Соната лунной принцессы - Лоуренс Алистер

про себя. — «Неужели тем, что после лекций разрешается курить сигареты и (на старших курсах) пить спиртное? По сути, это главное отличие от школы. В остальном, такая же фигня: лидеры, изгои, издевательства над беззащитными и тому подобное».

— Кем хотели? Хрюк бы стал супергероем! — Юнец опять за свое.

— Такому нигде не учат… — Я опешил сначала, а затем вздохнул. — Поэтому и нет у нас героев. Мы учились работать, а не геройствовать.

Саймон слушал меня с восторженным интересом и ярым воодушевлением. Я бы тоже делал также, проживи всю жизнь в сыром и мрачном заточении.

— А кем стал ты? — Спросил малец.

— Я? Когда-то я был полицейским. Ловил воров, патрулировал город, защищал жителей от плохих парней. А потом город решил, что я больше ему не нужен. Так и оказался здесь.

— Полиции? Круто! Ты прямо герой!

— Да, наверное…

Кажется, теперь Саймон восхищен мной еще больше. Но героев в реальном мире нет. Я просто выполнял свою работу, как и все мы. Учителя, врачи, пожарные: все мы делали это ради денег, карьеры и я не исключение. В мире, где есть только два пути: или выживание, или смерть, по-другому не выйдет.

— А как выглядит внешний мир? — Любопытство мальца разгоралось с каждой минутой, подобно пламени, охватившем сухое дерево. Под внешним миром понимался Даллас, очевидно.

— Внешний мир? — Переспросил я, почесав подбородок (побриться бы — зарос, как обезьяна). — Хм. Там, где я жил, было много высоких домов — белых-белых, и в каждом из них жили люди. У дома — обязательно была клумба с цветами — белыми, желтыми, красными. А рядом — стена, за которой небоскребы. И там было все, развлечения на любой вкус: рестораны, где подавали самую вкусную еду, клубы, спортивные залы, магазины — все-все. Были бы только деньги.

— И одежду тоже можно купить? — Малец восторженно воскликнул и его глаза засияли от счастья только при одном рассказе о внешнем мире.

— Конечно можно. На любой вкус и цвет. Кивнул я.

— Я бы купил обувь. Настоящую, а не этот бутылочный хлам. — Хрюк жестом указал на свое подобие кроссовок.

Как же мало надо для счастья — всего-то обувь. Даже не развлечения, кино, аттракционы, а просто обычная обувь. Эх, если бы я мог, то обязательно купил бы тебе самую дорогую пару кроссовок, какую бы только нашел в самых элитных бутиках.

— Но мир не идеален. Есть и другие места — там одни развалины и смерть. Там плохо. Очень.

— Да? А что это за место? И почему там так жутко? — Саймон переменился в лице, а его голос больше не выражал восторг.

— Потому, что мир несправедлив. — Только и осталось сказать.

— Вот ты где, сорванец. — Раздался сиплый голос Знахаря. Кажется, он пришел навестить Лиз. — Мучаешь Рэта допросами?

— Нисколько не мучает, что вы, Хрюк — замечательный ребенок. — Заступился я. — Мы отлично поладили.

— Да, папа. Мы просто разговариваем о школе, о парках и магазинах. — Жалобно протянул Хрюк. — Представляешь, на поверхности столько всего интересного!

— О школе, значит? Я ходил в школу, когда они еще были в подземелье. Но теперь все они пустуют, уже много лет. — Знахарь подошел к Элизабет, проверил температуру и осмотрел рану. — Температура немного спала, она придет в себя, думаю, скоро. Вот ужин. — Яйца и немного салата. Тепличный, не очень вкусно. Зато полезно. — Ты тоже, мигом марш ужинать. — Отец обратился к Саймону. — Скоро полночь, пора спать.

— Но па-ап, как ты не понимаешь, мы же разговариваем о школе. — Малец явно не хотел уходить, и я его прекрасно понимаю — жить в мире, где все друг друга знают, где царит однообразие — весьма уныло и скучно.

— Завтра поговоришь. За ночь не убежит никуда твоя школа. Ешь и бегом в свою кровать!

— Ну па-ап! — Жалобно причитал Хрюк. — Еще пол часика, ну пожа-а-алуйста! И сразу в кроватку!

— Никаких возражений, а не то — получишь ремня как следует! — Знахарь стоял на своем и уступать не собирался.

— Хорошо… — Спорить было бесполезно. Саймон в очередной раз хмыкнул носом и расстроенно поплелся вдаль. — Спокойной ночи, Рэт. — Сказав напоследок, мальчишка исчез за занавеской.

— И тебе, Хрюк. — Вдогонку отозвался я.

— А вы поладили. — Браун присел на место мальца. — Я понимаю, жизнь взаперти — не для ребенка.

— Это точно. — Согласился я.

— Знаешь, Рэт, спасибо. Ты скрасил одиночество Саймона. — Рука Знахаря коснулась моего плеча. — Я никогда не видел его таким воодушевленным.

Признаться, такого я не ожидал. Не знаю, хорошо это или нет. Ведь совсем скоро мы покинем колонию и отправимся дальше в поисках своей мечты. А малец останется тут, и наверняка станет тосковать и скучать по нам.

— Нет-нет, это мне стоит благодарить всех вас. Сами мы бы уже давно погибли, Лизи уж точно. Это я в долгу перед вами.

Действительно, мне, а не Брауну нужно произносить слова благодарности.

— Вы первые, кого нам довелось приютить за долгие годы отшельничества. Благодаря вам мы поверили, что не все люди с поверхности стали злыми.

— Но почти все алчные, корыстные и подлые. — Этого не отнять. Не стоило поддерживать иллюзии о доброте.

— Может виски? Мы нарвались на склад алкоголя, нашли целый ящик отменного напитка. Успокоишься и поспишь. Вид у тебя уставший.

Старик пытливо взглянул на меня — отказываться было невежливо. Они делятся последним, что есть и могут обидеться, посчитав, будто я привередничаю или важничаю.

— Немного виски… Можно, ужасно хочется спать, но не могу… — Это просто отговорка.

Браун удалился, возвратившись с литровой бутылкой и двумя роксами (из таких пили до начала вторжения, нынешнее поколение предпочитает бокалы для коньяка — снифтеры). Один из них треснул, но мне, как гостю, достался целый. Знахарь весьма вежлив.

— Извини, льда у нас почти нет. Тот, то есть — надо беречь.

— Что ж, не страшно.

Пару лет назад я серьезно простудился и целый месяц не мог пить холодные напитки, так что, хуже теплого пива нет ничего.

— Хороший виски. Очень хороший. — Знахарь нахваливал напиток, наполняя бокалы до половины. — Не чокаясь, иначе мой лопнет.

Мы сделали по отмеренному глотку.

— Сегодня мы видели людей в тоннеле. Все в черном, в капюшонах, с оружием. И кажется, они ищут вас. — После первого глотка Браун разговорился. — Здесь и раньше патрули сновали, но полицию я узнаю сразу, все по форме, со снаряжением. Но не эти двое. Я еле ноги унес. Надеюсь, что не заметили. Какое-то время лучше никому не покидать убежища. Побегают-побегают и успокоятся. — Браун почесал подбородок. — А может быть вы и