Незнакомец - Кэйитиро Хирано

выключить.

Кидо кивнул, хотя подозревал, что не смог скрыть раздражения.

Каори продолжала стоять напротив и смотреть на мужа, а затем, наконец, не выдержала и заговорила:

— Ты ведь знаешь, что я с пониманием отношусь к твоим корням, и вышла за тебя, отдавая себе в этом отчет. Мне не хочется об этом говорить, но моя семья не сразу приняла этот выбор, однако я убедила их. Но в реальности такие люди, как те, которых показывали по телевизору, и правда существуют, поэтому мы должны защитить Соту. Разве мы не решили с тобой, что расскажем о твоем происхождении, когда он подрастет?

Кидо приподнялся и снова сел, продолжая смотреть на жену, стоявшую за диваном. Он пытался подобрать слова, понимая, что нужно поговорить, и будь что будет, но не знал, с чего начать.

Как ни странно, он поразился тому, как красива Каори, словно любовался незнакомкой.

На работе у Кидо всегда говорили: «Жена Кидо — настоящая красавица», в детском саду, судя по всему, маму Соты тоже считали красивой. Сота очень гордился этим. Да и Кидо, женившись на ней, видел, что она красавица. То, что он думал об этом сейчас, означало, что они подошли к беседе о разводе, и Кидо просто не может найти правильных слов для его начала.

В глазах Каори появилась тревога, когда она наблюдала за молчавшим мужем. Наверное, она чувствовала, что он вот-вот перейдет черту, которую они оба до сих пор не переступали.

Опасаясь, что она может опередить его, приняв решение первой, Кидо заговорил:

— Мне это тяжело дается. Я хочу поговорить о том, что нужно сделать, чтобы продолжить наш брак.

На губах Каори мелькнула чуть заметная улыбка.

— Разве я об этом сейчас говорила? — спросила она с недоумением, покачав головой.

Для Кидо это было неожиданностью. Она не собиралась разводиться. Хотя еще несколько месяцев назад, казалось, что она вот-вот сама заведет об этом разговор. А теперь у нее был такой взгляд, будто она даже сочувствует мужу, который был вынужден открыть свои переживания.

Кидо, слегка расслабившись, спокойно сказал:

— Для начала давай я повторюсь еще раз: я тебе не изменяю.

— Довольно уже об этом. Я тебе разве что-то говорила в последнее время?

— Когда ты молчишь, меня это тоже беспокоит.

— Ты просто придумываешь себе комплекс жертвы.

— Неплохо. После того как сама же меня обвиняла, — сказал с горькой усмешкой Кидо. — Я тебе не изменял, но поскольку весь этот год я был поглощен расследованием, связанным с одним человеком, тебе могло это показаться. Но это не женщина. Это мужчина. Это моя работа, поэтому я тебе ничего не рассказывал.

— И кто этот человек?

— Единственный сын преступника, приговоренного к смерти.

Кидо впервые стал рассказывать кому-то историю Макото Хары, которую все это время записывал на компьютере. Он начал с детства Кэнкити Кобаяси, затем рассказал об убийстве, которое тот совершил, затем об издевательствах, которым подвергался Хара в школе, о том, как он оказался в детском доме, когда его бросила мать, о его занятиях в боксерском клубе и, наконец, о «несчастном случае», разрушившем его мечту…

Сначала Каори смотрела недоверчиво, словно бы недоумевая, зачем он ей все это рассказывает. Но муж говорил с таким пылом, что она, казалось, не столько слушает его историю, сколько наблюдает за ним.

Когда речь зашла о продаже записей семейного реестра, она с любопытством в голосе спросила:

— Неужели такое бывает?

Хотя Кидо и не вдавался в подробности, связанные с Риэ, он упомянул, что Хара женился на женщине, потерявшей ребенка, у них появилась счастливая семья, хоть и на короткое время, а после этого он погиб в результате несчастного случая во время лесозаготовок.

Каори дослушала до конца и, похоже, была озадачена:

— Это невероятная история… но какое отношение жизнь этого человека имеет к тебе?

Кидо усмехнулся прямому вопросу — вполне в духе Каори.

— Ну… Сначала его жизнь ко мне не имела отношения. Я посочувствовал несчастьям своего клиента, поэтому взялся за это дело. Потом я увлекся идеей, что значит вести жизнь другого, стал представлять себе ту жизнь, от которой он пытался избавиться… Наверное, это своего рода бегство от реальности. Такое чувство, будто увлекательную книгу читаешь.

— Дурные у тебя увлечения.

— Думаешь?

— Ты хочешь от чего-то убежать?

Кидо смотрел на нее, силясь придумать ответ.

— От всего. Столько всего навалилось… думаю, я так и не отошел от землетрясения. Ведь это было не просто природное бедствие, оно спровоцировало и то, что только что показывали по телевизору.

Кидо подумал о том, что после землетрясения ухудшились и их отношения с Каори, но не стал говорить об этом.

— Но ведь это не только на тебя повлияло.

— Это правда. Мне стоило быть внимательнее к тому, что это и у тебя вызвало стресс.

— Может, стоит обратиться к психологу?

— Что?

— Я не говорю о лечении, просто сходи к специалисту, пусть тебя выслушают. Может, так станет легче? Ведь ты на работе делаешь то же самое — слушаешь людей.

— Я не психолог.

— Конечно, не психолог, но вы же помогаете людям решить те проблемы, с которыми они сами не могут справиться. Думаю, от разговора со мной тебе не станет легче.

— Это ведь относится и к тебе. Честно говоря, мне кажется, у нас что-то пошло не так. Я думал, что нам нужно просто поговорить, но, возможно, ты права. Поговорим уже после специалиста. Но к нему пойду не только я, но и ты тоже.

— Со мной все хорошо.

— Ты уверена в этом?

— Я разговариваю с людьми, когда мне нужен совет.

— Но это же не специалисты. И думаю, ты не обсуждаешь то, что необходимо.

— Что, например?

— Мне бы хотелось, чтобы ты мягче общалась с Сотой. Ты слишком много его ругаешь.

— Когда это было?

— Думаю, твой визит к специалисту нужно начать именно с этого. Расскажешь, что твой муж так считает.

Каори с раздражением покачала головой.

Кидо смотрел на нее, чувствуя, что напряжение в мышцах лица ослабевает. Он сбросил с себя давящую необходимость принять решение сейчас и почувствовал облегчение, речь полилась потоком.

— Какую из моих проблем ни возьми, они все требуют от меня конкретных действий. Но когда я начинаю о них думать, мне становится нехорошо. Так тяжко, будто само мое существование под угрозой. А когда… когда я занимался делом того человека, о котором только что рассказывал, я отвлекался. Почему-то. Я и сам не понимаю, почему так произошло. В любом случае я смог опосредованно, через жизнь другого человека еще раз посмотреть на свою. Я могу думать о тех вещах,