Журнал «Байкал» 2010–01 - Владимир Гармаев

— Спасибо. Но мы стреляли по нему вместе с Сашей!

— Неправда. Мы стреляли с тобой по ведущему, а по ведомому ты стреляла одна. Значит, этот был твой! — подал голос Гуляев.

— Все. Виктор! Разворот и домой! Курс сто сорок! Помаши крылышками нашим друзьям.

Развернулись. Осталась позади передовая. Истребители Алексея Рязанова ушли в сторону своего аэродрома. Надя посмотрела за борт: внизу хорошо видны на белом фоне дороги, колонны автомашин, орудия на конной и механической тяге, тихие хутора в перелесках.

Она подняла глаза, и ее словно пронзило током: самолет-призрак снова маячит в каких-то трехстах метрах позади.

— Ребята, он снова в хвосте!

Манов резко бросил самолет в сторону, потом в крутое пикирование и выровнял почти у самой земли. Преследователь повторил в точности тот же маневр. Журкина стиснула рукоять пулемета, глядя через прицел.

— Кажется, отлетались… — сквозь зубы выдавил Манов, ведя самолет зигзагами над землей.

— Уходи в облака! — закричал Гуляев. — Надя, ну что ты медлишь, стреляй!

Она чувствует, как по спине потекли струйки холодного пота. Сквозь сетку прицела различима обтянутая шлемофоном голова немецкого летчика. Манов повел самолет к спасительным облакам. Повторяя за ним каждый маневр, немец подошел уже на сто метров, почти на семьдесят…

«Ну что же он не стреляет? — думалось ей. — У нас нет патронов, решил расстрелять в упор? Сколько же до него остается?»

— Надя! Стреляй! Не тяни! — кричал Гуляев, поняв, что фашист вот-вот откроет губительный огонь.

И тут она с силой надавила пальцем на спуск. Пулемет в ее руках дернулся, выпустил короткую очередь и замолк. Спасительная облачная пелена обволакивала воздушный разведчик.

Через двадцать минут они решились выйти из облаков и благополучно приземлились на своем аэродроме. Когда зарулили на стоянку, Журкина никак не могла расстегнуть ремни парашюта, спасибо, техник помог. Манов и Гуляев отправились на КП докладывать о выполнении боевого задания, а она побрела к своей землянке.

Часа через два за нею зашли:

— Вставай, Надежда, нас срочно вызывают.

— Что случилось? — не поняла она, протирая глаза.

— Давай-давай, пошевеливайся!

— Фотографии не получились?

— Да нет, фотографии отличные!

Виктор Манов достал из внутреннего кармана свою фотографию и протянул ее Наде. Она взглянула, а потом прочла на обороте: «Нашему ангелу-хранителю, бесстрашной и милой фронтовой подруге Наде Журкиной на память от летчика Виктора Манова».

— Спасибо, Витенька! В честь чего?

— А в честь того, что ты нас сегодня спасла! Прибирай поскорее волосы и пойдем, нас ждут…

У штабной землянки они заметили незнакомую автомашину-вездеход. Смахнув друг с друга снег, шагнули к двери. Навстречу им вышел помощник начальника штаба.

— Командир у себя? — спросил его Манов.

— У себя.

— А кто прибыл? — указал Манов на вездеход.

— Командующий 22-й армией генерал-лейтенант Коротков.

Виктор Манов постучал в дверь и первым шагнул за порог. Гуляев и Надя двинулись следом и увидели за столом командира полка и незнакомого общевойскового генерала. За соседним столом расположился начальник штаба.

— Товарищ гвардии подполковник, экипаж гвардии лейтенанта Манова прибыл по вашему приказанию! — отрапортовал Виктор.

— Хорошо, что прибыл… — неопределенно кивнул Щенников и посмотрел на сидящего у стола гостя. В руках у генерала в подстаканнике с граненым стаканом горячий чай. Землянка освещена двумя электрическими лампочками.

— Ну так что ж, соколики, рассказывайте! — приказал командир полка, поняв, что гость предпочитает позицию наблюдателя.

— О чем, товарищ гвардии подполковник? — не понял Манов.

— О том, как сбили самолет.

— Товарищ гвардии подполковник, я уже докладывал сразу же после выполнения задания! И сопровождающие нас истребители могут подтвердить.

— Речь о другом, он сбит над нашей территорией! — неожиданно возразил генерал.

Журкина похолодела. Мелькнула мысль: может быть, заблудился наш истребитель, а они толком не разобрались… Хотел, чтоб они привели его на аэродром? Но ведь она почти и не стреляла по нему! В последний момент выпустила очередь для острастки — так ведь вряд ли попала.

