Скобелев: исторический портрет - Валентин Масальский

Не забывал Скобелев и об офицерах. Он настойчиво требовал и добился производства в генералы полковника Н.И.Гродекова. А.Ф.Арцишевскому он писал: «Чрезвычайно озабочен вашим, видимым из писем ваших, нервным расстройством, которому тем горячее сочувствую, что был свидетелем неустанных трудов ваших на пользу общего дела. Верьте, дорогой Адольф Феликсович, что я не забываю все вами сделанное и в свое время сочту долгом и сумею об этом… представить… Начали работать вместе — кончим вместе. Вы правы, в жизни так: кто везет, пусть везет… Но везти такой груз… — крайне почетно и не всякому по плечу… Вы, конечно, с сердцем и доверием отнесетесь к моему столько же откровенному, сколько и дружественному слову. Вам искренне признательный М. Скобелев». Я процитировал это письмо (с сокращениями), чтобы показать не только заботу Михаила Дмитриевича о подчиненных, но и сам его образ. Перед нами — человек не только сердечный и откровенный, но умеющий ценить тяжелый повседневный труд, человек, умудренный годами, жизненным и военным опытом. Не менее сердечным было направленное им Арцишевскому 17 декабря 1881 г. из Асхабада поздравление с присвоением генеральского звания. Он добился также награждения начальника артиллерии полковника Вержбицкого орденом св. Георгия IV и III степени и производства его в генералы. Не правда ли, перед нами совсем не тот Скобелев, каким мы его знали по 1869 году, не говоря о более раннем времени? Надеюсь, читатели согласятся: другой человек, другой военный.

Война в Туркмении[10].

Тактику наступательных действий Михаил Дмитриевич строил на основе своего богатейшего опыта войны в Средней Азии. Он отдавал должное текинской коннице, храбрости и искусству всадников во владении конем и оружием, особенно холодным, их упорству в обороне укреплений. Но он отлично знал и слабости противника: отсутствие навыка к упорному и долгому полевому сражению; повышенную впечатлительность, заставлявшую даже при незначительном успехе переходить к чрезмерному оптимизму, доходящему до неуважения противника, и падать духом при первой неудаче; неумение действовать в сомкнутом строю и бороться против плотных построений русских колонн; страх перед артиллерией, преувеличенное представление о ее значении и мощи. «Бить врага тем, чего у него нет», — вот чем руководствовался Скобелев в этой войне. В своих инструкциях, разъясняющих войскам специфику этой войны, Скобелев писал: «Прежде всего помнить, что мы сильны здесь сомкнутым строем, порядком, способностью к маневрированию, натиском массы и превосходством огня». Главное, учил он войска, — не растягиваться, не разбиваться на малые кучки, потому что в этом случае неприятель, сильный особенно быстрой и храброй конницей, их немедленно уничтожит. Большое значение имеют также ночная охрана, укрепление лагеря, бдительность часовых. Ценой огромных усилий Скобелев добился обеспечения коммуникаций и создал прочный тыл. Лучшим средством удержания инициативы и подъема духа экспедиционных сил он считал наступление на крепость. Но для этого еще не все было готово. Кроме того, в русском отряде не было ясного представления о неприятеле, его приемах борьбы и боевых качествах, так как среди участников похода Ломакина на этот счет сложились противоречивые мнения.

Сам Скобелев об этом говорил: «Жаль, что я не был в деле с этим неприятелем. Без этой данной я все-таки, в конце концов, в потемках». И он решился на обдуманный, но отчаянно смелый шаг. Чтобы «доказать как своим, так и неприятелю наше превосходство, несмотря на его численность», он решил провести с небольшим отрядом рекогносцировку крепости. Отряд имел 344 штыка, 311 шашек, 10 орудий и 8 ракетных станков. Вести отряд Скобелев решил сам. В поход не было взято ни палаток, ни фуража, но большой боезапас и продуктов на 6—12 дней, а вместо водки — чай. 1 июля отряд выступил из Бами и, заняв несколько населенных пунктов, 5-го достиг Ягин-Батыр-кала в 12 верстах от крепости. Не столкнувшись с противником, уклонявшимся от боя, Скобелев здесь заночевал. На следующий день он решил рекогносцировать крепость и, если понадобится, принять бой. В 3 часа 30 минут отряд двинулся к крепости, у которой собрались 25 тыс. конных и пеших воинов, 800 всадников из Мерва и 150 союзников из других племен. По численности и вооружению отряда противник сразу понял цель похода. О бое 6 июля и последовавшей за ним ночи дает представление рассказ одного из его участников, гардемарина из Кронштадта Майера, добровольца экспедиции.

«Самое художественное, самое правдивое описание не даст вам, читатель, того ощущения, которое охватывало, опьяняло участников этого боя. Смешиваясь с громом выстрелов, музыка непрерывно оглашала степь воинственными звуками марша, и эта кучка людей в 800 человек, окруженная десятками тысяч беспощадных, рассвирепевших врагов, сыпавших пулями, стройно, как на параде, двигалась под знойными лучами солнца, ярко освещавшими эту эпическую борьбу. Только один незабвенный герой, белый генерал, мог своим высоким гением довести назад этих людей через массу неприятеля… Минута смущения, минута нерешимости и отряд бы погиб… Но смущения не было. Равняясь под музыку, шли солдаты, воодушевленные духом своего геройского вождя, и неприятель расступался перед этой гордой фалангой «белых рубах», грозным молчанием отвечавших на сыпавшиеся пули. Но вот колонна останавливается, развертывает фронт, который сразу окутывается клубами дыма; меткий, единодушный залп гремит, как один выстрел… Снова играет музыка, снова стройно тянутся ряды «белых рубах», солнце сверкает на штыках, и текинцы с озлоблением начинают сознавать, что выше их сил помешать урусу делать, что он хочет. Дисциплиною и меткостью огня неприятель был удерживаем от решительного нападения.

Кончена рекогносцировка. Отряд расположился за глиняными стенами Ягин-Батыр-кала, приготовившись к ночной атаке противника. Действительно, в два часа ночи послышались пальба и воинственные крики противника, обложившего со всех сторон нашу стоянку. Отряд наш ожидал атаки в полной готовности, но в грозном молчании, не выпуская ни одного патрона. Тыкма-Сердарь с 1500 человек спешенной конницы садами подобрался уже всего на 78 шагов к нашему фронту, но спокойное молчаливое ожидание наше смущало их до крайности. Только перед рассветом, по команде самого начальника отряда, войска дали два близких залпа и заставили текинцев отхлынуть. Когда рассвело, артиллерия открыла огонь по отступавшим массам противника». Впоследствии, уже будучи пленным, Тыкма-Сердарь объяснил, что «…текинцы потому не решались идти на штурм, что их бесконечно смущала тишина нашего лагеря. Сделай вы хоть один выстрел из орудия, то есть обнаружь расположение вашей артиллерии, — говорил он, — мы бы бросились на вас».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});