Нравственный образ истории - Георгий Михайлов

Полчища Тамерлановы шли стремительно, сметая всё на своем пути; жгли сёла и посады, разорили Елец и направлялись к Москве. Катастрофа казалась неминуемой. Великий князь Василий призвал всех сограждан подняться на смертный бой. Ополчение спешно собиралось под Коломной на берегу Оки. На призыв сына Димитриева откликнулись и седые участники Мамаева побоища. Вместе с ратной молодёжью они пришли постоять до смерти за Отечество и Веру. Защищать столицу Василий поручил князю Владимиру Андреевичу Храброму. Тому самому герою Донской битвы, который вместе с Боброком-Волынским командовал засадным полком, решившим всё дело на Куликовом поле.

Митрополиту Киприану великий князь написал, чтобы он перенёс в Москву чудотворный образ Богородицы из Владимира.

В день Успения Пречистой Её икона крестным ходом отправилась в путь, а 26 августа (ст. стиль) духовенство, бояре с княгиней Софьей, во главе всего люда Московского вышли из Первопрестольной «в сретение» (навстречу) Владимирскому образу. «И яко узреша, - сообщает летописец, - Пречюдный образ Богоматери... вси падоша на землю, со многосугубными слезами из сердца воздыхающе и молящеся прилежно».

И услышана была их горячая молитва. Тамерлан пришёл в ужас от страшного видения: несметного воинства в молниевидных доспехах, а над ними - несравненный лик Царицы Небесной, погружённой в молитву. Затрепетал «Железный Хромец», повернул своё войско и без оглядки покинул Русские пределы.

Бегство Тамерлана началось в самый день Сретения Владимирской иконы Божией Матери (по новому стилю, 8 сентября). С тех пор этот день отмечается как церковный праздник.

Так, по молитвам Заступницы Усердной, Русь относительно малой кровью избавилась от беды возможно худшей, чем нашествие Батыя, а заодно и от злодея Тохтамыша, бежавшего от Тамерлана в Литву. Гибель ордынского войска на Кавказе подорвала силы татар настолько, что с тех пор они решались нападать на Русских лишь урывками, делая краткие разбойничьи набеги. Промыслом Божиим Тамерлан, при всей его свирепости, сыграл положительную роль в судьбе России, и как мы сейчас увидим, не её одной.

В Константинополе умер Иоанн V Палеолог (1391 г.). Его наследник Мануил II (1391-1425 гг.) взошёл на трон в момент наивысшего могущества османского султана Баязета. Чтобы занять престол, он бежал из султанской ставки, где находился на положении заложника. Баязет не замедлил отреагировать и проявить власть.

«Если не хочешь повиноваться мне, - писал он Мануилу, - запри ворота своего города и правь внутри его, а за стенами всё моё».

Таково было положение Второго Рима. Султан не лгал. Вся Византия была в его руках. Адрианополь стал новой столицей турок. Семь лет их корабли блокировали град Константина. Наконец, Баязет осадил его. Запад, на помощь которого Мануил рассчитывал, как все Палеологи, не торопился выручать греков. Однако, видя, что турки захватывают Балканы и угрожают уже Италии, римский папа Бонифатий объявил крестовый поход. В 1396 году 60 000 «непобедимых», как они считали, крестоносцев осадили город Никополь и встретились там с янычарами Баязета. Начав битву вполне успешно, рыцари прорвали турецкую оборону, углубились в неё, но затем потеряли строй. Воспользовавшись их смятением, янычары нанесли мощный удар, которого европейцы не выдержали. Разгром завершился пленением 10 000 латинских воинов. Баязет приказал их умертвить.

За год до начала XV века Мануил II покинул Царьград. Оставив «империю» на попечение племянника (Иоанна VII), Мануил отправился по европейским дворам просить (под залог унии) денег на продолжение войны. Домой он не спешил, однако в Париже его застала весть о неожиданной гибели Баязета. Тамерлан и здесь сыграл на руку Православным Христианам.

Ненасытный до славы «Железный Хромец» позавидовал возвышению османского султана и решил покорить его. В послании к Баязету он писал: «Мои воинства покрывают землю от одного моря до другого... цари служат мне телохранителями... Кто ты? Муравей туркоманский: дерзнёшь ли восстать на слона?» Султан самонадеянно ответил: «Давно желаю воевать с тобой».

В 1402 году под Ангорой сошлись 120 000 турок и несметное войско татар Тамерлановых. В страшной сече османцы были уничтожены. Сам Баязет попал в плен и умер как зверь, сидя в железной клетке. Тимур вернулся в Самарканд, где вскоре также испустил дух (1405 г.).

