Бунтарка и Хозяин Стужи - Марина Эльденберт

кивнет, слуга поклонился и отошел в сторону.

Если со стражей, значит, все в порядке. Значит, он просто себя накручивает. Просто хочет ее видеть, в этом все дело. Для тревоги нет повода, но…

Но шестое чувство заставило Снежного подняться и покинуть праздник. До гостевых покоев он шел, едва не срываясь на бег. И рад был бы броситься к ней, но не давала клятая слабость.

У дверей стояла невозмутимая стража.

– Нэри Селланд у себя?

– Минут пять как вернулась, – отчитался один из воинов. – До этого была у брата…

Дослушивать Хьяртан не стал. Подгоняемый нарастающим беспокойством, вошел в полутемную гостиную и, быстро ее миновав, толкнул двери в спальню. Если что, извинится за свое внезапное вторжение, пообещает, что больше такого не случится, как-то объяснит… А сейчас важно удостовериться, что все с ней в порядке.

Мысль оборвалась, стоило ему увидеть девушку в алом платье, его бунтарку, на полу бездыханную. От зловония, стоявшего в комнате, помутилось сознание. Хьяртан бросился к окнам и прорычал, зовя стражников:

– Лекарей сюда! Немедленно!

Глава 15

Ливия Селланд

Последнее, что я помнила, – тяжелый, спертый воздух, сжимающийся на шее удушливым кольцом. Давящий гораздо сильнее ошейника, который я так стремилась снять. Потом пришла темнота. Сейчас же я выплывала из мрака, покачиваясь на волнах какого-то странного, удивительного умиротворения. Мне не было холодно, напротив, – я чувствовала себя так спокойно, так хорошо… Чьи-то сильные пальцы сжимали мои, и это прикосновение будто возвращало меня к жизни. Я уцепилась за него, чтобы открыть глаза, хотя веки казались тяжелыми, а в груди до сих пор стояла тяжесть удушливой горечи.

Комната была погружена в полумрак, но заливающая ее предрассветная синева говорила о том, что ночи уже недолго быть полновластной хозяйкой. Сглотнув сухой комок, повернула голову и обнаружила, что мою руку в самом деле держат в ладони. Наверное, если бы во мне были силы, я бы удивилась, сейчас же просто смотрела на Хьяртана, который, по всей видимости, задремал в придвинутом к моей кровати кресле. Я перевела взгляд на наши соединенные пальцы, слегка шевельнула ими, и его величество вскинул голову.

– Ливия, – хрипло, со сна – как бывает, когда выныриваешь из него внезапно, произнес он. – Вы очнулись.

Уловив в его голосе нотки облегчения, поинтересовалась:

– А что, могла не очнуться?

Его ладонь сжала мои пальцы чуть сильнее и тут же расслабилась. Впрочем, это не помешало ярости отразиться на его лице.

– Свечи в вашей комнате подменили. Фитили пропитали редчайшим ядом, оммар-оз'эрт. Он создается из крови гротхэнов.

Предположим, если бы меня попытались отравить чем-то попроще, легче бы мне не было, но…

– Разве кровь гротхэнов не застывает сразу после их смерти?

– Застывает. Превращается в лед, теряет свои свойства. Ни одного плененного гротхэна за последние два столетия в Драэре не было.

– Сколько же этому яду лет?

– Много. – Хьяртан помрачнел еще сильнее. – Ливия, простите меня.

Я приоткрыла рот, но потом только головой покачала:

– Может быть, я умерла и брежу?

Он улыбнулся моей шутке. На миг. И снова нахмурился.

– Этого я бы себе никогда не простил. Впрочем, простить то, что вам пришлось пережить… – Он сжал зубы, на скулах заиграли желваки. – Я мог бы опоздать на пару минут, и тогда…

Снежный не стал договаривать, и без того понятно, что тогда мы бы с ним уже не беседовали, а мой брат узнал бы обо всем только утром. О том, что он снова стал сиротой. При мысли об этом меня столь основательно пробрало, что я невольно повысила голос:

– Удалось выяснить, кто это сделал?

– Служанка, которая принесла свечи, мертва. – Я прижала руку к губам. – Но я это обязательно выясню, Ливия. Никто не смеет причинять боль моим близким.

Теперь было действительно впору открывать рот, как деревенской простушке, но я настолько навпечатлялась за последнее время, что заявление Снежного приняла как факт. В конце концов, этот мужчина меня спас… опять. Он сделал моего брата счастливым. Он исцелит его – точнее, его лекарь, но это дело десятое. Даже если убрать все это, как вполне очевидное, никто не заставлял его сидеть рядом со мной и ждать, пока очнусь. Он мог оставить рядом со мной Каэтана, или его помощника, или Дороту пригласить, но пришел сам. Не просто пришел, а сидел рядом и держал мою руку в своей… наверное, все это время.

Нужно быть совсем слепой, чтобы не видеть его ко мне отношение. И, пожалуй, своего к нему тоже. Возможно, мне стоит попробовать… дать нам шанс не расстаться врагами?

– Сейчас допрашивают всех, кто общался с ней за последнее время, – продолжил он, а я неожиданно для себя произнесла:

– Как думаете, у нас с вами есть шанс общаться так, чтобы при этом ни один из нас не был при смерти?

Хьяртан приподнял брови, улыбнулся, потом все-таки не выдержал и рассмеялся. У него был удивительно заразительный смех. Продержалась я недолго – прыснув, расхохоталась как сумасшедшая, вытирая выступившие слезы.

– Вы удивительная девушка, Ливия, – произнес он, отсмеявшись. – Только вы можете шутить после того, как вас чуть не отравили.

– Но не отравили же, – резонно заметила, – что ж, мне теперь совсем не шутить?

Мы замолчали, вглядываясь друг в друга, и я окунулась в мысль, что за эту ночь мы стали значительно ближе, чем за все время нашего знакомства. Как такое объяснить? Ты смотришь на мужчину и видишь один образ: резкого, жесткого правителя, которому наплевать на чувства, для которого важна только власть, а потом он раскрывается с таких сторон, о которых даже подумать не могла.

– Зачем вы за мной пошли? Оставили гостей…

– А почему вы спрашиваете, Ливия?

Как бы это объяснить, чтобы не позволить лишнего. Себе. Своему сердцу, которое, кажется, окончательно сошло с ума и бьется как бешеное. Или это последствия отравления?

– Мне просто интересно.

– Просто интересно… – Он усмехнулся, и я еще отчетливее увидела залегшие под его глазами темные круги. Это встряхнуло меня и вернуло в реальность: ему было нехорошо еще вчера, на балу. Потом он всю ночь просидел со мной, а сейчас… Ничего не спрашивает и не говорит, хотя может наклониться и взять мою силу. Она ведь ему нужна.

– Просто интересно, – подтвердила. – Что вы скажете, если я попрошу вас меня поцеловать?

Я еще никогда не видела его снежное величество таким удивленным, Если не сказать изумленным, хотя он тотчас нацепил свою маску, подо льдом которой трудно что-либо угадать.

– Сейчас это не лучший вариант для вас,