Илья Николаевич Ульянов - Жорес Трофимов

Ульяновы постоянно пользовались Карамзинской общественной библиотекой. Илья Николаевич состоял членом комитета этой одной из лучших в России провинциальных библиотек. Он участвовал в комплектовании ее фондов, внимательно следил за новинками и, конечно, тут же приносил стоящую книгу домой. Александр и Владимир в читальном зале библиотеки регулярно знакомились со свежими номерами газет.

Карамзинская библиотека для одних была источником высоких мыслей и чувств, для других — причиной беспокойства. Много волнений испытывал директор гимназии Федор Михайлович Керенский: воспитанники не столько интересовались литературой, собранной в гимназической библиотеке, сколько книгами Карамзинской. А имеющаяся там «обличительная» литература могла дурно повлиять на гимназистов. Но противостоять этой тяге было трудно. «К сожалению, — сетовал директор гимназии в донесении попечителю учебного округа, — вполне строгий контроль над ученическим чтением невозможен потому, что многие ученики берут книги не из гимназической только библиотеки, но также из общественной Карамзинской через посредство родственников или других лиц».

Не зря тянулась молодежь в публичную библиотеку. Ведь ученическая библиотека насчитывала лишь около 900 названий. Далеко не каждый мог получить здесь даже ту книгу, которую рекомендовал учитель. А новинки, затрагивавшие злободневные общественные вопросы, вообще сюда не поступали.

Время от времени производились в Карамзинской библиотеке чистки. Изъяли из общественного пользования «Капитал» К. Маркса. В число вредных произведений попали и «Основы химии» Менделеева, «Рефлексы головного мозга» Сеченова.

Но — как это часто бывает — запрет лишь обострял желание прочитать именно запрещенное. И многие брали такую литературу у знакомых или родственников.

В гимназические годы Александр и Анна буквально «заболели» Писаревым. Отец знал, что у доктора Покровского есть Полное собрание сочинений этого писателя, и попросил дать его почитать детям. Все тома были «от доски до доски» прочитаны. И когда закончили чтение, даже приуныли — грустно было расставаться с полюбившимся автором, хотелось иметь его произведения под рукой всегда.

Илья Николаевич решил порадовать Анну и Александра. В августе 1881 года он выписал из Петербурга сочинения Писарева в шести томах. Это издание 1872 года, правда, заметно «похудело» из-за вмешательства цензуры. В нем, в частности, не было таких важных статей, как «Генрих Гейне» и «Мыслящий пролетариат» (о романе «Что делать?» Чернышевского). Поэтому Владимиру, по примеру брата и сестры, тоже пришлось прочесть писаревские томики у Покровского.

Одним из самых почитаемых поэтов был Некрасов. Илье Николаевичу особенно близки были гражданские мотивы в его произведениях, созвучные собственным его идеалам. Он знал наизусть множество стихотворений поэта, часто читал их вслух. С них и начиналось знакомство детей с некрасовским творчеством.

Иногда отец доставал из своего книжного шкафа томик «Стихотворений» Некрасова издания 1863 года, приобретенный еще в Нижнем Новгороде. Это была семейная реликвия. Томик читался и перечитывался всеми. Кое-кто не выдерживал запрета не портить книги помарками и отмечал точками и «птичками» в оглавлении книги особенно полюбившиеся стихи.

Эпизод из воспоминаний Анны Ильиничны: «Помню, что одиннадцатилетним мальчиком, в третьем классе гимназии, Саша обратил мое внимание в этой книжке на „Песню Еремушке“ и „Размышления у парадного подъезда“. „Мне их папа показал, — сказал он, — и мне они очень понравились“. И, не охотник до декламации вообще, Саша эти любимые свои стихотворения читал с большой силой выражения».

Глубоко опечалены были все вестью о кончине любимого поэта. Анна Александровна Веретенникова — сестра Марии Александровны — откликнулась стихами:

Скорбь непробудная, скорбь безысходная,Скоро ль вам будет конец?Знаешь ли, русская масса народная,Умер твой дивный певец?Умер!.. Повсюду молчанье могильное…Где нам, соколик, то знать…Хлеба с бересточкой вдоволь хватило бы,Где уж нам книжки читать!

Илья Николаевич приобрел для домашней библиотеки четырехтомное посмертное издание стихотворений Некрасова. Стихи постоянно декламировали, даже напевали.

В семье читали все, что появлялось на страницах «Отечественных записок». Это был один из любимых журналов. Возглавлял его Салтыков-Щедрин. Интерес молодежи к творчеству Салтыкова-Щедрина, в том числе и детей Ильи Николаевича, был велик. Им была близка позиция гениального сатирика в области народного образования. Ульяновы-то хорошо знали, насколько прав писатель, говоря, что у мракобесов типа Победоносцева, Каткова и Мещерского «не стремление к распространению знания стоит на первом плане, а глухая боязнь этого распространения». Знали они и о том, что многие произведения Михаила Евграфовича занесены в списки запрещенной литературы.

Почитали в доме и Тургенева. В ноябре 1882 года Илья Николаевич отправил в петербургский книжный склад М. М. Стасюлевича письмо такого содержания: «Покорнейше прошу выслать по почте 1 экз. полного собрания сочинений И. С. Тургенева, с его портретом, в 10 томах в роскошном — коленкоровом переплете и 1 экз. сказки „Мурка“ Шмидта, изд. СПб. Фребелевского общества, по следующему адресу: в Симбирск, директору народных училищ И. Ульянову. Деньги будут высланы немедленно по получении книг и счета». Сказка предназначалась для четырехлетней Маняши, а произведения Тургенева — для старших. Вначале их прочли родители, затем Анна и Александр. Через год-другой наступил черед второй пары детей — Владимира и Ольги. Владимиру очень понравился рассказ «Андрей Колосов».

Илью Николаевича радовало, что дети тонко чувствуют красоту слова, что в них развивается искреннее и глубокое понимание замыслов писателя. Он знал: дружба с книгой — одна из самых значительных сторон человеческого существования, она определяет характер и мировоззрение, и ненавязчиво помогал детям разобраться в непростом мире литературы, выработать взыскательность и вкус. Он понимал, что не сразу, не в один день складываются взгляды, привычки, характер. Но каждая новая страница, каждая новая мысль неизбежно остаются, запоминаются, проявляют себя в жизни и судьбе детей… Он любил прислушиваться в своем кабинете к страстным спорам, разгоравшимся в гостиной между старшими детьми после прочтения очередной литературной новинки; его несколько огорчал рационализм Александра, умиляла восторженность Анны, вызывала уважение сдержанная непреклонность Владимира. Илья Николаевич предпочитал не вмешиваться в эти горячие юношеские дискуссии, справедливо полагая, что истина, добытая в споре, всегда дороже.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});