Бунтарка и Хозяин Стужи - Марина Эльденберт

взлетаешь и… Мне кажется, я даже глаза закрыла, отвечая:

– Хочу. Очень!

И спустя мгновение уже смотрела на красоту Леверны с самой высокой точки за городом. Судя по небольшим домишкам чуть поодаль внизу, здесь заканчивалась столица и начинались предместья Диких земель, куда лучше не соваться без сопровождения. Именно в Диких землях впервые начали появляться гротхэны, а заодно и Бродячие метели, возникавшие даже в солнечные дни, когда на небе ни тучки, – снег просто взмывал ввысь, закручивался вихрями и бесновался. Поэтому с северной стороны столицы стояла такая серьезная застава – ее тоже было видно, если посмотреть назад. Но в той стороне, где светлая пелена снега сливалась с ночью, не было ничего примечательного. Гораздо интереснее разглядывать столицу, которая сейчас казалась бескрайней. Залитая огнями, припорошенная снегом, потягивающаяся спинами мостов, как кошечка, и бесконечно прекрасная.

– Ну как? – с улыбкой поинтересовался Снежный. – Ваше согласие того стоило?

– Да! – восхищенно выдохнула.

Несмотря на то что сапожки по щиколотку утопали в снегу, а ветер, казалось, должен был нас сносить на такой высоте, ни холодно, ни ветрено не было: Хьяртан поставил щит, оберегающий нас от буйства природы, и мы могли спокойно наслаждаться видами.

– Вот там мы только что шли, – он указал на ленточку оживленной улицы, – а тут стояли.

Величественный мост отсюда казался совсем крохотным, и я улыбнулась.

– А это ваш дворец для скучных заседаний, – не удержалась от шпильки.

– Запомнили. А те башенки видите? Это магический университет Драэра. Я в нем провел пять лет, с двенадцати до семнадцати.

– Ого!

Я знала, что маги учатся в школах сызмальства, а об университетах слышала мало. Во-первых, магов-женщин все равно обучали дома, а во-вторых, считалось, что моя магия слишком слабая для обучения. Теперь же меня будет учить его величество. С ума сойти!

– Вам нравилось учиться? – повернулась к нему.

Хьяртан пожал плечами.

– По большей части да. Мне нравилось раскрывать свою силу, а теорию я не любил. Это еще скучнее, чем сейчас в том дворце.

Я не выдержала и рассмеялась.

– Прогуливали? – спросив, я смутилась, но не Снежный.

– Какой же студент не прогуливал хотя бы раз? Мы с друзьями сбегали в небольшое уютное заведение, которое обожали все студенты. Там подавали такие колбаски… м-м… кажется, никогда вкуснее не ел.

– У вас очень вкусно готовят, – вступилась я за поваров Эрнхейма.

– Не стану отрицать. Но вкуснее тех колбасок я все равно ничего не пробовал. Должно быть, все дело в чувствах: тогда я еще был восторженным мальчишкой, свободным, не решающим за других, что им делать, а что нет.

– Что же изменилось сейчас?

Хьяртан снова пожал плечами.

– Наверное, все.

– Вы как никто другой обладаете свободой. Распоряжаться своей жизнью так, как того хочется вам.

Наши взгляды снова встретились, и я замерла. Вот оно, то самое ощущение, когда летишь вниз, когда на тебя так смотрит мужчина. Мужчина, которого твое глупое сердце почему-то хочет назвать своим.

К счастью, этот взгляд был недолгим. Хьяртан улыбнулся и кивнул мне.

– Знаете, Ливия, Вы правы! Предлагаю поесть колбасок!

– Что, так просто… взять и поесть?

После случившегося на балу мне уже рассказали, как в Эрнхейме проверяются все блюда, десерты и напитки, и если представить Хьяртана гуляющим со мной по улицам я уже могла, то жующим колбаски в таверне…

– Мы, разумеется, можем все усложнить. Взять их в замок, проверить на яды, – он словно читал мои мысли, – но к тому моменту, когда их можно будет есть, они уже остынут, а мои повара сильно обидятся. Поэтому предлагаю рискнуть.

Кто вы и куда дели его снежное величество?

К счастью, я этого не сказала, потому что колбаски и впрямь оказались умопомрачительно вкусными. Как и фруктовый напиток с травами, кружки с которым были присыпаны по краям «инеем» из липкого сахара, и горячий картофель только что из дровяной печи, и соленья. Вынуждена была согласиться с Хьяртаном: никогда не ела ничего вкуснее! И пусть на меня обижается Дорота, а его величество смотрит, как на обжору, но я попробовала все! Даже вторую колбаску в себя утрамбовала, хотя она явно была лишней, – из-за дубового стола я выползала, как шарик на ножках, продолжая дивиться тому, как венценосному величеству легко пообедать при всех, чтобы никто не заметил. Достаточно немного сменить говор и сесть напротив меня спиной к залу.

После ужина мы еще немного побродили по Леверне, которая по случаю праздников и не думала засыпать, а потом прямо с центральной площади, где умудрились слепить снежника с круглыми конфетками вместо глаз, вернулись в Эрнхейм. Сразу к моим покоям.

Переход был резкий: вот мы стоим, раскрасневшиеся, довольные, глядя, как ребятня устроила бой снежками, и – уже у дверей в мою комнату. Снежный распахнул их передо мной, снимая защитные заклинания, которые лично ставил перед прогулкой.

– Я пришлю вашу охрану, – произнес Хьяртан, окончательно преображаясь в гораздо более знакомого мне Снежного.

– Благодарю, – сказала тихо, не представляя, что еще добавить, потому что это «благодарю», казалось, вместило весь спектр моих чувств, Даже тех, о которых я запрещала себе думать.

А пока я продолжала это себе запрещать, его величество наклонился и коснулся губами моих губ, потом – слегка озябших пальцев.

– Доброй ночи, Ливия.

– Доброй ночи, Хьяртан.

Сама не поняла, как это из меня вырвалось, но взгляд его в тот же миг потеплел. Этот взгляд я и унесла с собой в комнату и, кажется, в сон. Потому что перед тем как заснуть, я касалась пальцами припухших губ и понимала, что горят они вовсе не от мороза. Так же, как и пальцы.

Так же, как и я вся.

Хьяртан-Киллиан Эртхард

Уйти, позволить дверям за ней закрыться оказалось невыносимо сложно. Еще сложнее было прервать поцелуй, который так не хотелось прекращать. Коснуться губами кончиков пальцев и тут же отстраниться и вовсе было подобно пытке. В мыслях Хьяртан рисовал постель со смятыми простынями и разгоряченную, распаленную его ласками бунтарку. Думал о поцелуях, которыми покрыл бы все ее тело, каждую впадинку, каждый соблазнительный изгиб этого совершенства… Но пришлось довольствоваться кончиками пальцев, мимолетным прикосновением к теплым губам, после чего Снежный пожелал ей доброй ночи и проводил полным сожаления взглядом.

И ушел, понимая, что не может позволить себе то, о чем мечтал и продолжает мечтать, как несдержанный мальчишка. Ливия непохожа на нэри, которые всегда его окружали, и ждать, что она даст ему то, что любая другая отдала бы с восторгом и радостью, глупо. Хьяртан боялся ее напугать, боялся, что из-за его