Соната лунной принцессы - Лоуренс Алистер

равнодушна к нам. Как и ану.

Поселение возникло сразу после ухода военных, когда стало ясно, что пожиратели не настолько сильны, чтобы победить человечество, которое достаточно окрепло и устояло после череды поражений, и некогда важный резервный объект оказался никому не нужным (так говорили нам, истиной цели никто не знает). Тогда-то жители красной зоны принялись переселяться под землю, но выжить и остаться незамеченным удалось лишь немногим. Поначалу существовали весьма многочисленные колонии. Людьми двигал страх нападений, которые нередки именно там, в зоне для бедняков.

Но теперь все иначе. Часть переселенцев погибли от рук полиции, еще часть — от болезней и голода. Третьи отправились в поисках лучшей жизни вниз, в глубины и не вернулись. Погибли все, кроме последнего огонька жизни, сплотившегося вокруг Знахаря.

— Папа, я принес коробку! — Неожиданно послышался голос юнца.

— Спасибо, Саймон. — Знахарь потрепал и без того лохматые волосы мальчишки.

— Меня зовут Хрюк! — Обидчиво протянул малец.

— Спасибо, Хрюк! — Суровый бородатый мужчина рассмеялся и Саймон улыбнулся в ответ.

— Почему Хрюк? Любопытно, знаете ли… — Спросил я.

— Это их развлечение — игра в шпионов. Хрюк, Зюн и Бяк — вымышленные имена, часть придуманного ими самими фантастического мира, где они отдыхают от суровой и весьма унылой реальности нашего сложного существования… Дети… Им труднее, чем нам… Пойдем, нам пора…

Знахарь повел меня обратно по мрачным коридорам в «комнату», где все так же неподвижно лежала Лиз. Девушка смотрела в потолок и тяжело дышала. По горячему лбу стекала струйка пота.

— Как ты? — Произнес он, подойдя вплотную к девушке.

— Дышать трудно… — Прохрипела она.

— Так я и думал. — Знахарь осмотрел Элизабет вновь, и былая улыбка словно испарилась. — Мне нужна твоя помощь, Рэт. У Лиз гемоторакс, это когда кровь скапливается в груди, я уже говорил. Мы сделаем разрез и введем дренаж, будет немного больно.

Немного? Слабое утешение, в полицейской академии нас обучали основам медицины. И пускай на практике от меня мало толку, но боль будет сильна — это я знал наверняка.

Знахарь перенес Лиз на импровизированную кушетку в таком же импровизированном медицинском блоке. Что ж, о стопроцентной гигиене говорить не приходилось. За ним шел Саймон с аптечкой.

Браун облачился в белый халат (на удивление чистый) и велел мне сделать то же самое, затем привязал руки и ноги Элизабет к кушетке, предварительно сняв лишнюю одежду, что бы та не мешала ходу операции.

— Рэт, просто будь рядом. — Испуганно прошептала Лиз, едва блестящее лезвие знахаря сверкнуло в воздухе.

Девушка извивалась змеей от боли, как только скальпель прошел в белое тело между ребрами. Мы с Брауном вдвоем едва смогли удержать ее. Из утробы Элизабет вырвался глухой стон.

— Лизи, дорогая, потерпи… — Бормотал я, когда бородатый лекарь делал свое дело.

Знахарь мастерски, словно на соревнованиях на скорость, сделал разрез и ввел прозрачную трубку, прикрепленную к баночке — дренажу, по которой вскоре устремилась темная кровь. Вместе с тем, кровь пошла и горлом. Элизабет задыхалась. Ее глаза испуганно смотрели на меня, вопрошая, все ли хорошо?

— Черт. Кровь в легких. — Бормотал он. — Помоги мне. — Старик повернул Элизабет на бок, что бы та смогла откашляться. — Держи ее голову, только крепче, вот так, изо всех сил.

— Да!

Выполнить поручение оказалось труднее, чем я думал. Элизабет то и дело норовила принять другую позу.

— Саймон! Неси сюда лед, быстро! — Прогремел голос Знахаря.

Юнец юркнул в проем, и вскоре вновь показался с мешочком льда.

— Держи вот тут! Холод должен помочь остановить кровь. — Браун обратился ко мне.

Лиз сперва кашляла кровавыми сгустками, корчилась и стонала от боли, а после вовсе потеряла сознание.

— Элизабет… Держись, дорогая. Ты должна, не сдавайся, слышишь. — Говорил я. — Она ведь будет жить?

— Элизабет — сильная девушка… Она поправится, я уверен. — Успокаивал меня старик, протирая мокрой салфеткой ее перепачканные кровью губы и щеки.

— Вот и все, Лиз. Скоро все наладится… Слышишь? — Спросил я на автомате, ведь Лиз уже впала в забытье. Так, что все старания прошли даром.

— Она не слышит тебя. Ей нужен сон… Побудь с ней и зови меня немедленно, если ее состояние ухудшится. Остается только надеяться. Я сделал все, что мог.

Знахарь укрыл Лиз чистым одеялом, и велел менять компресс на лбу как можно чаще.

Ночью Лизи лихорадило. Она то и дело приходила в себя, бредила и пыталась высвободиться от торчащего из ребер шланга. Видимо он доставлял немало неприятных ощущений. Я, само собой, препятствовал ее действиям. Убирать дренаж было нельзя.

— Нет, пожалуйста, нет! Крис… — Лизи мерещилась жизнь в неволе? — Не могу больше. Спаси меня! — Девушка широко раскрыла стеклянные глаза, уставилась на меня, потом на Саймона, но, не узнала, кажется, никого. — Крис…

— Дорогая, это я. — Мне не оставалось ничего, кроме как попытаться успокоить ее. — Все хорошо. Ты выздоровеешь, потерпи немного.

— Крис. Умоляю, прости меня! Это моя вина… Моя!

Какие картины пролетали перед глазами, покрытыми пеленой, осталось загадкой. Но, коль Кристоферу отводилась главная роль — мерещилось нечто из тюремного заключения или момента побега.

Так, до самого рассвета я менял компрессы на ее горячем лбу, а Саймон помогал менять воду. Так проходил час за часом, и к утру я всерьез стал опасаться за жизнь Элизабет. Сознание не возвращалось (не считая вспышек бреда), жар не спадал, галлюцинации не отпускали девушку из своих крепких объятий.

— Крис… Он идет за мной! Он хочет убить нас! — Бормотала она в очередном приступе горячки. — Они уже близко! Нет! Уходите прочь! Не отдавай меня им! Рэт… Они убили Криса, теперь убьют и нас!

Утром же, после долгих часов иллюзий, то исчезающих, то появляющихся вновь, мне на мгновение показалось, будто тело Элизабет как-то неестественно напряглось и тут же расслабилось, а в глазах, широко открывшихся всего на мгновение — проблеснул зловещий огненно-оранжевый свет. Девушка погрузилась в сон, и я не придал этому странному явлению никакого значения, списав все на собственную усталость. Мало ли, померещилось.

Утром (имеется ввиду астрономическим) мне сделалось немного спокойнее, но все так же не спалось. Я слабо улавливал течение времени, которое под землей имело лишь номинальное значение. Держу пари, Знахарь не знает даже какой сейчас год, не говоря уже о более точной дате…

— Как она? — Мои размышления прервал Саймон.

— Пока не знаю. Жар не спадает. — Ответил я. — Кстати, а ты почему не спишь? Глаз ведь не сомкнул ночью.

— Не хочется. — Юнец пожал плечами. — А тебе?

— Тоже не хочется. — На самом деле, все предельно просто: я переживал за жизнь Лиз. Ни о каком