Осада Константинополя прекратилась, Мануил вернулся на трон и занял ряд областей. Однако с тех пор «империя» лишь влачила существование. По-прежнему, возлагая надежды на Запад, Палеологи заигрывали с Римом. Папы подталкивали Византию к унии. Императоры стремились её заключить, но Церковь и народ греческий стояли в глухой оппозиции, готовые скорее покориться туркам, чем добровольно сделаться униатами. Впоследствии так и произошло.

На фоне заката Византии Русская заря имела глубокий духовный смысл. Восприняв греческую веру, наши предки освятили Православием лучшие качества славянских народов: чистоту сердца, бескорыстие, самоотверженность. Чуждые спеси и лукавства, Великороссы взяли от Христианства главное - готовность нести свой крест, до конца претерпевать все скорби и жить на земле ради Царства Небесного. За это Бог возвысил их земное царство, даровав России шестую часть суши, морские просторы, более половины всех богатств, лежащих в недрах планеты. Ещё в XIII веке итальянский путешественник Марко Поло писал, что Русские - самый красивый народ на свете. А в XX столетии целомудрие, стало быть и здоровье, Русской нации сохранялось ещё настолько, что не шло ни в какое сравнение с развратившейся и почти выродившейся Западной Европой.

Вслед за разгромом иудейской Хазарии (X в.) языческая Русь крестилась и долго оставалась недоступной влиянию талмудического раввината. Лишь после окатоличивания Польши, а затем перехода в латинство Литовского князя Витовта, в отдельных южных, прибалтийских и западнорусских городах было введено так называемое «Магдебургское право». Тогда там начали селиться немцы, еврейские купцы, возникли синагоги и возрожденческие университеты. Западное растление надвигалось на славян. Литва участвовала в этой экспансии. Но Московская Русь продолжала сопротивляться ей ещё 300 лет.

С конца XIV века татарское иго пошло на спад. Последним сильным полководцем Золотой Орды в княжение Василия Димитриевича был хан Эдигей. Когда Тохтамыш, разбитый Тимуром, бежал в Литву к Витовту, тот пребывал в упоении успехом. Захватив Смоленск, Витовт имел виды на Новгород и Псков, а в дальнейшем думал занять и Московское княжество. Поддержка Тохтамыша привела литовского князя в столкновение с новым ордынским ханом Темир-Кутлуем, ставленником Тамерлана. Собрав огромное ополчение из славян и литовцев, поляков и немцев, и самих татар, Витовт потребовал от хана дань, как «старший от младшего». Это послужило поводом к войне, целью которой было восстановление власти Тохтамыша. Темир-Кутлуй дани не уплатил, и Витовт пошёл на него в 1399 году, намереваясь повторить подвиг Димитрия Донского.

На тот момент литовское ополчение превосходило татарскую рать. Только Витовт, изменивший Православию вслед за Ягайлой, не мог понять, что Куликовская битва для Русских была необычайным «страшным» подвигом во имя Веры. Отцы наши, - пишет историк А.Д.Нечволодов, - «шли в бой, связанные взаимным общим согласием и горячей надеждой на заступничество Божие, обещанное Святым Сергием Радонежским». Витовт же с его стремлением к славе, к захвату чужого, с его разноплеменным войском, шёл посадить на ордынский трон Тохтамыша, заодно с которым он собирался свергнуть князя Московского. Продав честь и совесть за иудейское золото, Витовт, как и Ягайло, в своих владениях всемерно потакал жидовствующим и преследовал Православных Христиан. Естественно, никакой победы он достигнуть не мог.

Пока литовцы собирались в поход, на помощь Темир-Кутлую подошёл поседевший в боях сподвижник Тамерлана хан Эдигей с огромным войском, и ситуация переменилась. Перед битвою Эдигей съехался с Витовтом для личного свидания. «Князь храбрый! - насмешливо произнёс татарин, - наш царь справедливо мог признать тебя отцом, он моложе тебя годами; но я-то старше тебя... потому... ты признай меня отцом... и плати дань, а также изобрази на Литовских деньгах мою печать».

Взбешённый Витовт приказал готовиться к сражению немедленно.

Татар насчитывалось 200 000, при этом они готовы были примириться, не вступая в бой. Благоразумный воевода Краковский Спытко советовал Витовту не искушать судьбу. Но другие вельможи о том и слышать не хотели. Польский пан Щуковский смеялся над Спыткой: «Если тебе жаль расстаться с твоей красивой женой и с большими богатствами, то не смущай по крайней мере тех, которые не страшатся умереть на поле битвы». Спытко ответил: «Сегодня же я паду честной смертью, а ты трусливо убежишь от неприятеля».