Знаменитые расследования Эркюля Пуаро в одном томе (сборник) - Агата Кристи

Детектив подошел к двери и открыл ее. Внутри царила почти полная темнота. Там находились несколько плетеных кресел, набор для игры в крикет и несколько складных стульев.

Я был потрясен переменой, которая произошла в моем соседе. Он опустился на четвереньки и стал ползать по полу, время от времени качая головой, будто от разочарования. Наконец Пуаро, встав, пробормотал:

– Ничего… Но, может быть, не стоило чего-то ожидать? Однако это многое значило бы…

Он замолчал и, казалось, на минуту окаменел. Затем протянул руку к одному из плетеных стульев и что-то вытащил из его боковины.

– Что это? – воскликнул я. – Что вы там отыскали?

Пуаро улыбнулся и раскрыл руку, чтобы я мог увидеть то, что лежало у него на ладони.

Это был клочок белого накрахмаленного батиста.

Я взял его, с любопытством осмотрел, а потом вернул назад.

– И что вы думаете по этому поводу, друг мой? – спросил сыщик, проницательно глядя на меня.

– Клочок носового платка, – предположил я, пожав плечами.

Детектив сделал еще одно движение и извлек небольшое перо – судя по виду, гусиное.

– А это? – воскликнул он с триумфом. – Что вы думаете по этому поводу?

Я только таращился на него.

Пуаро засунул перо в карман и опять стал рассматривать клочок батиста.

– Клочок носового платка? – задумчиво произнес он. – Может быть, вы и правы. Но запомните – хорошая прачка никогда не будет крахмалить носовые платки.

Он с триумфом взглянул на меня, а потом аккуратно убрал клочок в свою записную книжку.

Глава 9

Пруд с золотыми рыбками

Когда мы вместе вернулись к дому, инспектора уже и след простыл. Пуаро остановился на террасе спиной к дому и стоял так какое-то время, медленно поворачивая голову из стороны в сторону.

– Une belle propriété[100], – с восхищением произнес он наконец. – И кому это все достанется?

Его слова почти повергли меня в шок. Странно, но до этого момента вопрос наследства совсем не приходил мне в голову. Пуаро следил за мною проницательным взглядом.

– Вижу, что вы над этим не задумывались, – сказал он. – Это совсем новая для вас тема.

– Не задумывался, – честно ответил я. – А ведь надо было бы.

Детектив еще раз с любопытством посмотрел на меня.

– Интересно, что вы хотите этим сказать, – задумчиво произнес он. – Нет, нет, – остановил он меня, когда я приготовился ответить. – Inutile![101] Правды вы все равно мне не скажете.

– У каждого есть своя маленькая тайна, – процитировал я, улыбнувшись.

– Вот именно.

– Вы все еще в это верите?

– Больше, чем когда-либо, друг мой. Но от Эркюля Пуаро не так-то просто что-то скрыть. Он мастер все узнавать.

Говоря это, сыщик спустился по ступенькам в голландский сад[102].

– Давайте немного прогуляемся, – предложил он, не поворачиваясь. – Воздух сегодня просто превосходный.

Я пошел вслед за ним. Пуаро повел меня по левой тропинке, проходившей между тисовых деревьев. Дорожка проходила прямо посередине, по бокам от нее располагались регулярные цветочные клумбы. Конец дорожки упирался в круглую заасфальтированную площадку, посреди которой располагался пруд с золотыми рыбками, а рядом стояла скамья. Вместо того чтобы дойти до самого конца этой дорожки, Пуаро свернул еще на одну, которая извивалась по склону холма, покрытого деревьями. В одном месте деревья были вырублены, и на их месте установлена скамья. Сидя на этой скамье, можно было наслаждаться восхитительной панорамой сельской местности. Пруд с золотыми рыбками располагался прямо под сидящими.

– Англия очень красива, – заметил Пуаро, наслаждаясь перспективой, открывшейся его взору. – Так же как и английские девушки. – Эти слова он произнес гораздо тише. – Помолчите, друг мой, и полюбуйтесь на эту картину внизу.

Только тогда я заметил Флору. Девушка шла по дорожке, которую мы только что оставили, и что-то негромко напевала. Шла она танцующей походкой и, несмотря на ее траурное платье, вся светилась от радости. Неожиданно она сделала пируэт на кончиках пальцев, как будто участвовала в модном показе, закинула голову назад и громко рассмеялась.

В этот момент из-за деревьев появился мужчина. Это был Гектор Блант.

Девушка вздрогнула, и выражение ее лица слегка изменилось.

– Как вы меня испугали… Я вас и не заметила.

Вместо ответа Блант несколько минут смотрел на нее в полном отчаянии.

– Что мне в вас нравится, – продолжила Флора с некоторой издевкой, – так это ваше умение поддержать беседу.

