Планета райского блаженства (сборник) - Гарри Гаррисон

– Нет никакого секрета, сэр. Просто… в академии я занимался регби, был капитаном команды. Мне всегда нравилась эта игра, я не пропускал ни одного матча, и вот однажды меня осенило… Вы не станете смеяться, сэр?

– Никто на этом корабле не станет над тобой смеяться, – сурово пообещал старпом.

– Так вот, бегать по полю, уклоняться от противников, ловить мяч на лету – все это очень похоже на пилотирование корабля в поясе астероидов. Небесные тела движутся в трехмерном пространстве, а тебе надо уклониться от каждого, не дав себя остановить. Я подумал, что если удается проделывать такое с людьми, то может получиться и с астероидами. Попробовал на тренажере и обнаружил, что после небольшой тренировки все отлично получается. Регби помогает сосредоточиться на курсе и облегчает пилотирование. Надеюсь, вы не сердитесь, сэр?

– Сержусь? – переспросил старпом и рассмеялся. – Парень, вот доберемся до центральной базы, и я первым делом представлю тебя к награде. А вторым делом напишу в академию и посоветую всем кадетам заниматься регби. Вот увидишь, эта игра войдет в обязательную программу обучения!

Обрывок рукописи

Перевод Дарьи Кальницкой.

Эти два клочка пергамента, перевязанные обрывком кожаного ремешка, я обнаружил в Оксфорде, в Бодлианской библиотеке, по чистой случайности. Я уронил пятьдесят пенсов (надо сказать, эта большая тяжелая монета превосходит по размеру американский пятидесятицентовик, а стóит и того дороже), они закатились в щель между старинным книжным шкафом и стеной, и никак было не дотянуться. Пришлось чуть подвинуть шкаф. Наконец-то удалось засунуть в щель руку, и тут прямо в ладонь что-то проскользнуло, и я извлек на свет божий (вместе со своими пятьюдесятью пенсами) те самые два клочка пергамента.

Разумеется, никак невозможно доказать их подлинность и установить личность автора. Но результаты соответствующих химических анализов подтвердили почтенный возраст манускрипта. Если эти страницы действительно вышли из-под пера величайшего драматурга, то содержащаяся в них информация бесценна: она проливает свет на такие особенности его пьес, о которых мы ранее и не подозревали.

Можно с легкостью отследить хронологию событий. В начале шестнадцатого века Лудовико Ариосто написал своего «Неистового Роланда». Как всем доподлинно известно, Спенсер использовал сюжеты из этого произведения, когда работал над «Королевой фей». Довольно распространенная в те времена практика: сам Шекспир черпал идеи для многих своих пьес в работах других авторов. «Сон в летнюю ночь» написан в конце шестнадцатого века, так что великий драматург, вполне вероятно, читал творение Ариосто, повествующее в том числе и о путешествии на Луну (его можно назвать одним из первых научно-фантастических романов). Быть может, Шекспиру приглянулся сюжетный ход? Думаю, приведенный ниже отрывок поможет нам ответить на этот вопрос.

«Сон в летнюю ночь» – Действие III, сцена первая[10]

Лес.

Входят Пигва, Миляга, Основа, Дудка, Рыло и Заморыш.

Основа. Вся ли наша компания в сборе?

Пигва. Все налицо. А вот и замечательно подходящее место для нашей репетиции. Вот эта зеленая лужайка будет нашей сценой, эти кусты боярышника – театральной уборной, и мы можем представлять все в точности как перед самим герцогом.

Основа. Питер Пигва!

Пигва. Что скажешь, удалец Основа?

Основа. А то, что в этой комедии о Лунном Человеке есть вещи, которые никому не понравятся. Во-первых, космическое судно приземляется с ревом и грохотом; а дамы этого совершенно не выносят. Что же вы на это можете ответить?

Рыло. Ах, сделай милость – это опасная штучка!

Заморыш. Я полагаю, что придется нам в конце концов ракету выбросить.

Основа. Ничего подобного! Я придумал такую хитрую штуку, что все великолепно обойдется. Не нужно нам ракеты. Вместо звездной барки представим корабль с нулевой гравитацией.

Рыло. А не испугаются дамы нулевой гравитации?

Основа. Нет, вот что: мы с легкостью управимся с кораблем. Прицепим кнут и будем с его помощью направлять, а тут привяжем крепкую бечеву, чтоб не болтался, и приземлим в нужном месте.

Пигва. В каком таком месте?

Основа. За стеной. А там незаметно бечеву и отвяжем, и никто не поймет, как это было сделано.

Рыло. Стену в комнату втащить никак невозможно. Что ты скажешь, Основа?

Пигва. Никак невозможно.

