Скобелев: исторический портрет - Валентин Масальский

Подробное описание рекогносцировки оставил и А.В.Верещагин. Он также писал, что хотя отряд находился в ста двадцати верстах от Вами и в двенадцати — от Геок-Тепе, Скобелев все же искал боя, хотел, по его словам, «вызвать огонь». Скопления масс текинцев были столь огромны, что временами свита Скобелева робела. «Никогда ни одно большое сражение в турецкой кампании не производило на меня такого впечатления», — вспоминал А.Верещагин.

Во время рекогносцировки Скобелев продолжал учебу и воспитание войск, что составляло одну из ее целей. Ракеты временами капризничали, и чтобы солдаты их не боялись, он наехал на неразорвавшуюся ракету конем. Конь был ранен, но своим поступком генерал вызвал среди солдат бурю восторга. Когда при штурме сада, окружавшего Ягин-Батыр-кала, пехота замялась, он заставил ее под огнем проделать ружейные приемы и быстро восстановил боеспособность.

8 июля отряд был уже в Вами, достигнув его почти без потерь (3 убитых и 8 раненых). Отпевая погибших, священник добавил: «И слава человеческая аки дым преходящий!» Эта фраза понравилась Скобелеву, и он заметил Баранку: «Ведь вот, Алексей Никитич, подгулял поп, а дело сказал: и слава человеческая аки дым преходящий!»

Успех рекогносцировочного похода, связанного с таким огромным риском, был обеспечен двумя факторами: водительством Скобелева и исключительно высокими боевыми и моральными качествами войск. В обращении к ним Скобелев разъяснял, что лишь знание русского солдата позволило ему решиться на движение в логово врага с таким крошечным отрядом. Рекогносцировка дала многое. Она укрепила в личном составе всей экспедиции веру в свои силы и в конечную победу.

Она дала и большее, чем раньше, знание противника, показав, что его вооружение улучшилось, что улучшена и крепость, что противник перенимает опыт русских, чему помогают его природные военные дарования. Выяснилось, что обложить крепость невозможно; штурмовать, ввиду законченности крепости и неравенства живой силы, очень рискованно. Взвесив обстановку, Скобелев принял план ускоренной осады.

В эти дни он узнал о постигшем его большом личном горе. В ночь с 8 на 9 июля Н.И.Гродеков, вскрывая почту, прочел телеграмму из Главного штаба, в которой сообщалось об убийстве матери Михаила Дмитриевича в Болгарии. Известие потрясло Скобелева.

«— Ужасно, ужасно! — рыдая, повторял Михаил Дмитриевич. — Турки, турки, мои враги, убили мою любимую мать! О, если так! Тогда и я же заплачу им тем же ужасом. Я из вашей крови, варвары, убийцы, разолью моря по трупам ваших детей и отцов! Подниму на ноги все Балканы, перережу ваших жен, огнем покрою ваши дома и поля! Ха-ха-ха! Слыханное ли дело? Шестидесятилетнюю старушку убивать — как месть сыну!»

Оказалось, однако, что убийцами были не турки и не немцы, которых также подозревал Скобелев, а его ординарец.

Почему же и как произошло это убийство? — может спросить нетерпеливый читатель. — И что же это за ординарец? Об этом я подробно расскажу позже, в связи с другими событиями. А пока не будем отвлекаться.

В минуту слабости Скобелев даже пытался оставить войска и отправиться на похороны, но, пристыженный царем за малодушие, взял себя в руки и возобновил свою кипучую деятельность, заглушая ею терзавшее его горе. 25 июля он с сотней казаков сделал в седле пробег в 300 верст за трое суток к Михайловскому заливу, оттуда проследовал в Красноводск и Чикишляр, посетив все пункты, где присутствие его было необходимо, несмотря на то, что свита его не имела сил двигаться дальше и осталась отдыхать в Малакарах. В Чикишляре он получил сведения о готовящемся нападении на Бами и за 25 часов проскакал 230 верст, явившись в самый тревожный момент. Нападение последовало через день одновременно на несколько пунктов и было отбито с большим уроном для атаковавших. Каждый солдат дрался около Скобелева львом, уверенность в победе не покидала войска, даже когда приходилось сражаться одному против десяти и когда враг завладевал траншеями.

