И жили они долго и счастливо - Алёна Селютина

грудь сдавило от осознания полной беспомощности и невозможности сделать хоть что-то для этого существа. Животные и птицы всегда были ей ближе людей.

– Ну что за глупости, – прошептала Василиса, изо всех сил стараясь не заплакать. Она уже не думала о Кощее, но не хотела показывать свои слезы Марло, не хотела, чтобы он понял. Наклонилась к псу, обнимая, зарываясь пальцами в шерсть, зашептала певуче, словно заговор читала. – Ты обязательно поживешь еще немного, правда? И будешь чувствовать себя хорошо. А когда придет время, ты просто уснешь и во сне отправишься в лучший мир. И тебе не будет ни больно, ни страшно. Я обещаю.

Василиса все пела-приговаривала, пока Марло снова не завозился, задев больную руку. Она попыталась отодвинуться, тогда пес уверенно поднялся, лизнул ее в лицо, твердой походкой дошел до Кощея, боднулся головой ему в ладонь, а потом ушел в угол, лег там и почти тут же уснул.

Василиса все так же сидела на полу и смотрела на собаку.

– Вставай, – сказал Кощей, который все это время молчал. – Пол холодный.

– Да, прохладный, – кивнула она и ощутила себя ужасно усталой и разбитой, но отчего-то счастливой.

Она вернулась за стол и сделала большой глоток, радуясь, что кофе не успел остыть. Знобить начало с удвоенной силой, но Василиса списала это на вернувшуюся ноющую боль во внезапно оттаявшей руке.

– Что мне писать в отчете? – спросила она.

Кощей деревянно пожал плечами, и ей в очередной раз показалось, что смотрит он на нее больно странно.

– Правду, – ответил он. – Пришли на место. Обнаружили химеру. Я ее ликвидировал, обратив в камень. Хозяйка создания была пьяна. Вызвали Сокола. Требуется разбирательство.

– А это правда?

– А разве я хоть где-то соврал?

Василиса покачала головой. Препираться все равно не хотелось, клонило в сон. И возможно, было что-то удобное в том, что Кощей дал ей готовое решение, которым она могла воспользоваться. Все же с ним было удивительно легко работать.

Кстати, об этом.

– Баюн сказал, ты не хочешь, чтобы я и дальше ходила с тобой на выезды, – немного обиженно сообщила она.

– Я решил, что после нашей ссоры это было бы неуместно. А ты считаешь иначе?

– Не знаю, – не стала врать Василиса. – Мне нравилось с тобой работать, пока…

И резко замолчала, не закончив.

– Пока что? – вкрадчиво переспросил Кощей. – Пока ты почему-то не решила, что я собираюсь изнасиловать тебя? С чего тебе вообще в голову пришла эта мысль? Я дал тебе повод так думать?

Василиса покачала головой и попыталась спрятаться за чашкой. Почувствовала, как предательски заалели щеки.

– Тогда почему? – надавил Кощей.

Выдавать Настасью было нельзя.

– Я просто подумала, – едва слышно ответила она, – что тебя тогда мог очень обидеть мой отказ. Так сильно, что ты мог захотеть отомстить.

Кощей молчал, Василиса решилась и посмотрела на него. Встретилась с усталым взглядом зеленых глаз.

– Ты допила? – спросил он.

Она кивнула.

– Давай чашку, помою. И поехали, отвезу тебя в Контору.

Они ехали в абсолютном молчании. Обнаружив, что Василисин пуховик перепачкан кровью и слюнями химеры, Кощей одолжил ей свой, и в нем было тепло и мягко. Убаюканная ровным ходом машины и темнотой за окном, Василиса задремала. Проснулась, когда машина уже остановилась. Кощей сидел рядом, не собираясь ее будить, и было непонятно, сколько они так уже стоят.

Василиса завозилась, зевнула, садясь ровно. Надо было что-то сказать.

– Спасибо еще раз, – нашлась она. – Что прилетел за мной. И спас. И что моя рука все еще при мне.

Кощей кивнул. Василиса взялась за ручку, чтобы открыть дверцу машины.

– Василиса, – позвал он.

Она обернулась.

– Я никогда больше не сделаю с тобой ничего против твоей воли.

Он смотрел очень серьезно и вроде был искренен. И кажется, для него было важно, чтобы она ему поверила. Но разве могла она просто взять и сделать это после всего? Или все же могла?

Нервы все-таки не выдержали, и Василиса засмеялась.

– Что именно ты находишь смешным? – нахмурился Кощей.

– Нет-нет, – заторопилась она. – Я поняла тебя, и спасибо еще раз.

