OFF-LINE интервью с Борисом Стругацким - Борис Стругацкий

Как Вы могли бы прокомментировать такое предположение авторов, что прототипом Ф.Вечеровского был Бартини?

Ю.А.Лебедев Москва, Россия - 10/19/04 01:06:23 MSK

«Объединенным» прототипом Вечеровского были двое наших знакомых, крупных ученых (один – математик, другой, кажется, радиофизик). Бартини здесь совершенно ни при чем.

И что Вы можете сказать по поводу следующего утверждения из книги Бузиновских: об одном эпизоде из «Полдня, XXII век»: «С помощью КРИ решается и вечный вопрос о свободе воли. Этот эксперимент проведен «по методу Каспаро-Карпова», – намек на соперничество двух планетарных «гроссмейстеров». Игроки просчитывают свои ходы на много лет вперед: в 1961 году, когда Стругацкие напечатали эту повесть, Анатолию Карпову было девять лет, а Гарри Каспаров еще не родился?»

Ю.А.Лебедев Москва, Россия - 10/19/04 01:06:41 MSK

«Казус Каспаро-Карпова» замечен любителями АБС в незапамятные времена. Это, безусловно, не более, чем редкостное, но совершенно случайное совпадение имен. Аналогичных совпадений замечено довольно много. «Республика Соан» (в «Трудно быть богом») – и Сибирское отделение Академии Наук в Новосибирске. Нава (из «Улитки») – как выяснилось впоследствии, перекликается со старославянским словом «нава», означающим «утопленница, русалка»... Ну и так далее.

