Ребус Галла - Вадим Панов

— Осмелел? — язвительно осведомился боец. — Уже не пугаешься?

— Мне по фигу, Иголка, у меня девальвация.

* * * Элитный дамский клуб «Кастрюля», ближнее Подмосковье, 4 ноября, суббота, 11.03

Суббота — замечательный день.

К обычным гостьям клуба — молоденьким студенткам, красавицам-содержанкам и ухоженным домохозяйкам — присоединяются их деловые подруги. Те, что в будни заглядывают в «Кастрюлю» исключительно по вечерам или ранним утром, сосредоточенно занимаются спортом и тут же покидают гостеприимные стены, торопясь окунуться в очередной рабочий день. Сегодня же они никуда не спешат, появляются не столько позаниматься, сколько провести время. От души резвятся в бассейне, долго не вылезают из сауны, укладываются на долгий массаж, а после, разморенные и довольные, заводят бесконечные беседы в гостиных или ресторане.

Женщины. Много довольных и расслабленных женщин.

В обычную субботу Инций появлялся в клубе ближе к обеду, обязательно в сопровождении модельного вида подружки — ибо большинство женщин обращают внимание не на красивых мужчин, а на мужчин с красивыми женщинами — и начинал медленный обход владений, тщательно выбирая ту, что станет единственной на ближайшую ночь. Или одной из единственных — смотря по настроению. Шутка здесь, анекдот там, заранее продуманная «импровизация», новая сплетня… и вот он уже подает очередной гордячке халатик после бассейна, смеется, предлагая освежиться коктейлем, ведет на ужин, а после…

Суббота, право, замечательный день.

Но только не эта.

Инций опрокинул очередную рюмку водки и посмотрел в зеркало.

— Доигрался?

И тут же поморщился, ухватившись рукой за живот.

Если уж навалилось со всех сторон, значит, навалилось. Покалывание в боку превратилось в постоянную боль. Еще не сильную, просто зудящую, но Инций знал, что пройдет совсем немного времени, и станет хуже. Однако ложиться на операцию нельзя, поскольку необходимо решить проблему Маргариты. И еще нужно западную гостиную переделать, давно ведь собирался поставить в ней золоченую мебель. И люстру заменить…

Огромным усилием Инций заставил себя отвлечься от гостиной и вернуться к более насущным проблемам.

Операция — это несколько выпавших из жизни дней. За это время Маргарита, учитывая ее потрясающую цепкость, успеет провести судебное заседание с нужным для себя исходом — и пиши пропало.

Разведут к чертовой матери, и все. Инций вздохнул. Спящий выбрал самую мудрую позицию, уснул, и ничего его не касается. А нам живи, мучайся!

И еще Кортес…

При воспоминании о встрече с наемником конца передернуло. Мало того, что страху натерпелся, гадостей всяких наслушался, так еще этот подлец не мог сделать вид, будто не узнал его. Взял бы деньги да решил проблему Маргариты раз и навсегда!

— Нет, убивать женщин нехорошо. — Инций вымученно улыбнулся своему отражению. — Такие фокусы не для меня.

Многочисленные подробности, которыми щедро поделился Кортес, окончательно убедили конца, что смерть Маргариты — не выход. В смысле выход, конечно, но будет лучше, если она сама как-нибудь издохнет, без вмешательства будущего бывшего супруга. Ну, то есть вмешаться, наверное, придется, но только в самом-пресамом крайнем случае.

«А подойдет ли западной гостиной позолоченная мебель?»

«Думай о Маргарите!» — одернул себя Инций.

«А что о ней, мегере, думать? Натравлю адвокатов, пусть отдувается!»

«Тогда думай о себе!»

«Что делать с давшим трещину организмом? Вдруг в самый неподходящий момент он выкинет какую-нибудь пакость, и…»

Живое воображение конца услужливо изобразило могильный камень. Скромный, но не дешевый мраморный прямоугольник с высеченным в уголочке вензелем. Фотография… Нет, к черту фотографию — небольшой бюст сверху. А под ним вместо скорбных дат — список женщин. Вот здесь фотографии будут уместны. Правда, камень тогда придется делать побольше, если перечислять имена достаточно мелким шрифтом и фотографии взять не очень большие, то монумент можно сделать всего семи-восьми футов высотой. А рядом обязательно поставить скамеечку, чтобы друзья приходили, читали и завидовали…

— Тьфу!

Инций хлопнул себя по голове и выпил. Мысли привычно скакали с пятого на десятое, однако на сей раз конец убедил себя в том, что легкость сия есть симптом зловредного контингентированного выползня, возможно, стреловидного. А то и инфекционного!