Она выскочила из машины и по заметенной снегом дорожке стала пробираться к воротам. И вдруг стало светло – это Кощей включил фары, озарив ей путь.

Кощей не тронулся с места, даже когда маленькая фигурка, утопающая в его пуховике, скрылась за железной дверцей в воротах. Он никак не мог перестать прокручивать в голове то, что увидел и почувствовал на кухне, и никак не мог до конца в это поверить. Пока Василиса баюкала собаку, Кощей – сильнейший колдун, давно научившийся видеть чужую силу в моменты наиболее яркого ее проявления, – наблюдал, как та разлилась серебром внутри своей хозяйки и хлынула в Марло. Явно не осознавая происходящее, Василиса делала то, чему другие специально учились годами, далеко не всегда добиваясь результата. Именно так светлые маги подпитывали своих более слабых любимых. Считалось, что для этого нужно обладать совершенной магической техникой. Считалось, что для этого нужно состоять в особой духовной связи с тем, с кем делишься. И ни в одной из книг, что Кощей читал, это не описывалось как поток, всегда говорилось о каплях или в лучшем случае о горсти. Василиса, с покалеченной рукой, усталая и напуганная, отдавала свои силы псу, которого видела впервые в жизни, оттолкнувшись исключительно от чувства сострадания. Кощей видел, как тонкая серебристая струйка, берущая начало от сердца, перетекала в ее руки и через ладони лилась в Марло. Наверное, это было бы крайне интимно, если бы речь не шла о животном. Но он смотрел и не мог оторваться. Потому что ощутил тепло этой магии, и впервые за много лет, прошедших с тех пор, как душа покинула его тело, оставив его замерзать, ему почудилось, что он может согреться. Ему хотелось сделать шаг навстречу этому теплу, подойти ближе, урвать хотя бы крупицу этой благодати… Он смотрел на Василису, а видел перед собой огонь, и у него не было сил противиться его притяжению. А потом Марло завозился у нее на коленях, Василиса слабо ойкнула, отдергивая поврежденную руку, и все закончилось. Во всяком случае, для Марло. Потому что Кощей чувствовал себя так, будто для него все только началось.

Он завел машину, положил руки на руль, готовясь тронуться, и только тут понял, что ни разу за весь вечер его запястья не напомнили о себе.

Глава 4

– Ну хоть вы-то светлая? – пробурчал Елисей, когда они с Василисой вышли из административного здания.

До этого им повстречался Данила. Одетый во все черное и в свой любимый кожаный фартук, он поднимался из подвала, куда вела темная сырая лестница, явно был раздражен и недоволен, и Елисей уверился, что видел самого черта.

Василиса засмеялась.

– Светлее некуда, – не без иронии ответила она и тут же ощутила тяжесть в груди, на которую предпочла не обратить внимания.

Елисей иронии не заметил, лицо его просияло, а ей, наоборот, стало тошно, так что она решила разбавить эту ложку меда бочкой дегтя. Пусть уж мальчик сразу будет знать, с кем имеет дело, а то потом станет кричать, что его держали в неведении, да еще и с какими-нибудь злыми намерениями.

– Однако должна тебя сразу предупредить, что я жена Кощея Бессмертного, – продолжила она. – Он тут появляется периодически, и я не советую бросаться на него с мечом: в последнее время он нервный. Тебя поселят в общежитии. В нем заправляет Елена, она темная, сгоряча может и проклясть. Ничего серьезного, конечно, плясать будешь до вечера, или окрестные собаки сбегутся на тебя повыть, но все равно неприятно. Не серди ее. Работать пока что станешь в архиве. Работа сложная и очень ответственная. В архиве главная Варвара. Она серая… Елисей, ты меня слышишь?

По выражению лица остолбеневшего Елисея Василиса поняла, что совершила стратегическую ошибку. Новость о том, что она жена Кощея, нужно было сообщать последней, потому что сказанное после, судя по всему, до бедняги не дошло.

– Это он вас заставил?.. – наконец выдавил он. – Тогда все понятно! Одни темные вокруг! Они вас в плену держат! Так я его…

Василиса вздохнула. Очень хотелось рассказать, что это еще и второй ее брак, но она и правда была светлой и не хотела брать на душу грех смертоубийства, а сердце парня могло и не выдержать.

– Во-первых, – нахмурилась она, – на счету Кощея двадцать девять богатырей. Если хочешь округлить эту цифру, я неволить не стану, однако подумай, действительно ли тебе это нужно. Во-вторых, здесь не одни темные. Есть Божена, но она