Мне показалось, что от этих слов Блант покраснел под своим загаром. Когда он заговорил, в голосе его звучала странная покорность:

– Никогда не умел болтать. Даже в молодости.

– Полагаю, что это было очень давно, – мрачно произнесла Флора.

Я услышал в ее тоне сдерживаемый сарказм, но мне кажется, что Блант его не заметил.

– Да, – просто ответил он. – Вы правы.

– И как вы ощущаете себя в роли Мафусаила[103]? – поинтересовалась Флора.

Сейчас она уже с трудом сдерживала смех, но Блант продолжал думать о своем.

– Помните того парня, который продал душу дьяволу, чтобы тот вернул ему молодость? Есть еще такая опера…

– Вы имеете в виду Фауста?

– Именно его. Чудная история. А ведь многие из нас сделали бы это, появись у них такая возможность.

– Вас послушать, так из вас уже песок сыплется! – воскликнула Флора, то ли раздражаясь, то ли развлекаясь.

Пару минут Блант ничего не говорил. Затем он отвел взгляд и сообщил ближайшему дереву, что ему пора возвращаться в Африку.

– Вы что, собираетесь в новую экспедицию? Пострелять?

– Можно и так сказать. Обычно я этим и занимаюсь – то есть стреляю.

– А того зверя, чья голова висит в холле, тоже вы застрелили?

Блант кивнул. А потом выдавил из себя, сильно покраснев при этом:

– Вас шкуры интересуют? Если да, то я вам их добуду.

– Пожалуйста! Ну пожалуйста! – воскликнула Флора. – Вы правда добудете? А не забудете?

– Я не забуду, – сказал Гектор Блант. А затем, как будто его прорвало, добавил: – Пора ехать. Эта жизнь мне не подходит. Манеры у меня не те. Я грубый парень и не подхожу для общества. Никогда не помню, что и когда надо говорить… Да, пора ехать.

– Но вы же не сейчас уезжаете, – сказала Флора. – Не… не тогда, когда мы все в беде! Прошу вас, пожалуйста! Если вы уедете…

Она слегка отвернулась от майора.

– А вы хотите, чтобы я остался? – спросил Блант. Он произнес это просто, но со значением.

– Мы все…

– Я сейчас говорю лично о вас, – произнес майор с прямотой римлянина.

Флора медленно повернулась и прямо посмотрела ему в глаза.

– Я хочу, чтобы вы остались, – сказала она, – если… если это имеет для вас какое-то значение.

– Имеет, – ответил Блант.

В воздухе повисло молчание. Они опустились на скамью рядом с прудом с золотыми рыбками. Казалось, что ни один из них не знает, что еще сказать.

– Сегодня… сегодня такое чудесное утро, – произнесла наконец Флора. – Знаете, я не могу не чувствовать себя счастливой, несмотря… несмотря ни на что. Наверное, это ужасно, да?

– Абсолютно нормально, – возразил Блант. – Вы же узнали своего дядю только два года назад, правильно? Поэтому и не должны быть в глубоком трауре. И лучше не пытаться никого обмануть.

– В вас есть что-то невероятно успокаивающее, – заметила Флора. – Вас послушать, так все очень просто…

– Как правило, так оно и есть, – подтвердил охотник на крупного зверя.

– Не всегда, – вздохнула Флора.

Ее голос стал тише, и я увидел, как Блант повернулся к ней, оторвавшись (по-видимому) от мысленного созерцания далекого побережья Африки. Скорее всего, он по-своему объяснил изменение в ее голосе, потому-то через пару минут довольно отрывисто произнес:

– Я говорю: знаете, не стоит волноваться. Я имею в виду молодого парня. Инспектор – полный идиот. Все знают: думать, что капитан это совершил, – полный абсурд. Всему этому есть только одно объяснение.

Флора повернулась и посмотрела на него.

– Вы действительно так думаете?

– А вы – нет? – быстро спросил Блант.

– Я… да, ну конечно.

Несколько минут молчания, а потом Флора заговорила:

– Я… я расскажу вам, почему так счастлива сегодня утром. Вы можете посчитать меня бессердечной, но я все равно расскажу. Это все из-за адвоката, мистера Хэммонда. Он рассказал нам о завещании. Дядя Роджер оставил мне двадцать тысяч фунтов. Вы только подумайте – двадцать тысяч полновесных фунтов!

На лице Бланта появилось удивление.

– Это так много для вас значит?

– Много значит? Да для меня это все! Свобода, жизнь, отсутствие необходимости что-то планировать, как-то сводить концы с концами, лгать…

– Лгать? – резко прервал ее Блант.

Флора на секунду растерялась.

– Вы прекрасно знаете, что я имею в виду, – неуверенно произнесла она. – Притворяться, что ты благодарна за все то старье, которое тебе отдают богатые родственники. За все эти прошлогодние пальто, платья и шляпки…