибо я слышал, как об этом говорили в Англии, — испанец или папа римский прискорбно ошибаются. Но, может, они понимают это не больше, чем я или мои родители знали о наших ошибках, когда я был мальчиком в Константинополе?

— Легат папы римского и испанский посол находятся здесь, при дворе. Должны ли мы спросить их, считают ли они себя заблудшими? Встаньте позади меня, когда мы будем спрашивать.

Но потом король потерял интерес к разговору и рявкнул на доктора Крейга:

— Вы уже закончили со своими вторжениями в королевское тело, сэр? Вы вообще оставили мне хоть каплю крови?

13

Девять дней спустя королевская обезьянка умерла после скоротечной болезни, и доктора Тэтчера вызвали, чтобы осмотреть бедное животное, все еще одетое в одну из своих прекрасных бархатных курток, хотя шапочка из той же ткани соскользнула на стол, куда положили покойницу.

— Я не знаю, на что вы надеетесь, — тихо признался доктор. — Это существо уже мертво.

Примас{64} Шотландии Споттисвуд нервно кивнул и провел одной длинной костлявой рукой по своим седым, как дождевые тучи, волосам, а другой — по губам. Церковник пытался осмыслить все неудобные аспекты задачи, которая стояла перед ним.

— Король будет опечален. Он обязательно спросит о причине смерти животного. Мне дали понять, что оно было молодым. Его величество может обвинить в своей безвременной потере вмешательство темных практик. Если его враги смогли нанести удар на расстоянии и он пришелся так близко к королевскому телу, нам потребуется защита. И, я полагаю, надо будет отыскать виновных. — Эта мысль, казалось, лишила примаса сил. — С другой стороны, если бы это было вызвано естественным расстройством, которое вы, доктор Тэтчер, могли бы объяснить как трагическую, но неизбежную и заурядную смерть, тогда мы могли бы быть спокойнее за безопасность короля. Ваш вывод относительно причин гибели этого животного был бы очень полезен. Доктор Крейг признался в своем невежестве. Естественное объяснение, если вы можете его подтвердить, было бы самым умиротворяющим.

— Жаль, что меня не вызвали, когда животное заболело. Я мог бы…

Но никто ничего не ответил, и Тэтчер сам не понимал, что он мог бы сделать.

Доктор поднял обезьяну. Началось трупное окоченение; голова и конечности слегка поплыли вниз в его руках, но медленно, как будто сквозь густую жидкость. Зверек весил восемь или десять фунтов.

— Пожалуйста, скажите, сколько времени прошло между первыми симптомами и смертью? — Несколько лакеев и мальчиков-пажей посовещались, прежде чем смогли найти ответ, хотя никто, казалось, не был в нем уверен. — И когда именно впервые появились признаки болезни?

Тэтчер рассчитал вес, время, интервалы. Казалось разумным спросить:

— Какова была его обычная диета?

Нетерпение Споттисвуда прорвалось сквозь его сдержанность.

— Хватит ходить вокруг да около, турок. Чума? Яд убийцы? Или все-таки колдовство?

— Конечно, это не успокоило бы ни вас, ни короля, — тихо сказал доктор. — Я думаю, что лучше и точнее всего будет сказать, что любимец короля погиб от лихорадки, вызванной расстройством почек.

Споттисвуд медленно кивнул, воодушевляясь и подбадривая врачевателя.

— Кроме того, я убежден, что обезьяньи лихорадки такого рода не заразны для людей.

Споттисвуд едва не улыбнулся от этой дополнительной хорошей новости.

— И, если это успокоит разум короля, мы могли бы также сообщить, что его питомец не мучился. Если только его величество не засвидетельствовал обратное?

Ответом было огромное удовлетворение и благодарность мудрому доктору.

Затем Тэтчер провел большую часть дня в своей рабочей комнате, выполняя различные вычисления: одни беспокоили его своими результатами, другие тревожили неполнотой. Сведения, которых ему не хватало, давили на него, как будто отсутствие могло давить сильнее, чем присутствие.

Пока Тэтчер играл в шахматы с королем, расчеты были изучены и поспешно скопированы пажом на жалованье испанского посла, но ни паж, ни посол не смогли понять смысла кое-как нацарапанных цифр и букв. Даже копия, отправленная в Мадрид, оставила самые проницательные криптографические умы испанского двора в недоумении относительно намерений турка.

14

Тэтчер начисто вытер шахматные фигуры, множество раз машинально облизанные королем Шотландии. Он положил их обратно в футляр и вымыл руки в серебряной чаше с распятием, выгравированным в самом глубоком месте. Она была в его комнате с самого приезда. Никто не обратил на это внимания. Свидетельство католицизма короля или просто его терпимости к католицизму королевы? Или свидетельство