Рекогносцировка и успешное отражение нападения на Бами произвели подавляющее впечатление на текинцев. Хотя во время рекогносцировки они потеряли четырех знатных и немногим более двухсот простых воинов, молва, как всегда бывает на Востоке, многократно увеличила эти потери. Главное же, у них поколебалась вера в свою способность отразить русское наступление. На специально собранном совете предводители решили направить в соседние страны послов с просьбой об отводе им земель для переселения. Действия и личность Скобелева произвели на них такое впечатление, что они, прозвав его «Гезкаллы» (кровавые глаза), говорили о нем в Персии: «Мы боимся этого генерала. Будь на его месте другой, мы могли бы рассчитывать на верный успех». Видя, что успех русского наступления базируется на Скобелеве, текинцы решили его ликвидировать. Покушение произошло в ночь на 14 августа в Бами, во время пиршества, когда Скобелев раздавал награды и произносил речь. Выстрел раздался со стороны базара, пуля пролетела мимо его головы. Он сначала закончил речь и лишь после этого дал приказ о розыске, добавив: «Еще не отлита та пуля, которая меня убьет». Неудача покушения еще больше укрепила уверенность в неуязвимости Скобелева среди как текинцев, так и солдат.

Несколько раз Скобелев предлагал капитуляцию. Но партию мира, за который выступало четверовластие знатных текинцев, победила партия войны, подстрекавшаяся англичанами. Было проведено несколько новых рекогносцировок. Во время последней, 12 декабря, джигиты кричали, что не отдадут себя дешево, просят больше не томить их разведками и хотят драться. Любуясь их молодечеством, Михаил Дмитриевич даже приказал не стрелять по ним и сказал, что они «совсем правы». Результатом разведок стали топографические съемки и план крепости. 23-го начались осадные инженерные работы, вскоре было произведено минирование.

Во время осадных работ началось то, о чем предостерегали Скобелева Н.И.Гродеков и сочувствовавшие русским персы, — ночные вылазки текинцев. Правда, зная азиатскую войну, он требовал от войск особой бдительности ночью: «А потому, конечно, не ночью начальнику штаба и офицерам следует отдыхать, а напротив того — бодрствовать, бодрствовать и бодрствовать, во имя чести, знамени и долга присяги!» В рекомендациях пехоте, разработанных специально для этой экспедиции, он предупреждал: «…мы… можем встретить отчаянный, смертельный бой на ножах и ятаганах…» И все-таки даже Скобелев не предвидел всей опасности ночных атак текинцев.

Первая, неожиданная для русских вылазка произошла 28 декабря под предводительством самого Тыкма-Сердаря. Ночью 4 тысячи воинов босиком, одетые в одни рубахи с засученными рукавами, имея в руках только холодное оружие (шашки, ножи, ятаганы), бесшумно и скрытно подобрались к передовым траншеям. Некоторые, совсем голые, вымазались жиром, чтобы скользить в рукопашной схватке. Позади следовали подростки и женщины с мешками для собирания добычи и голов. С громовым «Алла» нападавшие обрушились на правый фланг и калу «Правофланговая». «Это было поистине нападение демонов», — рассказывал участник события. Огонь пехоты опоздал и «перелетел» через головы атаковавших: они уже сблизились с солдатами. Артиллерия не смогла сделать ни одного выстрела. Потери от этой резни были чувствительными: 96 убитых и 31 раненый. Нападавшие увезли орудие с двумя зарядными ящиками и захватили знамя одного из батальонов. Удача высоко подняла их боевой дух.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});