Нравственный образ истории - Георгий Михайлов

После изгнания униата Исидора византийцы ещё могли рассчитывать на духовное руководство Святой Русью, отвергнув акты «Флорентийской унии», но они не сделали этого, по-прежнему уповая на дружбу с Западом. Потому очень скоро Константинополь (второй Рим) сделался добычей турок.

ПОСЛЕДНИЙ ИМПЕРАТОР

«Господи, кто обитает

в жилищи Твоем...»

(Пс.14,1).

Багровое солнце Византии клонилось за горизонт. Тем временем Русская заря разгоралась в преддверии светлого дня. Княжество Московское быстро превращалось в могучее царство. Бояре и народ хотели жить под скипетром сильного самодержца; удельные области с городами добровольно подчинялись великому князю. И только Шемякина смута, не утихавшая с середины 30-х годов, тормозила созидательный процесс.

Большой ошибкой Василия II оказалось его доверие к Димитрию Шемяке в пору их временного примирения (1436-1440 гг.). Осенью 1437 года город Белев на Оке захватили татары. Улу-Мухаммед, разбитый другим ханом, Сеид-Ахмедом, бежал из Орды и хотел зазимовать в Белеве. Великий князь послал туда войско, но начальствовать над ним поставил Шемяку с его братом Димитрием Красным. Московская рать была так сильна, что в успехе похода никто не сомневался. Не учли в столице только одного: братья Юрьевичи по пути занялись грабежом русских сёл. За это Бог отнял у них разум и силу. Вопреки всем чаяниям, с горечью вспоминает летописец, «малое и худое оно безбожных воиньство одолеша тмочисленным полком нашим, неправедно ходящим, прежде своих губящем».

Под Белевым Улу-Мухаммед наголову разбил Шемяку и Красного. После чего он спустился вниз по Оке и затем на средней Волге основал новое ханство со столицей в Казани.

Уже в 1439 году казанские татары напали на Москву, а Шемяка, сидя в Угличе, не подумал помочь Василию II, несмотря на их взаимный договор о военной поддержке. Скорее всего, он рассчитывал на поражение великого князя с тайной целью завладеть престолом. Углу-Мухаммед простоял под Москвою 10 дней и, не осмелившись штурмовать неприступные стены, ушёл безнаказанно, погубив по пути множество народа.

В 1440 году неожиданно умер Шемякин брат, Димитрий Красный. Смерть его сопровождалась загадочными знамениями. Уже будучи положенным в гроб, он восстал и три дня, не открывая глаз, пел стихиры и говорил о душеспасительных предметах. Потом душа его отошла и, как полагали, упокоилась со Святыми.

На следующий год из Флоренции вернулся митрополит Исидор; совершил попытку навязать унию; был взят под стражу и бежал. Осенью Василий Васильевич послал войско в Углич, чтобы наказать предателя Шемяку. Однако тому удалось скрыться. В августе 1442 года с Шемякой был заключён новый мир, по которому Димитров, Звенигород и Вятка перешли к великому князю. Смутьян как будто смирился. Но с того же лета возобновились набеги татар.

Самым лютым из казанских разбойников оказался царевич Мустафа. Чтоб изловить его, Русским воинам пришлось совершить зимний поход на лыжах (1444 г.). Мустафа с его ордой был уничтожен, а Улу-Мухаммед бежал из Нижнего Новгорода. В лето 1445-е хан жестоко отомстил, врасплох напав на небольшой отряд великого князя на реке Нерли. Василий Васильевич сам возглавлял дружину и сражался в первых рядах. Татары изранили его в голову, прострелили руку, отрубили несколько пальцев. Наконец, обессилевшего. его взяли в плен.

Эта беда обрадовала Шемяку, давно желавшего занять великокняжеский стол. Он писал Улу-Мухаммеду, что готов стать его данником, если хан оставит Василия II в узах. Но татары отпустили пленника за огромный выкуп (25 000 рублей). И в тот день, когда Василий получил свободу (1 октября 1445 г.), в Москве произошло землетрясение, необычное для северных стран. Содрогнулся Кремль, однако ничего не разрушилось. Все ужаснулись в ожидании худшего, а когда сведали о возвращении великого князя, то обрадовались необычайно.

Встреченный ликующим народом, Василий Васильевич из столицы направился в Троицкую Лавру, чтобы воздать благодарность Богу за избавление от неволи, но не ведал, что там его ожидала новая, ещё горшая беда.

Узнав о многодневном богомолье набожного Василия, Шемяка с шайкой разбойников и своим подручником князем Иваном Можайским ночью ворвались в Москву, пленили множество бояр и заняли Кремль. После этого Можайский напал на Лавру и захватил там Василия II. Злодеи взяли государя, ослепили и сослали в Углич (1446 г.), а несколько позже - в Вологду.

