Скандальная жизнь настоящей леди - Барбара Мецгер

— Фидус не возражал, — проговорил Харри, — так же, как и я. Джем и главный грум сейчас лечат собаку, после того, как мы извлекли рыболовный крючок, чтобы она смогла поесть. Кажется, это что-то вроде овчарки, но его шерсть грязная и вся спутана. Невозможно сказать, сколько времени собака бродила сама по себе. Я надеялся, что ты взглянешь на него, так как ты добилась большого успеха в причесывании мисс Уайт.

— Конечно. Хмм, она ведь не кусается, не так ли?

Горэм фыркнул.

— Я не позволил бы этому простофиле привезти ее домой, если бы она была злобной. Клэр не любит собак, не так ли, дорогая? — крикнул он туда, где все еще стояла его любовница.

— Собака немедленно успокоилась, как будто знала, что Харри — ее друг, — добавил сэр Чонси. — Он умеет прикасаться, наш старина Харри, не так ли?

Харри подмигнул Симоне. Та покраснела, думая о его прикосновении, зная, что он думает о том же.

Она быстро согласилась пойти с ним прямо сейчас.

— Я закончила рисовать. Мы все закончили. — Девушка произнесла эти слова достаточно громко, чтобы все женщины поняли, что и спор и конкурс завершились. — Но ты не сможешь увидеть ни мою работу, ни чью-то другую, потому что судейство должно быть справедливым. — Она направилась обратно к мольбертам и взяла свою картину, ту, что нарисовала Клэр, подлинную работу мисс Элторп и три другие. Симона оставила картину со штормовым небом в руках Клэр, которая сама выглядела, как грозовое облако.

Симона передала картины Саре, Сандари и слугам, попросив держать их отдельно друг от друга на тот случай, если они еще не просохли.

— Пожалуйста, отдайте их дворецкому. Как я понимаю, они должны быть выставлены в гостиной перед обедом. — Ей оставалось только молиться, чтобы леди продемонстрировали лучшее поведение.

Симона провела остаток дня, пытаясь избавить собаку от колтунов, колючек и паразитов, в то время как Харри держал животное и тихо разговаривал с ним. Пока девушка работала, он гладил собаку по голове и спине, покрываясь шерстью и слюной. На Симоне все еще был передник для рисования, так что ее одежда была в безопасности, но Метлок будет в ярости, предупредила она Харри.

Его это не волновало, он был слишком обеспокоен состоянием животного после того, как Симона срезала достаточно свалявшейся шерсти, чтобы показались выступающие ребра.

— Знаешь, мы не можем дать ему немедленно слишком много еды. И поначалу это должен быть только бульон и немного отварной говядины. — За исключением того, что Харри крошил один из сандвичей, поданных к чаю, на небольшие кусочки, которые могла проглотить собака.

— Думаю, что сейчас собака ценит твое внимание больше, чем еду. Она должна знать, что ты спас ей жизнь. Как ты назовешь ее?

— Лучше спроси, что я собираюсь с ней делать? Горэм не станет держать ее у себя. Вероятно, он закроет особняк после приема, когда уедет Клэр. Я думаю о том, что это животное могло бы стать замечательным подарком моему крестнику.

— Я полагала, что мальчик еще младенец.

— Ты же видишь, какая кроткая эта собака.

Симона видела, что эта собака все равно оставалась большой, даже без массы шерсти.

— Может быть, сначала ты должен спросить свою невестку?

— Я не беспокоюсь насчет Аманды. А вот Верити, мастиффу Рекса, может не понравиться странное животное в доме.

— Тогда почему бы тебе не оставить ее у себя?

Потому что он никогда не знал, кем он собирается быть, и где. Потому что собака может разоблачить любую маскировку, которую Харри наденет на себя. Потому что у него и так достаточно ответственности в его проклятой жизни.

— Нет.

— Мистер Блэк.

— Ты знаешь кого-то, кто возьмет животное?

— Нет, так ты должен его назвать, — произнесла Симона, игнорируя его отказ. — Мисс Уайт сможет научиться жить вместе с ним. Так же, как и миссис Джадд.

— Блэки[26]? Черный мальчик? — Собака навострила уши. — Знаешь, у меня никогда не было своей собаки. — Пес перекатился на спину, чтобы ему почесали брюшко, и застонал от радости.

— Теперь она у тебя есть.

И теперь настала очередь Симоны ревновать.

Глава 18

Этим вечером Симона взяла второй стакан хереса перед обедом, чтобы успокоить свои нервы. Но и трех было бы недостаточно, только не перед выставкой акварелей. Она также крепко вцепилась в руку Харри, когда они стояли у стены гостиной, где все гости собрались, чтобы присудить очки. Теперь она привыкла к подобной фамильярности на публике. Господи, то, что Симона держала его за руку, нельзя было сравнить с откровенно сексуальными демонстрациями привязанности — или вожделения — которые она видела на этом приеме. Лорд Горэм обнимал Клэр за плечи, а лорд Колдуэл запустил руку за лиф Моры Дойл. Еще до обеда? Симона отвернулась. Того, что она держала Харри за руку, было сейчас достаточно для нее.

Ей на самом деле нужна была поддержка Харри, была ли это лишь игра на публику или нет.

Шесть картин были помещены в рамочки и выставлены на позолоченных подставках в гостиной на каминной полке, перед ними стояло шесть стеклянных чаш. Каждому из оставшихся четырнадцати джентльменов, не важно, участвовала его возлюбленная в конкурсе или нет, вручили по новенькой золотой гинее, чтобы он мог положить ее в чашу перед понравившейся ему работой. Три картины с самым большим количеством монет выиграют очки для нарисовавших их художниц, которые к тому же смогут оставить себе деньги. Некоторые из мужчин устроили настоящее представление из выбора, поднимая свои монокли, чтобы изучить произведение искусства, разглядывая акварели с разных углов, рассуждая о мазках, о видении художника, лиризме и перспективе.

Бред сивой кобылы — вот что это, решила Симона, потому что эти важничающие павлины пытались выказать больше вкуса и интеллекта, чем те, кто рассматривал картины перед ними. Знатоки, ха! Банкир, вероятно, покупал любое произведение искусства, которое его поверенный рекомендовал, как хорошее вложение средств, а сэр Чонси Фиппс, который уже проглотил три стакана хереса и Бог знает что еще, признался, что предпочитает, чтобы на картинах было обнаженное тело, а не здания.

Кроме того, все знали, что только четыре из шести картин по-настоящему участвовали в конкурсе, так как остальные представляли собой всего лишь грязные пятна, напоминавшие оползни, а не пейзаж. Все — даже подвыпивший сэр Чонси и угрюмый лорд Джеймс Данфорт, потерявший всякий интерес, потому что его воспитанная в гареме любовница не потрудилась принять участие в конкурсе — точно знали, какая работа лучшая. Они также распознали ее, как принадлежащую Клэр. Это было не просто идеальное изображение особняка Гриффин-Вудс, но к тому же работа, выполненная мастерски и с любовью. Кроме того, акварели, подобные этой, за исключением сезонных отличий, цвета неба и цветов висели почти в каждой спальне.