— Надо что-то делать. Спасаться как-то надо.

Но как?

Для начала следовало бросить пить. Инций швырнул опустевшую бутылку в мусорную корзину, уселся в кресло, подпер подбородок кулачком и попытался задуматься. Однако мысли о послужном списке не отпускали.

«Наверное, лучше использовать не фотографии, а видеоролики. Вклеить в монумент компьютер и гонять на мониторе самые пикантные моменты в алфавитном порядке».

«А всех ли я снимал на камеру?»

«У тебя выползень! Ты почти при смерти!»

— Стоп! — Инций вскочил на ноги. — У меня ведь такие связи! В «Кастрюлю» такие ведьмы ходят! Да они меня исцелят без всяких операций!

Конец вызвал на монитор перечень клиенток.

— Фата Руслана… помню, помню… Замечательно двигается… Но она вроде предсказательница… Фата Ярица… Ох, какие губки… Нет, слишком легкомысленна. Я ей себя не доверю. А это… — Инций прочитал следующее имя. — Яна Маннергейм! Как же я сразу о ней не подумал?!

Одна из самых сильных колдуний Тайного Города!

Инций надавил на кнопку интеркома.

— Милочка, Яна Маннергейм в клубе?

— Одну минуточку… — Девушка быстро проверила список присутствующих гостий и ответила: — Да. Она забронировала лабораторию.

— Умница, лапочка, нет, ну какое золотце, — умилился Инций. — Даже в субботу работает, не то что эти вертихвостки.

Идея отдаться в руки гиперборейской ведьмы показалась концу гениальной.

Предусмотрительный Инций прекрасно понимал, что в женском клубе Тайного Города без магической лаборатории не обойтись. Не для того, чтобы в ней работали, боже упаси! Это было еще одно место общения, где ведьмы могли похвастаться перед подругами последними достижениями. Или посостязаться в умении варить снадобья. Или приготовить на скорую руку какую-нибудь гадость хорошей знакомой, вроде «липкой вафли» или «скребущего порошка». Да мало ли что? Кроме того, лаборатория активно использовалась косметологами Инция. Одним словом — не простаивала.

В желании Яны зарезервировать магическую комнату лично для себя тоже не было ничего странного: потеющих в тренажерном зале или блаженствующих в гидромассажных ванных ведьм частенько осеняли гениальные идеи, и они, позабыв обо всем, бросались подтверждать их на практике. Делиться же находками с подружками не всегда уместно.

К тому же выхода у гиперборейской ведьмы не было. Работать в офисе она не хотела, дабы не вызывать лишних вопросов у компаньонов, снимать лабораторию на стороне, при наличии собственной, — очень подозрительно, оставалась «Кастрюля». Клуб показался прекрасным местом для передачи посылки, почему бы ему не выступить и в роли кабинета?

— Посмотрим, что же с вами произошло, уважаемый барон.

Девушка аккуратно разложила одежду на столе: брюки, сорочка, джемпер, куртка, носки, ботинки, нижнее белье — и внимательно осмотрела, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям. Даст ли сигнал обостренное чутье сильного мага? Результат оказался смазанным: вроде шевельнулось внутри щупальце подозрений, но тут же замерло в недоумении.

Которое усилилось, когда Яна поняла, что следователи проверяли одежду барона только заклинаниями — на ткани не обнаружилось следов порошков или снадобий.

— Вы так в себе уверены?

Гибель Берислава расследовали лучшие маги Зеленого Дома, которые, разумеется, свято верили в свою силу. Однако то, что они не применяли прикладные колдовские средства, вызывало подозрения.

— Ладно, я не гордая, я сделаю за вас работу.

Тем более за нее очень хорошо платят.

Яна отошла к полкам и, поколдовав над составляющими, смешала «порошок последнего крика» — вступив во взаимодействие с одеждой мертвеца, он передавал колдуну последние эмоции покойника. Девушка аккуратно посыпала порошком сорочку Берислава, подождала пару минут, постепенно обостряя восприятие, после чего подцепила с воротника щепотку и вдохнула ее.

Ничего. Абсолютно ничего.

С одной стороны, это подтверждало одно из предположений Миланы: барон заснул за рулем, однако Яна не могла поверить, что Берислав не проснулся перед катастрофой. Хотя бы на мгновение. Хотя бы в тот миг, когда ничего нельзя изменить. Чутье опытного воина должно было заставить барона открыть глаза, и тогда он испытал бы ужас. Или отчаяние. Но «порошок последнего крика» не мог врать — перед смертью Берислав был абсолютно спокоен. Во всяком случае, никакого страха.