Крапивник - Екатерина Концова

точь как я этим летом. Это вступительные экзамены в академию.

— Нет, с чего бы? — в отличие от меня в день поступления, Эдмунд был абсолютно уверен в себе.

— Волноваться нужно, но умеренно, — пожал плечами его отец. — Вдруг сейчас придёт тридцать человек сильнее тебя.

— Номер триста девяносто три. Кабинет два, — выкрикнул секретарь, когда из одной из дверей вышла заплаканная девочка.

— Ты какой? — мужчина подпихнул сына локтем.

— Триста девяносто четыре.

— Триста девяносто четыре. Первый кабинет.

— Деканы будут проверять, — хмыкнул мужчина, пока сын собирал волосы в хвост. — Шуруй.

Парнишка направился к кабинету.

Не имея сомнений ни в лице, ни в душе, он зашёл к комиссии.

За столом сидели деканы факультетов.

— Здравствуйте. Моё имя Эдмунд Рио. Светлое направление, — мальчик уже поглядывал на жезл проверки.

— Рио? Карстен Рио Ваш брат? — с непроницаемым кислым лицом поинтересовалась старуха, забраковавшая меня на отборе. Казалось бы, я вижу события двадцатилетней давности, а выглядит она так же.

— Да, мадам, — ответил на её вопрос мальчик.

— Это мадам Лониан. Чудеснейшая женщина. Без её содействия, мне бы и половины своих высот не достичь, — радостно сообщил Эдмунд. — Когда придём на твои экзамены — обязательно зайдём к ней.

— Понятно, — по её лицу не было ясно, что она думает о рыжем пацане. — Что-то умеете?

— Призыв силы, формирование примитивных форм и плетений на две руны. На три пока не особо получаются.

Комиссия начала переглядываться. Настолько обученные студенты к ним, очевидно, приходили не часто.

Старуха прищурилась, глядя на будущего ученика:

— Демонстрируйте.

Мальчик легко призвал энергию и начал заворачивать нити в «щит». Две руны сформировались без изъянов и обратились в белую полупрозрачную стену между учителями и юношей.

— А на три руны? — на лице старухи отобразился интерес.

Паренёк сбросил уже не нужное плетение и попытался создать другое, но первые пару попыток закончились провалом.

— Достаточно, молодой человек. Возьмите артефакт, — старуха указала на жезл проверки.

Мальчик взялся за полуметровый золотой шест с кристальным навершием.

— Но не подавайте на него энергию. Он всё сделает сам, — инструктировала не старая ещё женщина с воздушным знаком на груди.

Мальчик взял жезл.

Кристалл засиял ровным белым светом. Когда я взялась за жезл, всё заискрилось и чуть не взорвалось.

— Дайте мне жезл, молодой человек, — попросил декан «огня».

Парень отдал жезл.

— Положите руку на шар, — «кислая» старуха указала на шар перед ней. Перед каждым преподавателем стоял такой.

Парень опустил руку на шар. Он засиял. От идеально отполированной сферы начали расходиться в стороны волны.

— Предрасположенность к волновому распространения чар, — расшифровала показания шара старуха.

— У тебя же тип «искра»? — уточнил у меня учитель.

— Наверное. Меня выгнали ещё после первого артефакта, — я не сразу вспомнила, что вообще такое «тип распространения».

Через пару секунд в памяти отыскался ответ. Тип распространения — траектория движения энергии при использовании магии в экстремальных ситуациях. Проще говоря, когда Эд бесится, энергия расходится от него кольцами, а когда я боюсь чего-то и со страху начинаю колдовать — чары разлетаются как искры.

Огненный маг как раз закончил проводить с жезлом какие-то махинации. — Объём: два сердца и десять процентов. Контроль идеальный.

— Что ж, молодой человек, у Вас большие шансы поступить. Результаты будут в понедельник.

Воспоминание прервал туман. Прежде чем он расступился, над нами зазвучали голоса, не связанные со зрительными образами:

— Ты первый в списке на поступление, — первым был радостный отец.

— Мы в тебе не сомневались, солнышко, — следом мать.

— Нет, что ты, я не завидую, — раздался смех Карстена. — Я вижу перспективы: просто заставлю тебя решать за меня домашку, умник.

Ощущение, будто прыгнула в стог сена, отделило фрагменты памяти.

Снова передо мной был этот же дом.

Та же женщина — знать бы как её зовут — подшивала воротник чёрной бархатной куртки на Эде.

— Они погибли за три дня до начала учебного года, — едва слышно объяснил Эдмунд.

Я съёжилась:

— Это… день смерти? Давай уйдём отсюда. Пропустим воспоминание.

— Это случится не прямо сейчас… Дай мне… несколько минут, хорошо? — Эд не смотрел на меня.

Я подняла на него взгляд. Неестественный блеск глаз и то самое выражение лица, когда всеми силами стараешься держать каменное лицо — вот что я увидела. Спорить готова — Эд хотел бы, чтоб меня сейчас не было рядом. Но всё, что я могла предложить — шаг вперёд и в сторону.

Это я и сделала. Учитель сделал шаг назад. Он остался у меня за спиной. Вне поля зрения.

— Какая ты у меня умница, — женщина улыбалась.

— Я ж говорил, что поступлю, — Эдмунд расстегнул душащий ворот рубашки.

— Застегни. И не вздумай на церемонии поступления его расстёгивать, — мать снова вставила пуговицу в петельку. — Ты не гулять идёшь, а на важное мероприятие.

— Ма, я так сдохну, — закатил глаза Эдмунд.

— Выражения выбирай, — женщина поочерёдно прикладывала пуговицы к куртке. — …и пуговицы. Какие тебе больше нравятся?

— Без понятия, но те, что на рубашке — точно нет.

— Ты весь вечер мне об этом говоришь.

— Мне весь вечер они не нравятся.

— Сходи к папе. Пусть он тебе шейный платок завяжет. Может, удобнее будет.

Женщина заглянула в шкаф с вещами сына и достала оттуда нужный предмет.

Эдмунд вышел из комнаты и направился вниз к лестнице на первый этаж, где находились кухня и аптека. Мы за ним. Я — впереди, учитель — сзади — почти наедине со своими эмоциями и мыслями.

— Малой, — из раскрытой двери в комнату старшего брата донёсся зов.

Мальчик сунулся в комнату.

Рыжий парень семнадцати лет валялся на постели с книгой.

— Две просьбы, — он поднял руку с двумя оттопыренными пальцами. — Если уж идёшь вниз, зайди на кухню и принеси мне тортик, ладно?

— Без проблем. Но не жалуйся, если кусок окажется маленьким, — Эдмунд вредно улыбнулся.

— Да ладно тебе, — беззлобно засмеялся старший. — Будь полезным младшим братом или я зря тебя все эти годы терплю?

— Ну да, забыл о твоей вселенской доброте, — младший упёрся в косяк. Такое общение с братом не казалось ему обидным — взаимные подколки, смешные и не очень, были для них нормой и почти никогда не имели цели задеть. — Тогда принесу весь оставшийся торт.

— Это уже лучше, — рыжий задумчиво почесал лоб. — Что ещё? Ах, да! Скажи маме, что у меня светильник трещит.

Младший перевёл взгляд на прикреплённую к стене круглую медную платформу с сияющим кристаллом, заряженным огненной энергией. Он издавал равномерный гул. Как маг огня, мать могла его починить.

— Ладно, — по этому поводу Эд язвить не стал.

— Спасибо, — Карстен снова уткнулся в книгу