Капитаны ищут путь - Юрий Владимирович Давыдов

— индейцев Акайчо, спасших его от смерти?

И у хозяина и у гостей (хотя и по разным причинам) настроение было испорчено. Бал торопливо закончился. Музыканты собирали ноты и исчезали, стараясь не шуметь стульями. Гости прощались, кланялись, жали губернатору руку, но в их взглядах читал Франклин удивление и затаенное недоброжелательство.

Дом опустел. Джейн, огорченная, но понимавшая и одобрявшая мужа, ушла переодеваться, чтобы по-домашнему, вдвоем со своим Джоном провести остаток вечера. Лакеи убирали стол.

Оставшись один, старый моряк придвинул стул к окну и достал табакерку.

В саду жестко, словно листья у них были вырезаны из жести, шелестели деревья. Над деревьями, хорошо видное в рамке высокого окна, простиралось безмятежное звездное небо. Когда-то, тридцать с небольшим лет назад, дядюшка Мэтью Флиндерс обучал мичмана «Инвестигейтора» астрономии. И он, юный Джон Франклин, с любопытством всматривался в созвездия, которые никогда нельзя было увидеть в небе его родины.

Теперь, десятилетия спустя, эти же звезды струили бледный играющий свет на темный сад, на роскошный губернаторский дом, заглядывали в высокое окно. Но ни причудливая Южная Корона, ни вытянутая Южная Рыба, ни Южная Гидра и Большой Пес, ни Козерог и Летучая Рыба — все эти блещущие, переливающиеся, тихо дышащие созвездия Южного полушария — его не радовали и не умиротворяли, хотя он, как и многие из тех, кому часто приходилось оставаться один на один с мирозданием, любил рассматривать звездные дали. Вот если бы целить глазом в Полярную звезду, а чуть ниже под нею видеть ковш Большой Медведицы. Звезды Севера! Под ними прошли самые тягостные и самые счастливые годы его жизни.

Быстро пробежали годы. Слишком быстро. Подумать только: со времени его второго — и последнего — канадского похода прошло больше десятилетия. Больше десяти лет…

И то ли для того, чтобы избавиться от горького осадка нынешнего вечера, то ли потому, что звезды Юга по контрасту вернули его мысли к созвездиям Севера, а рисунок на коре вызвал в памяти образы других «дикарей» — индейцев, то ли еще и потому, что Франклин был уже в том возрасте, когда люди охотно предаются воспоминаниям, словом, как бы там ни было, но в этот вечерний час Джон Франклин обратил свой внутренний взор к делам и дням, со времен которых протекло более десяти лет…

После ужасного канадского странствия — он и теперь не мог вспомнить о нем без холодной дрожи — в Адмиралтействе родился новый дерзкий проект. Проект был таков. Вильям Парри должен был наступать с востока на запад, через хорошо уже знакомый ему широкий пролив Ланкастера; Фредерик Бичи, плававший под начальством Франклина на «Тренте» к Шпицбергену, — идти с запада через Берингов пролив по следам Коцебу, Шишмарева и Васильева. А Джон Франклин должен был вновь вступить в единоборство со стужей и голодом, произвести съемку берега между устьями полноводной Макензи и порожистой Коппермайн, проплыть на шлюпках до северо-западной оконечности Америки.

План был одобрен. Первым, в 1824 году, ушел Вильям Парри. Следом, в феврале 1825 года, — Джон Франклин. Наконец, в мае — Фредерик Бичи.

По старым, памятным местам шли старые товарищи: Джон Франклин, штурман Джордж Бек, доктор Джон Ричардсон. Не было только матроса Хепберна — его скрутил жесточайший ревматизм. Были в отряде и новые люди — натуралист Дрэммонд и гардемарин Кендолл.

Опыт первой страшной экспедиции был тщательно учтен Франклином. За год до того, как он оставил Ливерпуль и отбыл к берегам Нового Света, агенты Гудзоновской компании получили строжайшие указания о подготовке продовольственных складов для путешественников. Каноэ, годные лишь для речных плаваний, Франклин заменил прочными шлюпками; их изготовили из красного дерева и ясеня и обтянули водонепроницаемой тканью.

Значительно быстрее, чем в первое путешествие, прибыли Франклин и его товарищи на озеро Атабаска и уже в июле 1825 года ошеломили жителей Форта-Чипевайан: никто еще до Франклина в один год не добирался от берегов Англии до берегов Атабаска.

Радостно приветствовали Джона Франклина «лесные бродяги», канадские «вояжеры». Но еще сердечнее встретили его старые знакомцы — эскимос-переводчик Август, тотчас попросившийся в экспедицию, и индейцы Акайчо.

Прослышав о Франклине, Беке и Ричардсоне, Акайчо выслал им навстречу своих соплеменников. Они передали приветствие вождя и, прижав путешественников к груди, воскликнули:

— Как горестно нам, что мы не можем выразить все то, что чувствуем!

С вождем Акайчо путники встретились несколько позже. Акайчо воевал в то время с индейцами племени Собачьего ребра. Но, когда он узнал от агента Гудзоновой компании, что Франклин должен пройти по реке Макензи, то есть как раз в районе боевых действий, вождь выкурил с неприятелями трубку мира.

Франклин и его спаситель Акайчо повстречались на Большом Невольничьем озере, в форту Резольюшен.

Широкогрудый, красивый индеец сидел перед Джоном Франклином и неторопливо, взвешивая слова, говорил:

— Мы не хотим из-за нашей войны ставить под угрозу твое дело. Наши сердца будут с вами. Но мы не можем идти опять туда, где лежат кости наших братьев. Вид их могил приведет нас в ужас. Их смерть, воспоминание о том, как они были убиты, может возобновить войну. Пусть индейцы Медвежьего озера, хотя они и наши враги, помогают тебе и твоим братьям и добывают для вас мясо.

Простившись с индейцем, в котором он чувствовал больше сердечности, чем в земляках из Гудзоновой компании, Франклин пошел туда, куда вела его Полярная звезда.

В дельте Макензи отряд разделился. Ричардсон и Кендолл поплыли на восток для описи побережья от Макензи до знакомой доктору реки Коппермайн, в ледяных водах которой он когда-то в судорогах тонул. Франклин и Бек поплыли на запад, чтобы достичь крайнего северо-запада Америки и оттуда — залива Коцебу, где, согласно общему плану трехсторонней экспедиции, его должен был поджидать 26-пушечный «Блоссом» капитана Бичи.

Капитан Бичи был искусный моряк. С удивительной для парусника точностью, опоздав лишь на ничтожные пятнадцать дней, «Блоссом» бросил якорь у острова Шамиссо в заливе Коцебу.

Не застав на берегах залива партии Франклина, Бичи попытался пробиться далее к северу, но в тех же широтах, где раньше Шишмарева с Васильевым, льды затерли