Грешник - Сьерра Симоне

камня, и поблескивает на утолщенном корпусе пробки. В голосе Зенни сквозит невинное любопытство. – Это тоже для внутреннего использования?

– Да, детка. Мы нанесем на нее много смазки, заставим тебя извиваться от смущения и чувства стыда, а затем я введу это тебе в задницу, и тебе сразу станет легче.

– Правда? – У нее перехватывает дыхание.

Я утыкаюсь носом ей в шею.

– Знаю, звучит пугающе, но мы не будем делать это сегодня вечером. Я просто хотел, чтобы ты увидела ее, подержала в руках и начала привыкать к этой идее.

– Я… я не уверена насчет анального секса, – признается она, но все еще держит пробку в ладони, поглаживая прохладный металл другой рукой. – Он всегда казался чем-то таким, что доставляет больше удовольствия мужчине, чем женщине.

– Слишком многие мужчины ведут себя эгоистично в данном случае, – соглашаюсь я. – Но я когда-нибудь был эгоистом по отношению к твоему телу, лишая тебя удовольствия?

Она задумчиво хмыкает.

– Полагаю, ты еще этого не сделал.

– И ты доверяешь мне?

– Я тебе доверяю.

– Тогда я хочу попробовать это с тобой. Что бы мы ни делали, от анального секса до совместного кофе по утрам, я остановлюсь сразу, как только ты попросишь. И поэтому, если мы попробуем и тебе это не понравится, мы остановимся и перейдем к чему-нибудь другому. Нам столько всего еще нужно испробовать, Зенни-клоп, мы даже не заметим, что от чего-то отказались.

Она поворачивается в моих объятиях, и теперь мой член прижат к ее мягкому животу. Я героически сопротивляюсь желанию начать тереться о ее пупок.

– Но ты правда считаешь, что это будет приятно? – уточняет она.

– Правда, – нежно отвечаю я, прижимаясь к ее лбу своим. – Я скажу кое-что, предназначенное не для каждой женщины, но, думаю, в твоем случае это будет правдой.

– Да?

Я скольжу рукой по изгибу ее бедра, едва касаюсь мягких завитков между ее ног.

– Как только трахну тебя, – говорю мягким и поучительным голосом, как у учителя, – ты начнешь ощущать пустоту глубоко внутри своего лона.

Подушечкой пальца я нажимаю на клитор и тру этот набухший бутон, пока она не раздвигает ноги и не прижимается ко мне, как котенок, ожидающий ласки. Я веду пальцем вниз, с удовольствием обнаруживая, что она по-прежнему невероятно влажная, а затем осторожно проникаю пальцем внутрь.

– Здесь, – объясняю я, скольжу глубже и нажимаю на внутреннюю стенку. – Прямо здесь, детка. Она будет дуться и хныкать, когда опустеет. И когда твоя киска станет влажной, а клитор начнет напрягаться, ты тоже почувствуешь эту новую пустоту. Ты будешь нуждаться не только в этом… Тебе понадобится наполненность.

Теперь ее руки прижаты к моей груди, металлическая пробка нагревается между ее ладонью и моей кожей, словно обещание удовольствия.

– Правда? – спрашивает она, поднимая на меня глаза. Я нежно глажу ее изнутри, и, клянусь, если бы она была кошкой, она бы сейчас замурлыкала.

– Правда. И ощущение наполненности доставит удовольствие. С анальной пробкой в твоей попке и моим членом в твоей киске, обещаю, ты будешь чувствовать себя настолько наполненной, что будет казаться, будто сердце вот-вот разорвется от этого.

– Ладно, – шепчет она. – Я попробую.

Я целую ее, трахая пальцами, целую и играю с ее киской, пока она снова не начинает по-кошачьи перебирать пальчиками по моей груди, царапая и поглаживая, царапая и поглаживая. Я вытаскиваю из нее палец, а затем подношу его ко рту Зенни, и она обхватывает его губами без подсказки.

– Уверена, что ты монахиня? – вою я.

В ответ она лишь сильнее сосет и ласкает языком подушечку моего пальца, и у меня все плывет перед глазами. Черт возьми. Ее рот…

– Вот какая ты на вкус, детка, – говорю я, пока она сосет. – Вкусная, такая сладкая… Черт, я не могу дождаться, когда снова полакомлюсь тобой.

Мои слова заставляют ее удивленно захлопать ресницами, и я улыбаюсь, высвобождая свой палец и убирая ее руку со своей груди. Я выхватываю анальную игрушку у нее из рук, быстро целую ее ладонь, затем велю забраться на кровать.

– Как именно? – спрашивает она, и вся ее напускная смелость превращается в смущение. – Мне лечь, или встать на четвереньки, или…

Мысль о Зенни на четвереньках чуть не доводит меня до сердечного приступа, поэтому в интересах своего здоровья я говорю:

– Как насчет того, чтобы для начала встать на колени у изголовья кровати? Так ты сможешь ухватиться за него для равновесия.

К тому времени, как она устраивается, ее тело становится напряженным, и от нее исходят волны неуверенности. А когда я включаю вибратор-жезл и он издает глубокое, гулкое урчание, словно двигатель автомобиля, я замечаю, что она уже готова сбежать.

В одно мгновение я оказываюсь позади, целую ее шею, успокаивающе глажу по животу, груди и ногам.

– Я рядом, детка, – нашептываю ей на ухо. – Я рядом.

– Он кажется таким мощным, – говорит она, и я слышу, какие усилия она прилагает, чтобы голос звучал спокойно.

– Да, и в этом вся прелесть. Ты будешь моей храброй девочкой? Позволишь мне дотронутся до тебя этим?

Она кивает, выдыхая.

– Конечно.

Я с удивлением наблюдаю, как она напрягается, словно я собираюсь обсыпать ее пауками или что-то вроде того.

– Это всего лишь вибратор, – бормочет она, больше для себя, чем для меня. – Не знаю, почему я такая… А-а-а! Шон!

Я прикладываю широкую головку вибратора к нежной ступне, щекоча ее. Она визжит от смеха, и я все еще прижимаю ее к себе, освобождая ногу только после того, как Зенни снова становится улыбчивой и радостной, а все ее опасения растворяются с хохотом. Затем я медленно провожу вибратором от ее ступни к икре, от икры к бедру, удерживая игрушку подальше от любых эрогенных зон. И Зенни остается податливой и расслабленной, даже приваливается к изголовью кровати и счастливо мурлычет себе под нос, когда я использую жезл в качестве массажера для ее спины, плеч и шеи.

– Моя бабушка обычно покупала эти журналы, – говорит она, – в которых были «персональные массажеры для шеи». Знаешь, такие каталоги с товарами для дома?

– М-м-м, – отвечаю я, меня больше интересует то, как спина Зенни подрагивает от удовольствия, когда я массирую ее, снимая напряжение.

– Я только что поняла: эти «персональные массажеры» были вибраторами, – говорит Зенни, и я хмыкаю от умиления. – И, – добавляет она, – думаю, если моя бабушка использует его, то и я тоже смогу.

– Рад это слышать, куколка. Раздвинь немного ноги.

Зенни так и делает, и я рад, что она больше не нервничает. Но все равно действую с осторожностью, нежно