Соната лунной принцессы - Лоуренс Алистер

труднее и труднее. Знахарь, я умру? — Испуганно прошептала она.

Девушка в самом деле выглядела не очень. Мне показалось, будто ночью она даже впала в беспамятство на какое-то время.

— Все мы когда-нибудь умрем, но не думаю, что так скоро…

Знахарь провел какие-то манипуляции, иногда поворачивал Элизабет то на одну сторону, то на другую. Девушка постанывала от боли, и тяжело дышала. Несколько раз даже негромко вскрикнула. Но так было надо — не всегда лечение безболезненно.

— Все хорошо. Пройдет. А теперь, давай-ка оставим девушку наедине, ей нужен покой, и поговорим где-нибудь в другом месте. О здоровье Элизабет позаботится Саймон, если что. Он у нас за санитара. Я расспрошу тебя о твоем родном городе. Хорошо?

— Да. Конечно. Лиз, отдыхай. — Я поцеловал девушку в горячую щеку и проследовал за знахарем по едва освещаемому коридору мимо каких-то бочек, коробок и прочего старья. По всей видимости, подземные люди хранили в них свои скромные пожитки.

— Я не хотел говорить при Лиз. Ребра сломаны, но легкие целы. — Сказал Браун, когда мы отошли довольно далеко, чтоб нас не услышал никто из местных, уж тем более Элизабет. — Но все не так просто. От удара лопнул какой-то сосуд и внутри грудной клетки постепенно скапливается кровь. Я могу спустить ее, но не дам никаких гарантий на спасение. Все зависит только от судьбы и ее выносливости. Я верю, она сильная девушка… — И прибавил, почесав бороду. — Надеюсь, выкарабкается…

— Все так серьезно? — Сердце забилось быстрее, адреналин хлынул в кровь.

— Да. Я не рентген, и у нас почти ничего из лекарств. Так что я не…

— У меня есть сто долларов.

— Этого не хватит, чтобы купить целую операционную. Будь готов держать ее, операция довольно болезненная, наркоза у нас нет, придется резать наживо. Это опасно, безусловно, но оставлять все как есть — равносильно смерти для нее. Придется идти на риск. Или Элизабет умрет, скорее всего.

— Другого пути нет? — Переспросил я, заранее понимая ответ.

— Нет. Промедли мы — девушка умрет, рискни, и останется жить, возможно. Понимаешь? — Сказал — словно отрезал. — А теперь, расскажи мне немного про наземный мир.

Мы говорили о Далласе, его внутреннем устройстве и нападениях пожирателей, но я ни словом не обмолвился о страшных открытиях, сделанных Крисом, лишь только предположив, что бытует легенда про некий внешний мир за пределами трех городов обитания, и что мы хотим попробовать посмотреть на солнце и звезды, увидеть закаты и рассветы. Не думаю, что стоит останавливаться на подробностях еще раз, к тому же, в моих словах не было ровным счетом ничего, о чем я не упоминал ранее.

Собственно, как оказалось, каждый житель подземелья знает о легенде про некий солнечный мир, но считает сказанное лишь красивой сказкой, не имеющей к реальности никакого отношения. Поверье также гласило, что в недрах подземелья обитает зло. Хм. Черные куртки считали так же. Может кому-то из шпионов «Цитадели» доводилось общаться с отшельниками? Или шпионы и пустили слушок специально, то бы избавиться от любопытных. Все-таки страх правит миром.

Как оказалось, жители старого метро во главе со Знахарем, скорее всего единственные, о ком не знает ни правительство, ни «Цитадель», ни даже клан Мардук. Живут себе в своем маленьком тесном мирке, пользуясь электричеством от запитанного кабеля (никто не знает, откуда поступает ток), которого хватает на подсветку импровизированных теплиц и нескольких десятков метров тоннеля.

Землю отшельники взяли с поверхности много лет назад, и с тех пор умудряются выращивать овощи и некоторые ягоды, есть даже небольшая куриная ферма. Мясо птицы едят редко, зато яйца всегда в достатке.

Но, как признался Браун, с каждым годом держать хозяйство все труднее. Запасы ультрафиолетовых ламп, что раньше с легкостью можно было отыскать на заброшенных складах, истощились. Одни пришли в негодность под неумолимой властью времени, другие украли любители легкой наживы с поверхности. Но, так или иначе, свет пока есть, значит и жизнь тоже продолжается.

Всего в подземелье ютится около пятидесяти человек, раньше было чуть больше сотни: мало кто решается на рождение детей, особенно после того, как Тиффани — жена Знахаря — умерла при родах несколько лет назад. Саймон и его братья — Марк, Кай и младшая сестренка Китти — единственные дети. Так, постепенно, год от года, вместе с ценными ресурсами, тают и поселенцы. Одних губит старость, других бактерии или даже самый обычный аппендицит. Ни антибиотиков, ни наркоза, ни даже простых медикаментов. Разрежут наживо, да и оставят в горячке. Повезет — выживешь, а нет — заработаешь перитонит и даже страшно представить, какие мучения придется испытать перед смертью. Еще будешь умолять добить себя, если сможешь произнести хоть слово.

— Как вы живете тут? — Спросил я, изумленный столь бедственным положением и огромным терпением подземных жителей.

— А сам-то как думаешь? Так и живем… Если это можно назвать жизнью. Существуем… На поверхности почти не бываем, разве что иногда обмениваем остатки цветного металла на фонари, спички, скромные предметы быта, но с каждым годом их все меньше. Сам понимаешь, запасы не бесконечны, да и черные археологи знатно постарались в свое время. К нам они, конечно, не сунутся. У тоннеля, откуда вы пришли — дурная слава.

— Дурная? — Переспросил я.

— Да. Ходят слухи, что никто из любителей поживиться не возвращался обратно. Теперь я знаю почему. Но зато, благодаря «Цитадели» осталось еще хоть что-то. На других же станциях, складах и перегонах все вынесли подчистую. Не осталось ни единой ценности, даже маленького болтика.

Подумать только, «Цитадель» спасла колонию, как местные сами называли себя, от полного уничтожения. Копатели боятся приближаться к полицейским катакомбам даже на пушечный выстрел, ясное дело, жить-то все хотят.

Не завидую их участи. Попади они в руки «Цитадели», что бы с ними сделали? Мы еще легко отделались, можно сказать, легким испугом.

— Почему вы не подниметесь наверх? — Резонно спросил я. — Жизнь в той же красной зоне немного лучше, нежели тут, можно даже найти работу, убирать дворы или мыть полы, переселиться в Сингапур со временем.

— Везде хорошо, где нас нет. — Знахарь только улыбнулся. — Нам привычнее тут, в подземелье… Нам лучше в темноте, но в безопасности. Ану… — В его шепоте чувствовался животный страх. — Они придут за всеми. Карающая рука небес за уничтожение природы и беззаботную жизнь. Наверное, нечто подобное испытывали древние кроманьонцы при виде молнии, или надвигающегося морского урагана. Эти явления почитали богами, их боялись и поклонялись им.

Им приносили жертвы и строили храмы. Но, природа — не боги, она глуха и