Пепел феникса - Татьяна Корсакова

Демос обошел склеп по периметру, касаясь кончиками пальцев холодных, потрескавшихся стен, втягивая ноздрями запах смерти. Им оказалось пропитано все вокруг, он был тяжелым, терпким и манящим одновременно. Наверное, поэтому, когда Демос приблизился к каменному саркофагу, он уже почти не боялся.

Бронзовая табличка с выбитым на ней именем и двумя датами, рождения и смерти, была непростительно маленькой и неприметной для этого торжественного места, но ее хватило, чтобы Демос понял, что наконец нашел пристанище того, кого искал. Ночной собеседник, поэт, воспевающий смерть, барон Максимилиан фон Вид вот уже больше ста лет покоился под тяжелой каменной плитой…

Когда фонарь в руке мигнул и погас, Демос даже не вздрогнул. Наверное, долгая прогулка по кладбищу повредила какой-то предохранительный механизм у него внутри. И даже когда за его спиной послышался не то шепот, не то стон, он не сразу бросился бежать, а еще непростительно долгое мгновение, словно зачарованный, всматривался во тьму.

В чувство Демоса привел звук бьющегося стекла: фонарь выскользнул из онемевших пальцев, разорвал темноту на сотни черных лоскутков. Демос бежал, не оглядываясь, падая в снег, раздирая руки и одежду о пики старых оград, затылком чувствуя позади себя что-то неведомое. Или кого-то?..

Домой он добрался только под утро, грязный, продрогший до костей, в изодранной одежде, с окровавленными руками. Родители еще спали, но баба Ира уже сидела на кухне перед чашкой остывшего, но так и не тронутого чая. Демос хотел прошмыгнуть в свою комнату, но баба Ира не позволила, повисла на шее с испуганным и одновременно счастливым всхлипом, прижалась щекой к его окончательно испорченной куртке.

– Димочка, где ты был? – Она спрашивала и заглядывала ему в глаза, точно боялась, что вот сейчас он расцепит ее руки, раздраженно пожмет плечами и уйдет к себе, так ничего и не объяснив.

Такое уже бывало, и Демос не переставал себя за это винить. С бабой Ирой так нельзя. С кем угодно, только не с ней, потому что она единственная на свете любит его таким, какой он есть, потому что у нее давление и больное сердце…

– Ерунда, – он поцеловал бабу Иру в мокрую от слез щеку, – поцапался тут с одними отморозками.

Лучше уж такая ложь, чем правда. Так будет проще и понятнее.

– Димочка, у тебя же кровь…

– Все нормально. – Все-таки он расцепил ее руки, но не грубо, а нежно и осторожно. – Ты не волнуйся, вот же я, целый и невредимый. – И тут же, не давая ей опомниться и подготовиться к новым вопросам: – Баба Ира, я к себе пойду. Хорошо? А ты родителям не рассказывай ничего. Зачем им знать?

– Но как же так, Димочка?..

Он не стал слушать дальше, спрятался от расспросов в своей комнате, прижался мокрой от пота спиной к стене, крепко зажмурился, пытаясь выдавить из памяти воспоминания. Смерть красива, но страшна – вот единственное, что он понял, единственное, что вынес из этой жуткой ночной прогулки. Наверное, было еще что-то, что пытался донести до него уже больше ста лет как мертвый барон, но это казалось таким большим и всеобъемлющим, что не умещалось в голове. Позже, Демос обдумает все позже, а пока нужно хоть немного поспать. Днем должно стать если не легче, то понятнее.

Демос ошибся: днем не стало легче, днем к прежним вопросам добавились новые, и на смену загнанному в самые дальние уголки подсознания страху пришло любопытство. А еще непонятное, совершенно иррациональное ощущение собственной исключительности, ощущение, что отныне в его жизни появился смысл. Понять бы еще, в чем он состоит.

Родители так и не узнали о ночных похождениях сына. Испорченную одежду Демос до поры до времени затолкал под кровать, а когда все разошлись по своим делам, отнес на помойку. Оказывается, иногда полезно быть мажором, можно выбрасывать вещи, и этого никто не заметит. Никто, кроме бабы Иры.

Баба Ира ждала его на пороге, прислонившись спиной к стене, словно ноги ее не держали. А может, и не держали, подумалось вдруг. Она смотрела на Демоса испуганно и просительно одновременно, но вместо ненужных и бесполезных расспросов тихо сказала:

– Димочка, а я блинчиков испекла. Ты хочешь блинчиков?

Он не хотел блинчиков, он вообще не хотел есть, но, чтобы не обижать бабу Иру, съел сразу пять штук. А она сидела напротив и всматривалась в его лицо, словно искала какие-то важные, только ей одной заметные перемены. Может быть, даже нашла, потому что так ни о чем и не спросила, лишь попросила:

– Димочка, ты себя береги. Хорошо?

– Хорошо. – Он поставил в мойку пустую тарелку, пряча глаза, поцеловал бабу Иру в щеку. – Мне пора.

– А когда ждать? – Все-таки она не выдержала, в невинный на первый взгляд вопрос вложила всю свою тревогу.

– Часа в четыре, – сказал Демос и сам поверил тому, что сразу после занятий и факультативов не станет по привычке бродить по городу, а вернется домой, в семью, где его никто не понимает, а по-настоящему любит не то приживалка, не то домработница баба Ира.

Он вернулся в половине шестого. Почти не соврал. Родителей то ли еще не было, то ли уже не было, Демос никак не мог разобраться в рабочем графике отца и хаотичной, лишенной смысла, светской жизни матери. Баба Ира привычно хлопотала на кухне, но, как только лязгнула входная дверь, вышла в прихожую. Она смотрела все тем же вопросительно-испуганным взглядом, что и утром, и Демос мысленно порадовался, что хоть на сей раз он ее не подвел. Трудно быть готом и при этом оставаться хорошим домашним мальчиком. Да что там трудно, невозможно! Хорошо, что кроме родителей у него еще есть баба Ира.

Вечер тянулся непривычно медленно. Наверняка все было бы иначе, если бы Демос включил компьютер, но он не включал, не сводил взгляда с настенных часов, наблюдая, как маленькая стрелка медленно, но неуклонно приближается к двенадцати. Ему предстояло решить самую сложную в своей жизни задачу: сознаться в собственном малодушии и начать жить той жизнью, которую баба Ира и родители считают нормальной, либо включить Интернет и признать ту, другую, находящуюся за гранью добра и зла жизнь.

Ровно в полночь Демос вышел в сеть. Барон уже ждал его в аське. Это был странный разговор, Демоса не покидало ощущение нереальности происходящего. Вот они, два существа из разных миров, общаются в киберпространстве, как будто их не разделяют ни расстояние, ни годы, ни смерть. Наверное, это правильно, наверное, Интернет – самое подходящее место для вот таких встреч реального и потустороннего, ведь если разобраться, Интернет – это тоже что-то потустороннее, способное трансформировать материальную жизнь в набор нулей и единиц. А белый шум? Это же тоже реальность! Так почему же существам с той стороны не воспользоваться высокими технологиями?!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});