Шемяка объявил себя «великим князем». Однако его сидение в столице оказалось недолгим. Оно сопровождалось всякими неправдами и беззаконием. С той лихой поры выражение Шемякин суд сделалось нарицательным (синонимом несправедливости). А в итоге, как и отец его, Юрий Димитриевич, Шемяка был отвержен народом. Вельможи с дворянами не стали служить ему, покинули Москву и потянулись в Вологду к Василию Тёмному (т.е. слепому). Самозванцу пришлось убираться из столицы. По вновь заключённому договору Шемяка «целовал крест» в том, что не восстанет более на великого князя, и опять солгал. Все последующие годы (до 1450) он плёл интриги, строил крамолы, разбойничал. Наконец, в бою под Галичем Мерским войско Шемяки было разбито, а сам он бежал в Новгород, где умер спустя три года, как полагают, от яда.

Конец Шемякиной смуты возвестил окончание споров о престолонаследии. С распутья междоусобий Россия вышла на прямую дорогу государственного единства. И в то же лето (1453) пал Константинополь. Второй Рим сошёл со сцены истории.

С тех пор, как Василий Тёмный изгнал пролатинского митрополита Исидора, Московская кафедра пустовала. Униатские патриархи в Царьграде (Митрофан, а за ним Григорий Мамма) упорно не отвечали на просьбы великого князя о постановлении в митрополиты Рязанского епископа Ионы. И это творилось, видимо, промыслительно. Святому старцу не стоило ездить на поставление к еретикам. Греко-латинскую патриархию Иона не устраивал, а на Руси уже не приняли бы ставленника Константинополя. Да такого и не нашлось. Греки по-прежнему признавали права Исидора, хотя тот уже стал папским кардиналом.

По 34-му Апостольскому канону Собор русских архиереев был вправе самостоятельно избрать митрополита из своей среды, однако до 1448 года (пока был жив император Иоанн VIII) этого не происходило. На Руси до последней возможности старались сохранить духовное единство с Византией, полагая, что власть униатов не вечна, и перемены к лучшему наступят. Тем более что трое Восточных патриархов (Антиохийский, Александрийский, Иерусалимский) уже с 1442 года не поминали за Литургией имени императора и не принимали епископов, посвящённых в Царьграде. Униаты тем не менее упорствовали.

Положение империи ухудшалось день ото дня. Иоанн VIII понял, что уния выгод не принесла. Ничтожная помощь Запада в десяток кораблей, да несколько сот воинов-наёмников, присланных папой, не могли изменить расклад сил в борьбе Византии с экспансией султаната, располагавшего неисчислимой армией. При этом духовные потери греков были огромными.

Коалиция латинских и славянских государей, созданная папой на Балканах, терпела сплошные поражения от турок. После разгрома крестоносцев под Никополем (1396 г.) османский султанат ещё более усилился. Польский король Владислав III, став к тому же королём Венгерским (1439 г.), оказался втянутым в Балканский союз. В грандиозном сражении под Варной (1444 г.) Владислав был убит, а войско союзников - разгромлено янычарами султана Мурада. Европу объяла паника. Венеция заключила мир с Мурадом (1446 г.) и отказалась помогать Константинополю. Ввиду распада ослабевшей коалиции, уния греков с Западом утратила всякий политический смысл. Внутри страны царил раскол; извне турки окружали Византийскую столицу с предместьями. И это было всё, что осталось от некогда великой империи.

Бездетный царь Иоанн VIII назначил своим наследником родного брата Константина Палеолога. А когда Янош Гуниади с венграми и влахами, имея всего 36 000 войска, выступил против султана на Косовом поле, не дождавшись подкрепления (албанцев Искандер-бея Кастриота), и был раздавлен десятикратным превосходством турок (1448 г.), тогда, потрясённый этим, Иоанн VIII умер от переживания. По словам академика Ф.И.Успенского, «этот убеждённый западник с большим запасом сил быстро вёл свою империю к гибели, не считаясь с опытом отца (Мануила II), рано обессилев и уступив инициативу ещё менее осторожному Константину».

Двенадцатый по счёту тёзка основателя Византии оказался последним её правителем. Он, как и старший брат, тоже был западником, приверженцем унии, а владение, доставшееся ему, состояло из одного Константинополя.

Иоанн VIII не воевал с Мурадом, султан не нападал на него из жалости. Упадок Царьграда был вопиющим: окрестности казались пустыней, под стенами паслись жалкие стада. За 10 лет до заката Византии в столице не насчитывалось и 100 тысяч населения. Оборонять город могли не более 5000 воинов. Судьба «империи» зависела от настроения султана.