— Никак нет, товарищ генерал, того, что пристраивался на нашей территории, мы не могли сбить! Он сам отстал от нас, я уже докладывал командиру полка, — ответил командир экипажа.

Лицо генерала бесстрастно. Он внимательно разглядывает разложенные на столе аэрофотоснимки. Кажется, что и не слушает.

«Ну конечно же, сбили где-нибудь своего и вот теперь ищут виновного! Иначе бы генерал не приехал. А если кто-то действительно сбил своего, за это же трибунал!» — думалось ей.

— А ты что скажешь нам, гвардии лейтенант Гуляев? — обратился командир полка к штурману, выходя из-за стола.

— Ничего не могу добавить к тому, что сказал командир экипажа! — твердо ответил тот.

— Покажи-ка на карте, в каком месте на нашей территории к вам пристал чужак и где вы ушли от него?

Они приблизились к висевшей на стене карте района полетов, Гуляев обвел на ней какие-то две точки.

Командир полка посмотрел на генерала, кивнул:

— Все правильно. Другого там в это время не заметили…

Журкина почувствовала, что ловушка захлопнулась. Она поняла, что тот самолет был действительно сбит ее короткой очередью. По логике этого не должно быть! И все же точное попадание… Теперь что же будет с экипажем, если это был свой?

— Так… Стало быть, нечего добавить к тому, что сказал Манов? А кто все же стрелял по этому, который преследовал вас на нашей территории?

— Никто не стрелял, товарищ гвардии подполковник! — твердо ответил Гуляев.

— Ишь ты, «никто»?! Не сам же он свалился на землю! Почему вы, товарищ Гуляев, так уверенно отвечаете за весь экипаж? Вы лично по нему стреляли?

— Никак нет.

— Почему?

— У меня к этому времени был израсходован весь боекомплект!

Журкина почувствовала, что командиру полка не нравится ответ Гуляева.

Надо отражать атаку, а не рассматривать атакующего. Что подумает о них генерал?

— Ясно. Может быть, гвардии старшина Журкина, вы сбили его? — повернулся он к побледневшей Наде.

— Не могла, товарищ гвардии подполковник.

— И вы по нему не стреляли?

— Стреляла. Но так — для острастки. Оставалось, наверное, с десяток патронов.

— В люковом или в ШКАСе?

— В ШКАСе.

— Хм. Начинает слегка проясняться! И на какой же дистанции вы открыли огонь?

У Нади перехватило дыхание. «Все, отлеталась!» — мелькнула страшная мысль. Она задержалась с ответом.

Генерал укоризненно приподнял брови, поставил на стол стакан, поднялся и подошел к ним.

— Удивляют эти летчики! Ну и ну!!! — он вдруг обнял Надю за плечи. — Не плачь, дочка! Ведь ты сбила его!

В разговор снова вступил командир полка:

— Познакомьтесь, товарищи, это командующий 22-й армией генерал-лейтенант Геннадий Петрович Коротков!.. Гвардии старшина Журкина, этим визитом мы обязаны вам.

А генерал гладит Надю по голове, успокаивает:

— Отлично, милая! Да знаешь ли ты, кого сбила? Такого фашиста, за которого тебе от всех нас низкий поклон! Я ведь в это время был на командном пункте, произошло все на моих глазах! Он действительно гнался за вами, висел на хвосте. Подумалось, вот-вот накроет он вас. И тут вдруг вроде треснуло что-то, вы — в облака, а он через крыло и к земле! Глядим, вываливается из кабины, раскрыл парашют и приземляется поблизости. Сам я его и допрашивал. Полковник, известный ас Германии. Гитлер лично вручал ему звезду Большого Креста и Рыцарский крест с бриллиантами! Вот я и приехал специально сюда, чтоб взглянуть на тебя!

Улыбаясь, генерал достал из кармана портсигар, щелкнул крышкой и протянул удивленным Манову и Гуляеву:

— Закуривайте, товарищи! Д-да-а, подарочек от тебя, гвардии старшина, мы получили отменный! Многое знает этот барон. Из штаба фронта тут же прислали за ним самолет.

— А почему, товарищ генерал, вы считаете, что сбила я? — спросила Журкина.

— Да этот кавалер Рыцарского креста сам рассказал, когда я его допрашивал. У него это был юбилейный, сотый бой, вы сотыми должны были стать на его боевом счету, и вдруг — такая осечка, переоценил он себя.

Генерал отступил, снова окинул их взглядом:

— За отличные фотоснимки, за мужество и отвагу, проявленные при выполнении чрезвычайно важного боевого задания, за ценного языка экипажу объявляю благодарность! Командира и штурмана, товарищ гвардии подполковник, прошу представить к ордену Красной Звезды. А гвардии старшину Журкину отметим особо. Что скажете, товарищ гвардии подполковник?