Афганистан. Подлинная история страны-легенды - Мария Вячеславовна Кича

в бешенство и отреагировал на критику репрессиями, казнив главного казия Кабула и посадив в тюрьму десятки мулл. Брат хазрата Шер Аги, Сахиб, тоже очутился за решеткой после того, как 7 сентября 1928 г. подал правителю петицию, подписанную примерно 400 исламскими лидерами, выступающими против модернизации.

В октябре – памятуя о провале своих инициатив на лойя-джирге – падишах созвал джиргу единомышленников, которая одобрила все реформы. Затем он пригласил во дворец 600 именитых кабульцев и в течение пяти дней читал им монументальную лекцию о подлинном смысле и значимости своих преобразований. В зале была построена застекленная галерея – там, в отдалении от мужчин, сидели королева и приближенные к ней супруги вельмож. Кульминация мероприятия настала, когда Аманулла заявил, что ислам не требует от женщин носить паранджу. В этот момент Сорайя поднялась и сняла вуаль. Ее подруги собрали все свое мужество и сделали то же самое.

Пока столичные консерваторы, попеременно хватаясь то за голову, то за сердце, обсуждали очередной фортель короля и королевы, в Кухистане – к северу от Кабула – орудовал таджикский бандит Бача-и Сакао («сын водоноса»). Уроженец горного кишлака Калакан, он славился недюжинной физической силой. Однажды в Пешаваре украли большой железный сейф, и полиция немедленно заподозрила Бача-и Сакао – ибо никто другой не мог унести такую тяжесть.

Подобно многим преступникам, Бача-и Сакао мог похвастаться насыщенной биографией. В детстве его выгнали из медресе за вздорный и вспыльчивый нрав, потом он работал садовником у мустауфи (министра финансов) Мухаммеда Хусейни, затем – служил в армии по призыву и воевал в отряде басмачей против большевиков. В 1924 г. Бача-и Сакао опять призвали в армию для прохождения резервной службы. Он участвовал в подавлении мятежа на юге страны и даже получил орден – но вскоре покинул свою часть и с тех пор числился дезертиром. Почему так случилось – трудно сказать. Есть версия, что Бача-и Сакао застрелил разбойника, за голову которого власти обещали 6000 рупий, – и обратился за наградой к соответствующему кабульскому чиновнику; но тот, желая присвоить деньги, бросил солдата в зиндан и объявил, что убийство преступника – заслуга его людей. Бача-и Сакао бежал из тюрьмы и сколотил банду.

Впрочем, сын водоноса не был заурядным головорезом. В Афганистане о нем рассказывают истории в духе Зорро – например, как-то раз полицейские ворвались в дом, где прятался Бача-и Сакао, но бандит устроил пожар и в суматохе скрылся. Афганцы считают его благородным разбойником вроде Робин Гуда, потому что он грабил богатых – ростовщиков, купцов, чиновников правящего клана Мухаммадзай, – и раздавал деньги бедным. О Бача-и Сакао слагали легенды еще при жизни, его популярность в народе стремительно росла, а численность банды – увеличивалась. Горстка преступников превратилась в лашкар, а их вожак – в реальную политическую угрозу для Амануллы, особенно после того, как сын водоноса заявил, что всецело предан столичным муллам и их праведной борьбе с кафирами. Наконец Бача-и Сакао напал на правительственный конвой и завладел крупной суммой денег. Вскоре ему передали сногсшибательную новость: король готов на переговоры. Разбойнику это польстило – но он был польщен еще больше, когда Аманулла предложил сделать его генералом.

Между тем обстановка в Афганистане накалилась до предела. Дерзкие слова падишаха, возмутительный поступок его жены, аресты и казни мулл вкупе с кошмарными слухами и подстрекательствами деобандистов взбудоражили афганцев. Первым взбунтовалось пуштунское племя шинвари, населявшее местность возле Хайберского прохода. В ноябре 1928 г. мятежники осадили Джелалабад, отрезав его от внешнего мира. Они взяли под контроль дороги, ведущие в город и из города, и заблокировали грузоперевозки между Кабулом и Пешаваром. Это было восстание против Амануллы, которое назревало так долго; позже выяснилось, что это было еще и начало гражданской войны.

Король решил молниеносно расправиться с шинвари и послал на юг практически всю свою армию. Далее он совершил вторую ошибку – позвонил провинциальному чиновнику, который, представившись монархом, говорил с Бача-и Сакао по телефону. Мужчины от души посмеялись над деревенским дурачком, поверившим, что правитель Афганистана произведет его в генералы. Но падишах и чиновник сами говорили по телефону – а у «деревенского дурачка» были друзья в телефонной компании (ведь, как мы помним, местные лидеры проникли в госаппарат еще при эмире Хабибулле – отце Амануллы). Когда Бача-и Сакао сообщили о розыгрыше, он собрал своих головорезов и двинулся на Кабул.

В обычных условиях отряд из нескольких сотен человек не сумел бы захватить крупнейший город страны. Однако в тот момент столица оказалась беззащитной, ибо Аманулла не мог отозвать армию из-под Джелалабада. Многочисленные друзья и поклонники Бача-и Сакао, работавшие на правительство, предусмотрительно отключили все телефонные и телеграфные линии.

Дорога в Кабул пролегала мимо военного училища. Преподаватели и почти все курсанты скрылись, но 18 юношей заняли оборону и, перебегая от окна к окну, стреляли по бандитам. Бача-и Сакао подумал, что в здании стоят королевские войска, и замедлился. Уловка ненадолго сработала, и падишах успел посадить свою семью в самолет до Кандагара.

Вскоре Бача-и Сакао возобновил марш на столицу. Аманулла назначил награду за его голову – но, проснувшись наутро, обнаружил, что стены домов завешаны плакатами с обещаниями еще большей награды за голову падишаха. У сына водоноса были соратники везде – даже в Кабуле. Тем временем племя шинвари предъявило королю ультиматум. Он включал стандартные требования консерваторов – восстановить пурду, аннулировать брачный возраст, лишить женщин всех прав, вернуть шариату прежний статус правовой системы и т. д. В ультиматуме также имелись требования, адресованные лично монарху. Если Аманулла хотел сохранить корону, ему следовало развестись с Сорайей, посадить тестя Махмуд-бека в тюрьму и изгнать прочих членов семейства Тарзи из Афганистана.

Ультиматум сломил дух Амануллы. В Кабуле у него не осталось единомышленников; падишах не мог доверять даже охране – хотя всего несколько лет назад говорил: «Нация – мой телохранитель. К тому же было совершенно непонятно, как известить смутьянов о том, что Аманулла принимает их условия. Одна из особенностей афганской политики – с которой ранее столкнулись британцы – заключается в том, что зачастую физически не с кем вести переговоры и подписывать документы; все куда-то исчезают, гонцы и представители сторон не дожидаются ответа либо вовсе остаются неизвестными. Поэтому монарх предпринял унизительную и трагическую попытку капитуляции. Холодным январским днем он покинул дворец, одетый не в западный костюм, не в традиционный наряд и не в королевское облачение, а в серый мундир рядового пехотинца. Скитаясь по улицам, он увидел клумбу на постаменте, взобрался на нее и произнес жалкую речь перед случайными