Уважаемый Борис Натанович! В рамках этого интервью Вы неоднократно очень хорошо отзывались о Станиславе Леме и его творчестве. Позволю себе привести несколько высказываний Станислава Лема о Вас (братьях) и Вашем творчестве, большей своей частью на русском языке не публиковавшихся, с надеждой на небольшой Ваш комментарий. Надеюсь, что Вам это также будет интересно. Спасибо. 1. Из интервью 1996 г. о цензуре: «Вначале научная фантастика воспринималась как дурацкая литература. До тех пор, пока Советы не догадались, что братья Стругацкие являются идеологическими перебежчиками и до тех пор, пока это информация не была передана в Польшу, можно было себе очень многое позволить и ловко камуфлировать». 2. Из интервью 1990 г.: «Некоторое время, как и братья Стругацкие, я маскировался. Частично маскировался. Старался не быть ортодоксальным по отношению к коммунистическому обществу. Сейчас ситуация поменялась, коммунизм ушел, но проблемы человечества остались». 3. Из интервью 1989 г. об НЛО: «Когда мне напоминают о событиях типа воронежского, воодушевленно рассказывают о пришельцах с тремя глазами, я тут же вспоминаю шутку братьев Стругацких: «Ухажеру моему говорю трехглазому...». Космический фольклор Стругацких предвосхитил рассказы «очевидцев»! А может, взбудоражил их воображение?». 4. Из письма Р.Нудельману, ноябрь 1974 г. (здесь и далее, если не указано, письма взяты из сборника писем, изданного в Польше в 2002 году), как подтверждение того, что С.Лем внимательно следил за Вашим творчеством: «Мой краковский издатель, для которого я редактирую серию SF, утверждает, что в последних номерах ленинградской «Авторы» напечатана новая повесть Стругацких, что естественно меня чрезвычайно интересует с точки зрения этой моей серии. Правда ли это? Читали ли Вы?.. Не могли бы Вы узнать что-нибудь об этой повести Стругацких – за информацию буду благодарен». 5. Из письма В.Капустинскому, польскому биофизику, 1972 г.: «Братья Стругацкие написали в этом году новую повесть SF «Пикник на обочине»: Великолепно написано, чертовски увлекательно, сенсационно, смысл же таков: прилетели космические хулиганы, сделали пикник на обочине, сели, улетели, оставив после себя «Зоны Посещения» – в которых полно «ихнего хлама», но этот хлам – это черт знает что для нашей науки, это какие-то объекты, разрушающие все законы термодинамики и Ньютона, и все, что вы только себе «пожелаете»... Концепция, как мне кажется, достаточно нигилистическая... Я сразу же апостольское письмо настрочил, тем более, что сегодня они являются единственной парой авторов, с которыми вообще есть смысл дискутировать». 6. Из интервью 1988 г.: «Вот у вас есть интересные фантасты братья Стругацкие. Я очень люблю их «Пикник на обочине». Считаю лучшей их книгой. Я написал послесловие к польскому изданию «Пикника», опубликовал в «Science Fiction Studies» большую статью об этом произведении. Эта вещь интересна для меня, потому что я могу вообразить, как нечто подобное и в самом деле происходит в некоем уголке Земли. И что именно так и будут реагировать власти, военные, простые люди на загадочные сверхъестественные явления, возникающие неожиданно и не поддающиеся контролю. А вот другая книга Стругацких – «Жук в муравейнике» – мне совершенно чужда. Вся эта история с космическими яйцеклетками не вызывает у меня энтузиазма». 7. Из послесловия к «Пикнику на обочине» и «Лесу», 1977 г.: «Пикник на обочине» основан на двух концепциях. Первой является стратегия неразгадываемости тайны пришельцев: Другой является отличная от science fiction реакция людей на Посещение: Посещение в «Пикнике» – это не странность ради странности, а определение граничных условий для мысленного эксперимента в смысле «исследовательской историозофии», и в этом заключена ценность этой книги... Но не авторский комментарий должен уводить нас от структурно надвигающейся развязки, а сами события в их объективном виде. Поэтому локально сильный эффект эпилога портит прекрасную целостность книги...». 8. Из письма Р.Нудельману, январь 1975 г. (опубликовано в польском журнале «Новая фантастика» в 2001 г., полностью посвящено «Пикнику на обочине»): «...я переписывался на тему всего творчества Стругацких с проф. Сувином через океан: Очевидно, не важно, как Я эту повесть воспринял. Важным мне кажется то, что задумали авторы... Еще раньше я слышал от Вас, что окончание «Пикника» первоначально, то есть в неопубликованной версии, было полностью ИНЫМ, чем в окончательном варианте. Не могли бы Вы мне сказать, каким могло быть это окончание?». 9. Из интервью 1981 г. (и это же почти дословно в интервью 2004 г. на английском языке для арабского журнала): «Собственно, кроме нескольких книг, таких, как «Пикник на обочине», я не нашел там [в советской научной фантастике] ничего такого, что меня увлекло бы. Эта книга Стругацких пробуждает во мне особый вид зависти, как если бы это я должен был ее написать. С точки зрения повествования она необычайно увлекательна, хотя авторы, пожалуй, немного пересолили. Это произведение потому так хорошо, что представляет собой оригинальный, новый подход к классической теме, развитой раньше в «Войне миров» Уэллса – теме вторжения на Землю. Это, несомненно, их наиболее удачная книга, хотя нельзя отказать в беллетристической ценности повести «Трудно быть богом». Правда, ее восприятие очень затрудняет предпосылка авторов о полном сходстве этих неизвестных существ с людьми. Я в это просто не могу поверить! Разве что это сказка, но в таком качестве она совершенно сбивает меня с толку. Есть еще одна их книга – называется «Малыш». Там необычно поставлен вопрос о невозможности контактирования с другой цивилизацией, которая замкнута и сама не ищет какого-либо контакта». 10. Из письма Р.Нудельману, апрель 1974 г.: «Трудно быть богом», если это было задумано как полемика с моим «Эдемом», полемикой не стало: Можно сказать, что полемика заключена не в моральном решении проблемы (вторгаться – не вторгаться), а в эпистемологии (познаваема ли чужая культура?). Но здесь уже нет никакой полемики, так как их инопланетные существа являются ЛЮДЬМИ до последнего атома, то есть проблема (эпистемологическая) была «решена» посредством circulus in definiendo [логическая ошибка, заключающаяся в объяснении понятия им самим же] – я спрашивал, можно ли понять нечеловеческую, внечеловеческую историю, а они приняли за основу, что является человеческой, то есть от человеческой ничем существенным не отличается. Странно, так как Аркадий возможно и не является орлом интеллекта, но Борис?». 11. Из интервью 1981 г. об экранизациях (как известно, С.Лем очень неудовлетворен экранизацией «Соляриса» А.Тарковским, считая, что он снял не «Солярис», а «Преступление и наказание»): «Впрочем, подобная история произошла позже со Стругацкими, когда Тарковский снял «Сталкера» на основе «Пикник на обочине» и сделал из него такой паштет, которого, по правде сказать, никто не понимает, зато он в самый раз печален и мрачен». 12. Из интервью-беседы с В.Борисовым, 1999 г.: «– Неприятно и то, что я пока жив, а друзья умирают. Я знаю, из русских писателей, скажем, умер Аркадий Стругацкий. Борис один остался. Я где-то читал, что он пишет воспоминания... Личные... – Не совсем. То, что он написал, называется «Комментарии к пройденному». О том, как они писали книги. Я регулярно общаюсь с Борисом Натановичем, и когда написал ему, что еду в Краков и постараюсь встретиться с вами, он просил передать Вам привет. – Да? О, спасибо! А как с книжками Стругацких? Продаются? – Конечно. Ситуация примерно такая же, как и с Вашими сочинениями. Тиражи, правда, небольшие, но книги постоянно переиздаются. – Я спрашивал потому, что у них были такие трудности, знаете, они были немножко против советской власти. Эта сторона дела уже не такая важная?». 13. Из «Воспоминаний» в «Книге друзей», 1975 г.: «С братьями Стругацкими, должен сказать, мне просто не везло. Лишь однажды мне удалось повидать их вместе и всерьез побеседовать; это было в Ленинграде; потом, сколько я бы ни приезжал, встречался с ними порознь и ненадолго». 14. И, наконец, из интервью 1999 г. о встрече с Вами в Ленинграде в 1965 г.: «Братья Стругацкие попытались меня испытать: во время разговора на стол поставили бутылку коньяка с тремя звездочками, и как только бутылка пустела, волшебным образом появлялась следующая. Но у них ничего не получилось, я не позволил себя на этом поймать и ушел с честью». Об этом же из интервью 2000 г.: «Из писателей я успел познакомиться только с братьями Стругацкими. Помнится, в начале нашей встречи братья поставили на стол бутылку коньяка, и едва она опорожнялась, как на ее месте волшебным образом возникала следующая. Но я с честью выдержал это испытание». Опять же об этом из интервью 2001 г.: «Принимали меня коллеги по цеху, братья Стругацкие. Попытались меня свалить с ног с помощью грузинского коньяка. Когда бутылка опустошалась, тотчас же появлялась новая. Было их двое против меня одного, но я не поддался».