Ведун. Книга 2 - Константин Петрович Черников

сам.

И если он хочет добиться успеха в этой напрочь повёрнутой на церемониях стране, то ему ни в коем случае нельзя сегодня ударить в грязь лицом, тем более на торжественном обеде, где собрались важные вельможи.

Магистр Оффиций сделал широкий жест, приглашая его занять своё почётное место за столом, рядом с хозяином дома. Андрей медленно, как и положено, без суеты, последовал за Аврелием, попутно окидывая быстрым взглядом новое для себя «поле боя». Он ловил на себе множество удивлённых и любопытных взглядов, отчего чувствовал себя немного неуютно, словно диковинный павлин в вольере, которого с интересом разглядывала толпа праздных зевак. Вот, наконец, и его место.

Бог мой! А есть то предстояло лёжа! Вместо стула или кресла у стола стояла довольно узкая кушетка с мягким сидением и высокой спинкой. Тут только он обратил внимание, что и у всех остальных гостей были такие же «посадочные места». Спинки кушеток были неодинаковой высоты. Там, где должны были располагаться ноги, она была ниже, а в голове — выше, чтобы можно было во время трапезы откинуться назад, на мягкий подголовник.

Вот засада, он много слышал об этой римской традиции — есть лёжа, но никогда, разумеется не пробовал сам. Византийцы считали себя прямыми наследниками Рима и даже называли свою страну «Романией», а себя «ромеями», несмотря на весьма пёстрый национальный состав Империи, где латиняне составляли лишь незначительную часть граждан. Даже официальный язык Империи был греческий, а не латынь. Но эти обстоятельства их ничуть не смущали и на многих официальных торжествах и церемониях всё ещё лежал сильный отпечаток старых римских обрядов и традиций.

Пришлось приспосабливаться. Обеденные ложа хозяина и его гостя поставили таким образом, чтобы они возлегали голова к голове, для удобства поддержания беседы. Сначала слуги принесли всем гостям кувшины с тёплой водой и небольшие чаши для омовения рук. А затем хозяин дома поднял первый тост за здоровье Божественного Василевса. За это, наверное, не грех было и выпить. Андрей, не задумываясь, на автомате, разом осушил свой бокал, как это было принято и у славян, и у хазар, и у многих других народов. Но не в Византии! Наступила неловкая пауза. Рядом с ним застыл в недоумении и растерянности слуга с серебряным сосудом в руках. В нём была ключевая вода, которой положено было разбавить вино.

Ах да, чёрт! Неразбавленное вино пили здесь только варвары и горькие пьяницы. Кроме того, на официальных обедах вообще не принято было пить, по-настоящему. Это был скорее ритуал. Нужно было только делать вид, что пьёшь, слегка пригубливая вино. Первый прокол! Впредь надо быть внимательнее.

Чтобы выкрутиться из неловкого положения, Андрей, недолго думая, подставил свой уже пустой бокал и слуга механически плеснул туда воды. Гость снова осушил бокал. А хозяин дома широко улыбнулся и что-то сказал по-гречески, гости тоже заулыбались, но улыбки вышли натянутыми. После чего все «улеглись» за стол. Андрей пододвинулся к Аврелию:

— Что ты им сказал? — тихо спросил он.

— Сказал, что теперь все церемонии точно соблюдены. И вино, и вода оказались в твоём животе, неважно в каком порядке, — улыбнулся Магистр.

Заиграли музыканты и слуги стали выставлять на стол одно блюдо за другим. Бог мой! Чего тут только не было! Огромный подковообразный стол, вокруг которого расставили около четырёх десятков лож, буквально ломился от яств. Но аппетит у Андрея как-то сразу пропал. Теперь он стал внимательнее присматриваться к окружающим. Андрей обратил внимание, что все гости умело пользовались не только ножами, как в других странах, но и вилками. Ну, что же, тем лучше, значит и ему можно не стесняться. Правда некоторые гости были весьма удивлены и впечатлены умением «дикаря» обращаться с вилкой. Пришлось действовать более неуклюже, чтобы не «спалиться».

Андрей принялся было за еду, но тут вовремя заметил, что ели все очень мало, скорее просто пробовали очередное блюдо, зато много и увлечённо говорили. Он мысленно похвалил себя за внимательность. Надо быть сдержаннее. «На таких, с позволения сказать, обедах немудрено и голодным остаться» — недовольно ворчал внутренний голос. Но Андрей не поддавался на его провокации и строго держался ритуала, тем более, что он оказался в центре всеобщего внимания.

Столь необычный гость заинтересовал многих. Его засыпали самыми различными вопросами так, что Аврелий едва усевал переводить. Андрей держался стойко, как солдат на последнем рубеже обороны. Он улыбался и отвечал, как можно солиднее.

Церемониальный обед шёл своим неторопливым чередом. Казалось, что даже время текло здесь медленнее и ленивее обычного. Андрей уже весь порядком измучился, лёжа всё время на одном боку. С непривычки, обедать в такой неудобной позе было крайне тяжело. Рука и плечо стали уже затекать, а ещё разболелся вдруг, не ко времени, раненый бок. Но поменять позу было нельзя. Для этого нужно было либо повернуться на другой бок и лежать спиной к столу и гостям, либо поменять местами ноги и голову. Но тогда он оказался бы своими ногами к голове радушного хозяина. И то, и другое было бы чудовищным неуважением. Андрей понимал, что чопорные придворные ему этого никогда не простят. Вот и терпел! А ещё приходилось улыбаться и отвечать на вопросы. Из последних сил он окинул взглядом окружающих. Никто больше, кроме него, казалось, не испытывал никаких неудобств. Уже привыкли. А может просто тоже терпели?

Тут его плечо окончательно свело судорогой. Андрей поморщился от резкой боли и сел на своём ложе. Пропади оно всё пропадом! Это просто невыносимо. Он решил для удобства придвинуть свою кушетку поближе к столу, взявшись обеими руками за нижний край, под сиденьем. Андрей надеялся сделать это максимально незаметно, а заодно и размять затекшие члены.

Ну надо же какая невезуха! Именно в этот момент на середину трапезной вышел молодой юноша, чтобы развлечь гостей декламацией стихов во славу хозяина и Василевса. Музыканты дружно стихли, а поэт, приняв величественную позу, набрал в лёгкие побольше воздуха. Но, в следующий миг, в тишине трапезной, вместо сладостных виршей до слуха гостей донёсся душераздирающий скрежет металлических ножек обеденного ложа о мраморные плиты пола! Это, блин, Андрюша двигал свою «кровать»! Твою дивизию… Хотел «под шумок», а вышел форменный конфуз.

Наверное, даже выстрел из пушки посреди трапезной не произвёл бы такой ошеломляющий эффект на изысканных гостей. Поэт подавился своими стихами и густо покраснел, а все присутствующие, как один дружно повернули головы в сторону «почётного гостя». В их глазах застыл ужас и изумление. «Варвар!» — тихо сказал кото-то в дальнем конце стола.