Нравственный образ истории - Георгий Михайлов

Несмотря на полное согласие Московской кафедры со всеми установками Патриархата, конфликт между ними назрел. И когда третий подряд митрополит из греков Исидор (1436-1441 гг.) совершил вероломную попытку втянуть Россию в унию с латинством, византийское влияние окончилось.

НАКАНУНЕ УНИИ

«Помощь моя от Бога

спасающаго правыя сердцем»

(Пс.7,11).

Год 1410-й был богат событиями мировой истории. Во Франции, где шла «Столетняя война» с англичанами, родилась народная героиня Жанна Д'Арк. Судьба Тевтонского ордена решилась в то же лето. Польский король Ягайло с Литовским князем Витовтом, во главе ополчения славян, разбили стотысячное войско немецких крестоносцев при Грюнвальде (Танненберге). Победа им досталась ценою крови и беспримерного мужества русских Смоленских полков. А в Риме в 1410 году конклавом кардиналов был избран папа Иоанн XXIII (граф Балтазар Косса) - знаменитый пират, убийца, неистовый распутник. Он стал сразу третьим папой, наряду с Григорием XII и сидевшим в Авиньоне Бенедиктом XII. Все трое «понтификов» правили одновременно и взаимно проклинали друг друга. Так продолжалось до Констанцкого Собора, созванного в ноябре 1414 года. Весной (1415) беспорядки отчасти прекратились. Собор низложил самозванцев; Балтазар Косса оказался в тюрьме (хотя и ненадолго). С извергом обошлись достаточно мягко. А над теми, кто честно и прямо обличал вопиющие пороки папства, католики произвели расправу. Собор в Констанце осудил к сожжению на костре двух учёных, чешских патриотов - Иеронима Пражского и Яна Гуса. Начавшиеся затем так называемые «Гуситские войны» чехов с немцами стали прообразом протестантских революций XVI века.

К концу Собора в Констанцу прибыл незаконный Киевский митрополит Григорий Цамблак. Этого греко-болгарина поставили в Литве без согласия Константинопольского патриарха и без ведома Москвы. Князь Витовт принудил подвластных ему православных епископов собраться в Новогрудке и избрать Григория Цамблака в митрополиты, чтобы тот заключил унию с Римом. На Констанцкий Собор Цамблак опоздал. Подписание унии не состоялось. Да в Ватикане, очевидно, и не хотели иметь дело с тем, кого ставили не в Царьграде. После смерти Цамблака (1419 г.) Витовт помирился с митрополитом всея Руси Фотием и снова подчинил ему западнорусские епархии.

Сам Витовт умер 1430 году. Его преемник Свидригайло повторил попытку сблизиться с папским Римом. В Смоленске появился пролатинский митрополит Герасим, на сей раз «законно» поставленный Константинопольским патриархом. По блаженной кончине Фотия (1431 г.) Герасим стал митрополитом всея Руси, но в Москве не показался, зная, что великий князь желал поставить другого владыку - Рязанского епископа Иону, известного святостью жизни.

Император Иоанн VIII и патриарх Иосиф II уже намеревались осуществить «соединение церквей». Ревнитель Православия, да ещё и Русский, на Московской кафедре их не устраивал. Герасим, епископ Литовский, подходил больше. Став митрополитом, он поехал не в Москву и даже не в Киев, а в Смоленск, где под покровительством Свидригайлы взялся за подготовку унии.

Тем временем в Москве и вокруг неё происходили бурные события. На пять лет раньше Витовта скончался великий князь Василий Димитриевич (1425 г.). При жизни своей он установил новый порядок престолонаследия: от отца к сыну. До Димитрия Донского верховная власть на Руси переходила к старшему из братьев великокняжеского рода. Св. Димитрий передал её старшему сыну, Василий I закрепил этот закон. Но у него самого оставались братья, старший из которых, Юрий Димитриевич, отличался редким властолюбием. Когда после Василия I власть перешла к десятилетнему наследнику Василию Васильевичу, князь Юрий взбунтовался: отказался присягать племяннику, уехал в Галич Мерский и шесть лет подряд угрожал войной. В 1432 году (когда в Царьграде посвятили митрополита Герасима) дядя с племянником судились в Орде за ярлык на великое княжение. Не будь претензии Юрия Димитриевича, Василию II не пришлось бы и ездить в ставку хана. Татары уже не вмешивались во внутренние дела России. Ради мира с дядей Василий согласился. Но когда и хан Улу-Мухаммед подтвердил его наследственные права, князь Юрий не стерпел. После недолгого перемирия он напал на Москву совместно со своими сыновьями Василием Косым и Димитрием Шемякой, известными в истории как «братья-разбойники».

Внезапным приступом захватив столицу, Юрий Димитриевич пленил затем Василия II (бежавшего до Костромы), и отослал его в Коломну (1433 г.). Но тут произошло то, чего ранее не бывало на Руси. Вся столичная знать, сообщает Ермолинская летопись, «вси князи, и бояре, и воеводы, и дети боярские, и дворяне, от мала до велика, вси поехали на Коломну к великому князю, не повыкли бо служити удельным». Вслед за служилым сословием начали отъезжать купцы и прочие люди. Народ показал победившим мятежникам, что время междоусобий прошло. Только наследственная, самодержавная власть была угодна русским подданным. Такого доверия к законному государю не знали ни первый, ни второй Рим. И дело здесь не в личности Василия II, которого историки-гуманисты не жалуют похвалами; дело в самом отношении Православных к Богом данному монарху. Ведь помазание первого Русского Царя было уже не за горами.

