Скандальная жизнь настоящей леди - Барбара Мецгер

Вначале мадам Лекруа выступила в другой круг, освещенный фонарями, держа скрипку. Судовладелец откашлялся, и все смешки стихли. Женщины заняли места на скамьях. Большинство мужчин подошло поближе к ограде.

Элоиза сняла шаль и подула на пальцы. Затем она пощипала струны инструмента перед тем, как начать классическую пьесу. Это почти напомнило Симоне о дедушке и его скрипке, о том, как он играл под открытым небом, потому что это напоминало ему о юности и цыганских походных кострах. Иногда мать Симоны позволяла ей не ложиться спать, чтобы послушать его игру при свете звезд.

Насколько Симона понимала, мадам играла превосходно, но в этой музыке не было дедушкиных аккордов любви и потери, так запавших ей в душу.

Затем лакеи зажгли еще больше факелов. Элоиза заиграла бодрую мелодию, и Мэдлин Харбау, урожденная Мэдди Хогг, выехала в круг на блестящем белом коне. В гриву и хвост лошади были вплетены красные ленты. Ленты того же цвета удерживали неправдоподобно желтые волосы Мэгги заплетенными в косу. Таким же неправдоподобным образом ей как-то удалось втиснуть свое тело в старый костюм для верховой езды из красного атласа. Один из мужчин захлопал в ладоши, пока любовник Мэдди, тучный лорд Эллсворт, не ударил его тростью по плечу. Это было серьезное искусство.

Пока мадам Лекруа играла, Мэдди направляла лошадь, чтобы та двигалась разным шагом. Молча, не двигаясь, сидя в идеальной позе в дамском седле на огромном животном, Мэдди заставляла его менять темп под музыку, проскакать вокруг кольцо сначала в одну сторону, потом — в другую. Без слов, без поводьев и без хлыста, она направляла Маджесто выполнить восьмерку, затем — гарцевать, высоко поднимая копыта, шагать боком, и наконец — поклониться аудитории. Теперь Эллсворт аплодировал вместе со всеми гостями и слугами на другом конце.

Мэдди уехала прочь, но Элоиза сыграла еще один сложный концерт для скрипки, чтобы продемонстрировать свое мастерство. Затем она тоже присела в реверансе и отступила в сторону, когда Мими Грансо, любовница мистера Энтони из Ост-Индской компании, вышла вперед. Мими подождала, пока Маджесто выехал в круг, с тем, чтобы напряжение среди аудитории возросло. В этот раз на мисс Харбау были белые колготки, поверх них — кружевная юбка с красными блестками и короткая, облегающая красная блузка. Она набрала больше чем немного веса с тех пор, как выступала, и много ела во время этого приема с его роскошными трапезами. Так что ее пышный зад едва уместился на широкой спине лошади, когда Мэдди уселась на нее по-мужски, без седла. Лошадь была в гораздо лучшей форме.

Мадам Лекруа приложила скрипку к подбородку, Мими сделала глубокий вдох, а Мэдди вскочила на ноги на широкой спине белой лошади.

Все зааплодировали, когда они объехали круг, почти заглушив скрипку и свист. Мэдди сделала стойку на руках — шаткую, но все же сделала. Толпа затихла, ожидая следующего трюка. Теперь можно было слышать насвистывание «Зеленых рукавов»[28].

Это смогла услышать и собака в конюшне. Мистер Блэк начал выть.

Мэдди и ее аккомпаниаторы игнорировали шум и смешки среди аудитории за оградой. Мэдди сделала пируэт на спине лошади, слегка подпрыгнув. Затем она попыталась устоять на одной ноге, в то время как Маджесто легким галопом скакал по кругу.

Вот тогда мистер Блэк сбежал из своего стойла в конюшне. Мэдди исполняла свой лучший трюк: свесившись набок, наполовину спешившись, потом следовал потрясающий прыжок обратно на спину лошади, а затем она должна была подняться на ноги. Скрипка начала играть в нарастающем бурном темпе; свист тоже стал громче.

Собака вбежала в круг.

Лошадь привыкла к цирковым собачкам, маленьким, похожим на терьеров, одетых в пачки, прыгающих через кольца и уважающих других исполнителей. Маджесто не встречался со стрижеными овчарками, тявкающими и преследующими его, несмотря на раздутую пасть. Конь просто перепрыгнул тощую дворняжку. Мэдлин Харбау приземлилась с другой стороны от своей лошади, на землю, на свой зад, проклиная лошадь, собаку и твердую поверхность. Мими смеялась так сильно, что не могла больше свистеть, особенно после того, как Мэдди поднялась и ударила ее по лицу. Француженка воскликнула «Mon Dieu» и начала лупить их обеих скрипкой, которая вскоре сломалась.

Лорд Эллсворт попытался поймать лошадь, за недельную аренду которой он выложил кругленькую сумму, но у животного не было волочащихся поводьев, так что он выглядел как дурак, бегая за ним по кругу. Теперь, когда свист прекратился, собака перестала выть, но теперь мистер Блэк бегал за Эллсвортом, пытаясь помочь.

Маджесто делал восьмерки, менял направление, выполнял танцевальные шаги и каприоли[29], оставался вне досягаемости Эллсворта и прыгал через собаку, словно на представлении, где клоуны гонялись за ним.

Корабельный магнат мадам Лекруа пошел прочь, не желая, чтобы его связывали с подобной катастрофой. Его беременная жена, несомненно, услышит о событиях этого вечера. Незаметная связь — это одно дело; а то, что произошло сейчас — лошадь совершенно другого цвета. Белого, если быть точным, о чем скандальные газеты не преминут упомянуть.

Мистеру Энтони, ост-индскому коммерсанту Мими, тоже было не слишком весело. У него не было жены, но была своя гордость. Свистящая любовница — это что-то вроде шутки, но он не смеялся.

Так же, как и Клэр. В который раз ее планы оказались нарушенными. Естественно, что она обвинила в этом Симону, потому что Харри привез собаку в Гриффин-Вудс. Певица ткнула пальцем с покрытым красным лаком ногтем в лицо Симоне и приказала:

— Прекрати это!

Харри уже был внутри кольца, чтобы поймать собаку, в то время как два грума бегали за Эллсвортом и лошадью. Аудитория аплодировала самому лучшему развлечению, которым их удостаивали до сих пор, и делала ставки на лошадь, на собаку, или на Эллсворта и Харри. Прекратить это? Как? Затем Симона заметила официантов, принесших вино и сыр. Она схватила полную горсть сыра и перебралась через ограду в кольцо, подзывая собаку, которая, естественно, не узнавала своего нового имени.

— Уходи отсюда, — закричал Харри. — Лошадь вышла из-под контроля и непредсказуема.

Та единственная, кто мог бы справиться с Маджесто, плакала, уверенная, что потеряла своего покровителя, зная, что не сможет вернуться и обратно в цирк, исполнять трюки на лошади.

Симоне вовсе не казалось, что Маджесто взбесился, или имеет злобные намерения. На самом деле лошадь, казалось, наслаждалась тем, что делала: ее ноги были высоко подняты, уши навострены, она исполняла лучшее, что могла сделать, без наездника.