Пепел феникса - Татьяна Корсакова

Барон сказал, что он, Демос, смелый и бесстрашный, что он тот единственный, кто сможет исправить ошибку и искупить вину предков. Про вину предков звучало особенно интересно, потому что в роду Демоса не было никаких выдающихся личностей, все заурядные, среднестатистические. О какой же вине речь?.. Барон не ответил, лишь посоветовал пересмотреть семейные архивы.

Связь уже давно прервалась, а Демос все сидел, растерянно глядя на монитор компьютера и пытаясь понять, где их вообще искать – эти семейные архивы…

На помощь пришла баба Ира. Даже странно, что он сразу не подумал обратиться к ней. А даже если бы и подумал, то ведь не станешь будить ее посреди ночи?!

– Это хорошо, Димочка, что тебя заинтересовала история семьи. – Баба Ира улыбалась, но в уголках ее глаз притаилась тревога. – Сохранилось не много, но кое-что есть.

Демос сидел перед разложенными на столе фотокарточками, такими древними, что даже не верилось, что они сохранились до наших дней. Карточек оказалось немного, всего четыре штуки. На первой невысокий и какой-то совершенно невыразительный мужчина держал в руках развернутую газету. Вид у него был важный и исполненный чувства собственного достоинства, точно в этом клочке бумаги сосредоточился весь смысл его жизни. Андрей Васильевич Сотников, какой-то там пра-пра-прадед Демоса, смотрел в объектив с внимательным прищуром, словно знал, что спустя более чем сто лет фотокарточка с его изображением окажется в руках у его потомка.

На второй фотографии пра-прадед был уже в компании молодого мужчины, высокого, статного, красивого какой-то правильной, настоящей мужской красотой. Такой, которая без прикрас и дурацких финтифлюшек, но от которой невозможно оторвать взгляд. Этот второй был похож на Демоса гораздо сильнее, чем первый, но, увы, предком Демоса являлся заурядный Андрей Васильевич Сотников, а не этот… Парень перевернул фотокарточку, чтобы прочесть имя незнакомца, и забыл, что нужно дышать. Вот, оказывается, как выглядел барон Максимилиан фон Вид, его призрачный полуночный друг. Он выглядел так, как Демосу хотелось бы выглядеть самому. Даже с фото от него веяло чем-то необъяснимо загадочным и притягательным, приключениями, путешествиями, любовными победами и опасностью. Опасность чувствовалась сильнее всего – острая, явная, с мускусным звериным духом…

Третье фото было постановочным, если можно так сказать о фото, сделанном сто лет назад. Все тот же невзрачный предок с идиотским веночком на плешивой голове. Все тот же барон, но уже не в чопорном костюме, а в белоснежной рубахе свободного кроя, такой, в каких, наверное, разгуливали разбойники и корсары. А рядом – кокетливая красотка с античной прической и аппетитными формами. Не просто рядом: рука красотки лежит на предплечье барона, а во взгляде, устремленном на него, сквозит что-то такое… собственническое. Возле красотки – добродушно улыбающийся толстяк в расходящемся на необъятном пузе жилете, с жирными пятнами на сорочке и тоже с идиотским веночком на голове. Может, у них там была какая-то костюмированная вечеринка? Или в конце девятнадцатого века вечеринок еще не существовало?..

Четвертая фотокарточка оказалась самой маленькой, изломанной и затертой, точно долгое время хранилась не в фотоальбоме, а лежала в сложенном виде где-нибудь в кармане. Девушка, на ней изображенная, была простоволосая, босоногая, в расшитой сорочке, тоже с венком на голове, но не с облезлым и куцым, как у предка и толстяка, а пышным и красивым. Наверное, так должны были выглядеть русалки или ведьмы: необычно, загадочно и даже сексуально. Хотя с чего бы? У ведьмы с фото было самое заурядное, совершенно обыкновенное лицо: остроносенькое, веснушчатое, с ямочкой на подбородке, и даже взгляд не демонический, а по-девчоночьи смешливый. Но вот поди ж ты – все это вместе, и венок, и распущенные волосы, и веснушки, и узкие щиколотки, произвело на парня поразительное впечатление. На обороте снимка было написано уже другим, размашистым почерком одно единственное слово: «Анна».

Демос сложил фотографии в аккуратную стопку, потом снова разложил пасьянсом на столе. И что теперь? Это важно? Что хотят сказать ему все эти давным-давно мертвые люди? Какую вину ему предстоит загладить? Чью и перед кем?

– Димочка? – в дверь комнаты робко постучали. – Димочка, мне можно войти?

– Входи, баба Ира! – Демос совершенно безотчетным движением смахнул фотографии со стола.

– Димочка, я тут посмотрела… и нашла еще кое-что. – Баба Ира положила перед ним не то книгу, не то толстую тетрадь. – Это личный дневник Андрея Васильевича, твоего предка, человека незаурядного…

Незаурядного?! А вот Демосу так совсем не показалось, самый обычный, скучный и неинтересный мужик, книжный червь. Что может быть в нем незаурядного?!

– Я читала этот дневник очень давно. С позволения твоего покойного деда, разумеется. – Баба Ира с нежностью коснулась потертой кожаной обложки. – Димочка, это натуральный детектив. Или даже триллер, – добавила она после недолгой паузы. – Андрей Васильевич – настоящий герой, мне так кажется. И ты на него очень похож.

– Я?! – Он не хотел быть похожим на какого-то скучного Андрея Васильевича, он хотел быть похожим на барона. Да что там хотел! Он и похож на него. Как же она может не замечать очевидного?!

– Ты прочти, – баба Ира придвинула дневник поближе к нему. – Прочти, и сам все поймешь…

* * *

Чай давно остыл, но Анна к нему даже и не притронулась. Демос рассказывал, а она слушала и не верила своим ушам.

– …Он сказал, что я должен ему помочь. – Лицо парня было бледным до синевы, а ввалившиеся глаза сверкали нездоровым лихорадочным блеском. – Он сказал, что все эти годы ждал, пока в семье его врага родится такой, как я.

– А какой ты? – мрачно уточнил Громов. В отличие от Анны, свой чай он уже давным-давно выпил и сейчас рассеянно вертел в руках пустую чашку.

– Я особенный! – Демос с вызовом вздернул подбородок. – Единственный, кто может все исправить.

– Что конкретно исправить? – шепотом спросила Анна.

– Несправедливость. Мой прадед, или кто он там? Не важно! Мой предок его предал! Выстрелил в спину! Вы это понимаете?!

– Да, выстрелить в спину маньяку – это страшное прегрешение. – Громов поморщился как от зубной боли.

– Барон ему доверял! Так нельзя было… – Демос вдруг враз превратился из взрослого парня в растерянного мальчишку. – А я должен был заплатить. Это честно, я знаю.

– Стоп! – Громов рубанул кулаком по столу, и в чашке Анны жалобно звякнула ложка. – Давай-ка без лирики. Пока я понял только одно: какой-то урод, назвавшийся Максимилианом фон Видом, отловил тебя в Сети.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});