Василий Васильевич, кстати, никаких интриг не затевал и не предпринимал враждебных действий против своих обидчиков. Но Сам Господь неоднократно разрешал его от уз и в итоге даровал ему победу. Первый захват столицы князем Юрием и его сыновьями был не последним. Однако и эта, и остальные их попытки узурпации великокняжеской власти оказались безрезультатными. Народ толпами стекался в Коломну, и князю Юрию в опустевшей Москве стало ясно, что «не прочно ему седение на великом княжении». Оставив Первопрестольную, он отбыл к себе в Галич, и власть опять перешла в законные руки.

О возвращении Василия II Н.М.Карамзин пишет: «Зрелище было необыкновенное: вся дорога от Коломны до Москвы представлялась улицею многолюдного города, где пешие и конные обгоняли друг друга, стремясь за государем, как пчёлы за маткою, по старинному, любимому выражению наших летописцев».

Тем не менее, «замятня» (смута) не окончилась. Через год князь Юрий вновь захватил Москву и вслед за этим умер. Мятеж продолжили его сыновья. Первым начал Василий Косой, однако вскоре потерпел поражение. Димитрий Шемяка боролся с великим князем дольше (вплоть до 50-х годов), но в конце концов погиб и он. В продолжение «Шемякиной смуты» Василий Васильевич перенёс немало скорбей: дважды был гоним, зверски ослеплён злодеями (за что получил прозвище «Тёмный»), принял многие раны в боях, пережил татарский плен. Враги же его рассеялись «яко дым», «Шемякина смута» стала последним междоусобием, после которого удельные князья уже не посягали на Московский престол. Сыну своему Иоанну III Василий Тёмный оставил фактически не княжество, а царство: централизованное, обширное государственное образование во главе с надёжным самодержцем, окормляемое митрополитом, не зависимым от Константинополя. И особой заслугой Василия II перед Русской Церковью стал его решительный разрыв с униатами в канун падения Византии.

Но вернёмся в 1432 год. Первая попытка поставить митрополитом всея Руси Святого Иону не увенчалась успехом. Великий князь Василий смирился. Ставленник Царьграда митрополит Герасим обосновался в Литве. Там, заодно с унией, он готовил, как полагали, и свержение Свидригайлы в пользу его кузена Сигизмунда, ярого католика. Дело окончилось тем, что Свидригайло раскрыл заговор и сжёг Герасима на костре (1435 г.). Русская кафедра вновь «упразднилась», то есть сделалась вакантной.

В 1436 году Василий II направил Св. Иону в Царьград с новой просьбой о поставлении его в митрополиты. Там вторично не посчитались с желанием великого князя. Император Иоанн VIII окончательно убедил патриарха Иосифа, что только уния с Римом может спасти Византию от турок. Папа Евгений IV обещал ему поднять против султана всю Европу, если Восточная Церковь соединится с Западной. Ряд византийских иерархов при этом наивно полагали, что такое «соединение» может произойти при взаимных уступках и даже надеялись убедить католиков в истинности догматов Православия. Их чаяния основывались на том, что трезвые голоса самих латинян о признании правоты греков звучали в то время на католическом Соборе в Базеле. Этот Собор заседал с 1431 года, присвоив себе звание «вселенского». Папу Евгения IV Базельский Собор отлучил от церкви, и он, не зная, как упрочить свой подорванный престиж, решил созвать собственный, также «вселенский», Собор в итальянском городе Ферраре. Главной темой папского Собора стал вопрос о соединении церквей латинской и Православной. Императору Иоанну VIII было всё равно, о чём поведут спор богословы. Он ждал лишь военной и денежной помощи от Запада, а патриарх Иосиф, по просьбе царя, склонял к унии греческих епископов. Сам патриарх мучился совестью, но оправдывал себя необходимостью «спасти империю». Поставить Св. Иону на Московскую кафедру в это время патриарх не мог, хотя, возможно, и хотел в глубине души. Во всяком случае, внешне епископ Рязанский в Царьграде был принят очень радушно и всячески обласкан. «Жалеем, - сказали царь с патриархом, - что мы ускорили поставить Исидора, и торжественно обещаем тебе российскую митрополию, когда она вновь упразднится». А тот Исидор, которого так «ускорили» произвести в митрополиты всея Руси, был греком из Фессалоник: весьма учёным (гуманистом), ловким и хитрым, беспринципным, сладкоречивым, и успевшим уже побывать у папы, где он снискал особое к себе расположение. На Соборе Исидор готовился сыграть важнейшую роль, именно как глава Русской Церкви. Он задумал распространить греко-латинскую унию до самой Москвы. А Святому Ионе пришлось возвращаться из Царьграда в числе спутников нового митрополита.