Мир хижинам, война дворцам - Юрий Смолич

Возмущение охватило Винниченко. Еще бы! Временное правительство вообще продолжает угнетательскую политику русского империализма! Он заерзал на стуле: нужно выступить и сказать об этом. А что сказать?

И Винниченко начал обдумывать свое выступление.

Но едва он сосредоточился, изолировавшись от окружающего, — совсем посторонние мысли нахлынули на него, так сказать, “изнутри”. Винниченко был писатель, писатель прежде всего, — и потому, задумываясь, он невольно обращался мыслями лишь к своим творческим проблемам и дилеммам. Сейчас ему не давал покоя новый сюжет. He выкарабкавшись из запутанной, противоречивой литературной головоломки, Винниченко не сможет думать ни о чем другом. В этом сюжете, по его мнению, совершенно по-новому интерпретируется вечная коллизия любви и измены. Она и он. Она изменяет ему, он изменяет ей. А их партнеры по измене также пребывают между собой в любовной связи. То есть также изменяют друг другу. Как же подобная коллизия будет выглядеть с точки зрения “честности с собой” — этой альфы и омеги выработанной им, и только им, Винниченко, концепции морали? “Честность с собой” — это, собственно, и есть новая мораль, ключ к преобразованию человека, а вместе с ним и всего человеческого общества… Революция в самом человеке!..

Революция! Это слово не было для Винниченко пустым звуком.

Разве это не он, Винниченко, — мужик по происхождению, — в своих скитаниях, в поисках работы ради куска хлеба, на случайных заработках в водовороте городской жизни подавил в себе мелкособственнические инстинкты? Разве не он — пускай и не первым, но все-таки одним из первых в украинском национальном подполье — понял прогрессивную роль рабочего класса и на Украине, несмотря на то, что Украина в основном страна крестьянская?

Он стал даже революционером-профессионалом. Эта профессия определила и все направление его жизни и весь нечеловеческий его быт: бездомный, бродячий, конспиративный, зверски трудный и уже изрядно осточертевший, если говорить по правде, будучи честным с самим собою.

Впрочем, с точки зрения честности с собой, упомянутая коллизия “он — она — они” совершенно ясна. Если в комбинации “он — он — они” каждый знает цену своему поступку и искрение признается самому себе, что он — мерзавец, то тем самым перед самим собой он — честен. Если же каждый будет обманывать себя, подыскивать какие-то моральные оправдания, тогда другое дело: тогда все они — бесчестны и аморальны, хотя бы и были, каждый в отдельности, людьми чистой, честной души. Таким образом, и получается, что наиболее честные и моральные люди — это люди бесчестные и аморальные. А люди честные и моральные как раз и окажутся бесчестными и аморальными. Вот как оно получается! А?..

Достигнув, таким образом абсолютной ясности в этой путанице и сразу же снова и ней запутавшись, Винниченко мотнул головой, как это он делал всегда, когда хотел отогнать назойливые мысли, словно бы ставил точку после длинного мысленного периода, и на мгновение прислушался к тому, что говорилось с трибуны.

Ораторы выходили один за другим — представители партий эсеров, социал-демократов, социал-федералистов или беспартийные — и в своих высказываниях были удивительно единодушны. Они требовали полного и всестороннего освобождения Украины. И задавали вопрос: как это осуществить? И еще: что же, собственно говоря, должна представлять собой в будущем Украина?

Винниченко заволновался. Речь шла именно о том, что не давало ему покоя всю жизнь. Расы, нации и классы! Вопросов было множество, но ответ он находил лишь один. Взгляните на историю средних и новых веков — Рим, романские народы, бритты и саксы. Наконец, немцы, да и все славянские народы: только достижение государственности гарантировало им избавление от дискриминации. Только государственность давала нациям свободу и независимость. История не сделает исключения и для украинцев. Для украинского народа также необходимо добиться государственности, а затем уже внутри собственного государства надобно будет решать и приводить в порядок остальные вопросы. Земля, рабочий класс, принципы парламентаризма и тому подобное… Но государство — прежде всего!

Государство!

Однако все эти безусые или бородатые неофиты, воспламененные идеей освобождения нации, видели только один путь завоевания государственности. Прапорщики и “вольнопёры”, все эти учителя, агрономы, гимназисты и семинаристы, которым война дала в руки оружие, уже поняли его силу и значение, и потому заканчивали свои выступления, один за другим, только так:

— Немедленно создать армию! Для начала — миллион штыков!

Армия!

Винниченко заволновался еще сильнее. Милитаризм он категорически осуждал. Войну как способ решения международных конфликтов — отрицал принципиально, а оружие — все эти пушки, пулеметы, бомбы и пистолеты — было ему просто отвратительно. Он неизменно отстаивал ту точку зрения, что любые недоразумения следует решать только путем демократического парламентаризма!

