Воспоминания - Степан Тимошенко

За день езды по Болгарии мы ясно увидели, что война довела страну до крайней нищеты. Убедились также, что братские чувства болгар к русским не есть выдумка, а действительный факт. Наши спутники по вагону, узнав, что мы русские беженцы, старались всячески нам услужить, уступали нам места, помогали уложить спать младших детей Тарановского. Совсем не было заметно, что во время войны они были на немецкой стороне.

Балканские горы мы проехали ночью и утром приехали в Софию. Тут мы узнали, что все гостиницы заняты. Пам предложили временно поместиться в спальном вагоне с мягкими диванами, стоявшем на запасных путях. Устроившись таким образом, отправились осматривать город. Город не был разрушен войной и содержался в полном порядке. Повидимому царь Фердинанд Кобургский заботился о своей столице.

Из разговоров с Тарановским и Чубинским выяснилось, что оба они еще до войны состояли членами Русско-Болгарского Общества, содействовавшего болгарской молодежи в получении образования в русских школах. Сенатор имел даже медаль от болгарского правительства за деятельность в этом обществе. На этом основании было решено нанести визит главе правительства. Тут мы увидели пример настоящей демократии. Премьер принимал нас в своем доме. Это был не дом, а простая мазанка с глиняными полами. Прием был очень радушный. Премьер прекрасно говорил по русски. Русский язык был обязателен в болгарских школах и русская литература знакома всякому образованному болгарину. Разговор шел главным образом о русской революции и о коммунистах. Премьер жаловался, что болгарская молодежь увлекается коммунизмом. Мы уже раньше заметили, проходя мимо книжных магазинов, что в витринах красуется немало большевистских книг и брошюр. Среди нашего разговора в комнату вошла жена премьера с подносом в руках. С глубоким поклоном она предложила гостям турецкий кофе. Интересно было наблюдать комбинацию — речи широко образованного европейца-премьера и манеры его жены, придерживавшейся очевидно восточных обычаев.

На следующий день мы посетили Академию Наук и Университет. Особенно нас заинтересовали библиотеки этих учреждений. Каждая из этих библиотек имела около ста тысяч томов и большое количество журналов. Несмотря на всеобщую разруху и обнищание страны, выписка журналов видимо продолжалась и на полках лежали последние выпуски трудов всех европейских академий.

Утром следующего дня мы покинули Софию. Поезд шел быстро и к полудню мы уже были в Цареброде, на сербской границе. Тут пришлось ждать дальнейшего сообщения до позднего вечера. На станции мы увидели поезда, наполненные болгарскими рабочими. Их везли в Сербию для производства разного рода работ по восстановлению страны, разрушенной во время войны. Это была своего рода контрибуция.

Поздно вечером мы двинулись дальше. Ехали в товарном вагоне. Спали на полу без всякой подстилки. Почему сербы так нелюбезно встречали русских беженцев осталось для нас непонятным. Утром мы были в Нише. Тут сербские чиновники осматривали наши вещи, проверяли документы. Все мои спутники были задержаны для санитарного осмотра. Я, имевший «английскую визу», мог продолжать путешествие без всякой задержки. Поезд шел очень медленно и в Белград мы прибыли поздно ночью. Искать какое либо пристанище для ночлега в незнакомом городе мне казалось непрактичным и я решил переночевать на вокзале. Уселся перед круглым столиком, положил голову на сложенные руки и сейчас же крепко заснул.

Утром меня разбудил знакомый инженер, брат жены Тарановского. Он приехал в Белград на несколько дней раньше и приходил по утрам на вокзал, надеясь встретиться таким образом с Тарановскими. Рассказал ему о нашем путешествии и об остановке семьи Тарановских в Нише, а он дал мне несколько советов относительно розыска подходящей квартиры. Белград, по его словам, уже забит беженцами и найти комнату можно только на противоположном берегу реки Савы. Я последовал его совету, переехал на маленьком пароходике Саву и начал поиски комнаты в Земуне, бывшем австрийском маленьком городке, о котором мы читали в самом начале войны. Городок тоже оказался занятым беженцами. Прошел в соседнюю немецкую деревню и там скоро нашел подходящую комнату. Комната была с глинобитным полом, но чистая и с чистой постелью. Покончив с наймом квартиры, я отправился в Белград за вещами. На главной улице уже ходило немало беженцев. Тут я встретил Хлытчиева, который приехал в Белград на несколько дней раньше. От него узнал, что при русском посольстве ведется регистрация беженцев и что зарегистрированным сербское правительство решило выдавать пособие в размере 500 динар в месяц. Сносный обед в то время стоил 10 динар. Следовательно, пособия должно хватать для проживания одного человека. Отправился с Хлытчиевым в посольство, зарегистрировался и получил пособие. Я опять был богат.

Покончив с делами, мы решили посетить технический факультет университета. Нас принял профессор механической технологии. Он нам объяснил, что оборудование лабораторий и библиотека были забраны австрийцами при занятии Белграда в начале войны — показывать было нечего. Что нас удивило — это одежда профессора. Он принимал нас, одетый с иголочки в какую‑то парадную визитку. Невольно приходило в голову сравнение с Софией. Там нас встретил очень скромно одетый человек и показывал библиотеку, где на полках лежали новейшие журналы. Здесь — изыскано одетый профессор мог показать лишь пустые помещения, где якобы когда‑то помещалась библиотека. Мы покидали университетское здание с большим сомнением, что там вообще когда либо была библиотека.

Вечером вернулся с вещами в нанятую мной комнату и смог улечься спать в настоящую постель. Ведь прошло три месяца с тех пор, как я имел свою постель в Ростове. На следующее утро ко мне явились визитеры: профессор механической технологии, с которым мы встретились накануне, и его коллега Арновлевич, говоривший по-русски. Арновлевич заявил, что он мой почитатель, что он приобрел мой учебник Сопротивления Материалов еще до войны и пользуется им при подготовке своих лекций. Оба профессора заявили, что моя мазанка не подходит для жилья известного профессора и Арновлевич предложил переселиться в дом его сестры в Земуне, где имелась свободная комната. Он сам жил в Белграде, но часто посещал сестру и, если я к ней переселюсь, то мы будем часто встречаться и сможем выяснить возможности моего устройства в Югославии.

Предложение было весьма подходящее, я его принял и в тот же день переехал в новую квартиру. Дом был основательной постройки. Комната была поместительная. В ней имелся даже письменный стол — можно было приниматься за работу. Утром мне давали кипяток и я приготовлял себе чай. Все нужное к чаю можно было купить в соседней лавочке — недостатка в съестных припасах здесь, очевидно, не существовало. Обедать ходил в ближайший ресторан. Обед здесь был значительно дешевле, чем в Белграде, и после полуголодного существования во время путешествия, казался удивительно вкусным.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});