Сексуальная жизнь наших предков - Бьянка Питцорно

пригласили их в свою комнату и шёпотом поинтересовались, откуда в Греции взялись обезьяны.

– В Греции?! Насколько я знаю, здесь их нет, – нахмурилась Ада. – По крайней мере, не в дикой природе... Вот в Африке или в Индии...

– Может, их сюда завезли – ну, знаете, как в Гибралтар? – настаивали молодожёны.

– Ерунда! Как это вам только в голову взбрело? – воскликнула Дария.

– Так нам сказала синьора хозяйка.

– Миссис Чепмен? Вы уверены?

– Конечно! Она сказала, что места здесь тихие, спокойные, можно прекрасно выспаться, только брачные крики обезьян иногда мешают.

– Брачные крики обезьян? Это она так сказала?!

– Да, и очень извинялась. Говорит, такое случается.

– Думаю, она пошутила.

Но им не удалось переубедить итальянскую пару, и выйдя из комнаты, Ада и Дария, терзаемые сомнениями, тоже начали строить догадки, смеясь над перлами собственной изобретательности.

– Ну а правда, почему бы им здесь не жить? Может, их ещё в древности привезли из Африки...

– Или, например, в девятнадцатом веке. Помнишь Крит, ту пальмовую рощу у моря? Говорят, там проходили наполеоновские солдаты, возвращаясь из египетской кампании. Гид рассказывал: не похоже, что те пальмы посадили специально. Должно быть, они набрали с собой фиников, а в этом месте устроили привал...

– ...и сплёвывали косточки прямо в песок.

– Что за ерунда!

Они до ночи хохотали, не в силах остановиться, как девчонки в школьной поездке, вспоминая нелепости, которые слышали от гидов в своих первых путешествиях.

– «Внимание! Не наступайте в эту ямку! Именно здесь вышел на берег Зевс, обратившийся в быка, чтобы похитить красавицу Европу. Видите след копыта?»

– «Лестница, ведущая в грот, слишком скользкая? Не выдумывайте! Вспомните о бежавшей по ней несчастной женщине, готовой вот-вот разродиться близнецами!»

– Это ещё кто? Какая-то туристка? Что там вообще случилось и когда?

– Туристка? Вот ещё! Это Латона, мать Аполлона и Артемиды, искала здесь безопасное место для родов. Но земля отказалась её принимать, и Латоне пришлось плыть на Делос.

– «Осторожнее! Не стоит глядеться в этот пруд, кончите, как Нарцисс. Здесь он и утонул, бедный мальчик».

– Помолимся за его грешную душу, – пролепетала Дария, благоговейно складывая руки.

Аде понадобилась пара минут, чтобы перестать смеяться, вспомнить, о чём шла речь, и сосредоточиться.

– Хотя... помнишь, в Афинском музее, в зале микенского искусства? Там была фреска, кажется, с Санторини... и на ней группа обезьян...

– Синие обезьяны, прыгающие по скалам! Да, ты права. Меня тогда особенно впечатлил цвет – совершенно ненатуральный. Обезьяны, надо же. Значит, все-таки было что-то подобное!

– И ты что же, хочешь сказать, что прямо здесь, в оливковой роще, по деревьям лазают обезьяны, совсем как в Калькутте?

Они уснули, так и не придя к общему мнению. Но обе безумно устали и уже ни в чём не были уверены.

Оглушительный рёв разбудил их ещё до рассвета. Ада вскочила с кровати и распахнула окно. В роще у самого дома пять или шесть ослов во всю глотку орали серенады о своей любви к прекрасной точной ослице, скрытой от них каменной оградой.

– Дария, Дария, вставай, погляди на брачные крики обезьян! Donkey, monkey[48] – похоже, миссис Чепмен нужно поработать над произношением...

– Или, может, это итальянским молодожёнам стоило бы подучить английский!

5

В то утро Аду разбудил не концерт влюблённых ослов, а подступивший к горлу кисловатый вкус рвоты, столь отвратительный, что она едва успела добраться до общей ванной комнаты в конце коридора.

Стоя на коленях перед унитазом и чувствуя, как желудок сжимается от судорог и холода, она думала: «Не стоило мне все-таки пить из священного источника. Там ведь не было написано, что вода питьевая».

Напуганная шумом Дария прибежала ей помочь.

– Я вся вспотела и от меня несёт. Надо помыться, – пожаловалась Ада, почувствовав наконец, что желудок пуст.

Ванная оказалась настолько рудиментарной, что в ней не было даже душа, только висевший над поддоном пластиковый бак с чуть тёплой водой. Но стекая по намыленному телу, она приносила приятное облегчение. Пока подруга тёрла ей спину, Ада замотала голову в полотенце и почувствовала себя заново рождённой.

– Так-то гораздо лучше. Всё прошло.

Она выглянула в окно. Солнце ещё не взошло, но уже светало. В полях, тут и