В данном-то случае речь, однако, идет не о международном конфликте. Украинскую государственность еще нужно завоевать. Разве русским, которые со времен татарщины не переживали национального угнетения, понять, что такое страдания угнетенной нации? И разве Временному правительству, унаследовавшему российскую великодержавность, вдолбишь, что и украинцам, так же как и русским, хочется быть независимыми? Для России это означает прежде всего отпадение четверти населения государства, к тому же — самых плодородных земель, да еще с богатейшими залежами различных ископаемых.

Ничего не поделаешь… Гарантировать государственность действительно можно лишь вооруженной силой… Хо-хо! Миллионная армии, как говорят эти юноши, — веский аргумент! Украинская национальная армия сумеет повести разговор с российскими великодержавниками. Будьте покойны!

Однако же нельзя ставить вопрос так, как ставят его эти зараженные идеологией русского черносотенства поповичи и семинаристы. Ну зачем такой шовинизм: “Долой кацапов”? Можно же сказать: “Долой московское угнетение!”… И зачем преждевременный сепаратизм! В условиях нынешнего двоевластия в России, в условиях раздоров между Временным правительством и Советом депутатов украинская демократия всегда может рассчитывать на поддержку демократии русской. Душа с душою говорит, и люди одного класса всегда отыщут между собою общий язык — украинский пролетариат с пролетариатом русским!

Вот выйдет сейчас он, Винниченко, и скажет обо всем этом…

— Михаил Сергеевич! — склонился Винниченко к Грушевскому. — Прошу вас покорно предоставить мне внеочередное слово.

И, сказав это, Винниченко вдруг успокоился. Он выйдет на трибуну и скажет так:

“Товарищи! Революцию свершили рабочие и крестьяне. И только благодаря трудящимся слоям населения всей страны мы, украинцы, получили ныне возможность строить новую жизнь. Украину угнетал не русский народ, а русское великодержавное правительство — цари, капиталисты, помещики, буржуазия. Поэтому в нашей борьбе никак не к лицу вам, украинскому народу, порывать с нашим союзником — русской демократией. Только интернациональное единение трудящихся может обеспечить нам победу в борьбе за национальное и социальное освобождение. Не забудем и того, что в результате неумолимого исторического процесса Украина связана с Российским государством и политическими и экономическими узами. Если же нынешнее русское правительство — Временное правительство министров-капиталистов — не желает удовлетворить наши справедливые освободительные требования, то со своими претензиями мы всегда имеем возможность и должны апеллировать к другому органу власти в революционной России — к Совету рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. В силе трудящихся — сила революции, и эта сила станет большей, если мы, украинская демократия, будем поддерживать власть русской демократии. Следовательно, долой отвратительный шовинизм, долой вредный сепаратизм, — нельзя бросать случайную искру туда, где может возникнуть пожар! Пускай же в нашей освободительной борьбе живут принципы демократии и интернационализма, товарищи!.. ”

Предыдущий оратор кончил, и слово было предоставлена Винниченко.

Винниченко украдкой проверил, все ли пуговицы застегнуты на брюках, поднялся, подкрутил завитки французской бородки, вышел на трибуну и сказал:

— Господа! Не будем закрывать глаза на то, что среди наших людей распространена мысль, будто бы революцию свершили рабочие и крестьяне и только благодаря победам русского пролетариата и мы получили возможность строить нашу новую жизнь. Утверждают также, что на протяжении трех веков Украину угнетал не русский народ, а только российское правительство, только русские цари, помещики, капиталисты и буржуи. Потому-то говорят, что, дескать, не к лицу нам, украинскому народу, порывать связи с российской демократией, ибо только интернациональное единение трудящихся может обеспечить нам и социальное и национальное освобождение; да и вообще, мол, Украина, в результате неумолимого исторического процесса, оказалась связанной с Россией и политическими и экономическими узами. Господа! Экономические узы с Россией всегда были для Украины кабалой, потому что приносили Украине колониальный режим, а узы политические всегда толкали наш украинский народ только на защиту интересов великорусского государства вопреки и во вред национальным интересам украинцев. Недальновидные люди, чтобы не сказать хуже, людишки, говорят теперь так: если центральная российская власть, Временное правительство, не хочет удовлетворить требования украинского движения, то украинцы должны апеллировать к Совету депутатов, который выражает интересы трудящихся. Но ведь, господа! Петроградский совет — это лишь второй, антагонистический по отношению к Временному правительству, претендент на централизованную всероссийскую власть, которая всегда будет блюсти свои специфические русские интересы — не этнографически великорусские, а политически великороссийские, великодержавные! Следовательно, до революции мы имели традиционный русский белый империализм, а, теперь, после революции, над нами нависает угроза нового русского империализма — красного!..