Основа. Опять-таки кто-нибудь нам сыграет стену! Мы его подмажем штукатуркой, глиной и цементом; это и будет значить, что он – стена. Но довольно пререкаться по пустякам. Дальше в пьесе появляется Лунный Человек. Он, конечно же, выйдет из-за стены и произнесет речь перед благородным собранием.

Пигва. Какую речь?

Основа. А! Ту самую речь, которую мы переписали из книжки. Той, что в церкви прикована цепью. О том, как Лунный Человек сумел переплыть космические просторы, измыслил хитроумные спирали для нулевой гравитации, мчался со страшной скоростью и преодолел притяжение.

Пигва. Что-что преодолел?

Основа. Негодный ты невежда, разве не читал? Притяжение Земли. То есть сначала Луны. Сумел порвать невидимые волшебные узы, что крепко держат нас на этом шарике с рождения и до смерти.

Пигва. Но как? Все эти путаные объяснения совсем заморочили мне голову.

Основа. А я сейчас хорошенько по ней стукну. Недалекий ты болтун, Пигва, да еще и хнычешь все время. Что тебе неясно?

Пигва. Ничего не ясно.

Основа отвешивает оплеуху Пигве, тот падает. Убегают.

Внизу прямо поверх текста нацарапано: «Нет, не годится. Читатель не созрел еще для НФ. Переписать. Все-таки пусть будет фэнтези. Надобно купить сборник сказок».

Путь в неведомое

Перевод Кирилла Плешкова

В дверь негромко постучали, но Адам Уорд притворился, будто не слышит. Выключив свет, он сидел у окна и смотрел на покрытые снегом, залитые сиянием звезд, неслышно проносящиеся мимо склоны Скалистых гор.

Вид неожиданно закрыла стена туннеля, в уши ударил грохот колес, и Адам недовольно поджал губы. Грохот смолк так же внезапно, и вновь появились горы. В дверь снова постучали, на этот раз сильнее.

– Уходите! – раздраженно крикнул он. Ему и без того хватило хлопот в последние недели: приготовления к поездке, интервью, проверки на лояльность и прочее. – Уходите, я никого не желаю видеть.

– Проводник, сэр. Пришел постелить вам.

– Позже.

– Мне нужно сейчас, сэр.

С досадой сунув ноги в тапочки, Адам подошел к двери, отпер, приготовив для проводника гневную отповедь, – пусть стелет, когда пассажир сам этого пожелает, – и повернул ручку.

В лицо ему ударила струя газа из баллончика. Адам зашелся судорожным кашлем и рухнул на пол.

Распахнув дверь, рослый мужчина пинком убрал с пути ноги лежащего, пропустил в купе коротышку и захлопнул дверь. Все это заняло несколько секунд – никто ничего не заметил.

– Надо поторопиться, – сказал рослый, глянув на часы. – Этот придурок не спешил открывать. Осталось всего четыре минуты.

Это прозвучало с упреком, будто в проволочке была вина напарника.

Пропустив слова рослого мимо ушей, коротышка начал раздеваться. Их отношения не отличались особой теплотой с первого момента знакомства, который совпал с началом операции. Ответ на вежливую просьбу представиться был невежлив: «В ячейках имен не бывает. Если хочешь, можешь звать меня Иваном». И тон был таким же оскорбительным, как и слова.

Под пальто на коротышке был комбинезон с единственной молнией. Потянув язычок замка, он сбросил одежду и задрожал от холода.

– Догола раздевайся, – велел Иван, стягивая пиджак с лежащего, голова которого с силой ударилась о пол.

Коротышка открыл рот, собираясь возразить, но промолчал, глядя, как Иван торопливо раздевает Адама Уорда, и выслушивая инструкции, которые и без того знал наизусть.

– Ты новичок в нашем деле, так что слушай, запоминай и действуй не думая. Об отпечатках и зубной карте мы позаботились, заменили их твоими. Но до нас дошел слух, что янки разрабатывают систему опознания по запаху – по образцам запахов, примерно так же, как по образцам голоса. Тебе придется надеть исподнее Уорда – оно вроде достаточно провоняло – и его рубашку с ароматными подмышками, на случай, если свой приборчик американцы захотят протестировать на твоей персоне.

– Как-то витиевато ты выражаешься, – проворчал коротышка, нарушив данное самому себе обещание говорить только по существу.

– А ты чересчур деликатен для такой грубой работы. Но хлипкий инструмент лучше, чем вообще никакого. Одевайся, и побыстрее!

Коротышка натянул еще теплую одежду, с трудом подавляя отвращение, – он знал, что любая его реакция лишь порадует Ивана. Когда он завязывал галстук, рослый посмотрел на часы и дал знак подвинуться. Словно по сигналу, в дверь резко постучали. Иван широко распахнул ее, в купе боком протиснулся еще один человек, огромного роста, массивный, но без единой унции жира. В руке он без особых усилий нес большой чемодан. Казалось, будто его фигура заполняет все помещение.