Восход над деревом гинкго - Елена Кондрацкая

больше прежнего. Что такое? Разве ещё не рано? Или, может, показалось? Внутри толкнулись снова, и у Мико от страха задрожали ноги. Она не понимала толком, что именно её испугало. Запоздалое осознание реальности происходящего лавиной обрушилось на голову: она носит в себе ребёнка! Живого, демоны Бездны, ребёнка! Дышать стало тяжело, сердце забилось громче и быстрее, заглушая мысли, и Мико пришлось привалиться к стене, чтобы не упасть. Не то чтобы она раньше не осознавала… нет, демоны Бездны, не осознавала! Мысль о ребёнке была вторичной, тихой, ненастоящей, она существовала в том идеальном мире Мико, который она воображала себе, когда отвлекалась от войны, от беспокойства о Райдэне и от повседневных забот в Небесном городе. Ребёнок существовал там, где они с Райдэном были счастливы, он обитал в их будущем доме и гулял по их заново разросшемуся саду, но в реальности… в реальности Мико старалась о нём не думать.

Из оцепенения Мико вывел заскрежетавший клешнями краб, осмелевший достаточно, чтобы подобраться ближе. Она вздрогнула, стряхнула ступор и подхватила с земли черепа, которые оставил Ицуки. Постучала ими перед крабом, и он снова отпрянул, недовольно вскинув клешни. Но зато другой краб, наоборот, сделал несколько шагов навстречу. Кажется, голод постепенно брал верх над испугом. Краб подошёл ещё ближе, Мико застучала громче. Краб остановился, но не отступил. Его сородичи тоже набрались храбрости и начали огибать Мико по дуге.

Поняв, что черепа больше не пугают чудищ, Мико швырнула их в ближайшего краба и выхватила меч.

– То гигантские пауки, то скорпионы, змеи, теперь крабы, – пробормотала она себе под нос. – Водились бы у нас такие крабы, мы бы голода не знали. Если бы выжили.

Краб потянулся клешнёй к Кёко, но тут же получил по ней лезвием. Когда клинок отскочил, не навредив ему, Мико даже не удивилась. Придётся искать слабое место. Глаза? Рот? Сочленения лап? Только вот как туда дотянуться? Крабье кольцо сжималось – они совсем перестали бояться. Мико размахивала вокруг себя мечом как палкой, чтобы хоть как-то держать их на расстоянии.

– Ицуки, – позвала она тихо, но никто не ответил. И куда он сбежал?! Вдалеке слышались шаги скелета-стражника.

Клешня сомкнулась над головой Мико – она чудом успела присесть. А потом воздух расколол вопль Кёко. Она пришла в себя, но краб, схватив её за штанину, поволок к себе. Мико подскочила к ней и с размаху отсекла ткань. Краб разочарованно зашевелил челюстями, а Кёко вскочила на ноги и отбежала в сторону.

– Ты мне чуть ногу не отрезала! – завопила она.

– Тише! А то…

Договорить Мико не успела, земля под ногами затряслась под весом стража, который стремительно приближался к ним, распинывая и кроша кости своих собратьев. Мико дрожащими руками загнала меч обратно в ножны, и они с Кёко, переглянувшись, бросились бежать. Крабы кинулись врассыпную.

– Я перекинусь! – крикнула Кёко, перекрикивая грохот шагов. – А ты забирайся мне на спину!

– Что? Нет! Я не удержусь!

– Ты уж постарайся! На двух ногах мы от него не убежим!

Кёко оттолкнулась от земли и в прыжке обратилась в волчицу, едва ли не больше крабов. Вспыхнули два огненных хвоста, освещая зловещий полумрак кладбища. Страж взревел – прекрасно, теперь они стали настоящей, очень яркой мишенью. Но менять план было некогда, и Мико вскочила на спину волчице, изо всех сил вцепившись в шерсть на загривке. Когда Кёко рванула с места, пришлось крепче обхватить коленями её бока, чтобы не упасть.

Она мчалась вперёд, ловко лавируя между костей, прижимала уши к голове и ловила носом запахи. Огромный череп ударился о землю, поднимая грохот и разбрасывая другие останки, – страж начал метать в беглецов снаряды. Кёко ловко увернулась, запрыгнула на упавший череп, с него – на другую кость, выше, царапая когтями бугристую поверхность, взбежала по изогнутому ребру и выпрыгнула наружу из пропасти – на узкий уступ, по которому они шли до того, как провалились вниз.

Мико наконец увидела стража: он медленно поворачивался в их сторону, замахиваясь костлявой лапой, сжимавшей ещё один череп. Ицуки нигде видно не было. Кёко ускорилась, направляясь к высокой платформе, скрывавшей выход из пещеры. Минуя ступени, она прыгнула. Но не рассчитала своих сил. Зацепилась за край платформы и, заскулив, заскользила вниз. Мико закричала, опрокинувшись назад и не сумев удержаться на её спине.

Костлявая лапа перехватила их в полёте и, чудом не переломив им позвоночники, зажала в ладони. Но – Мико оглянулась – обезьяна же была далеко… Их две?! Почему их две?!

Один скелет стоял прямо у платформы, второй – подбирался к нему, явно настроенный на драку. Мико в ужасе посмотрела на того, что держал её и скулящую Кёко. Скелет заревел, демонстрируя противнику клыки. Вернее, один клык – второй был обломан почти у самого корня. Это что – та самая белая обезьяна, у которой Мико забрала кость?

Две обезьяны столкнулись, оглушительно загремев костями. Лапа, удерживающая Мико и Кёко, взметнулась ввысь, и белая обезьяна налетела спиной на платформу. Загремели камни – платформа обрушилась. Ещё один удар. Белая обезьяна увернулась, но кулак второй обезьяны угодил в стену, спровоцировав новый обвал, – выход из пещеры завалило, отрезая единственный путь к спасению. Мико накрыла голову руками и зажмурилась, спасаясь от пыли и камнепада.

Белая обезьяна с размаху ударила противника по макушке. Тот в ответ схватил её за рёбра и с треском вырвал два из них из грудной клетки. Белая обезьяна налетела на врага, прошибая его плечом, повалила на землю. Лапа разжалась, выпуская Мико и Кёко, удивительно осторожно для такого большого существа – и обезьяны снова сцепились, разрывая друг друга на части.

К Мико подскочил непонятно откуда взявшийся Ицуки, дёрнул за руку, помогая подняться, торопливо жестами показал что-то Кёко. Волчица, проследив за его руками, решительно кивнула, Ицуки ловко взобрался ей на спину и втащил за собой Мико.

Обезьяны ревели, продолжая ожесточённую схватку, а Кёко со всех ног неслась прочь, туда, куда указывал Ицуки. Кёко предупредительно гавкнула, и Ицуки пригнулся, Мико едва успела сделать то же самое, перед тем как они ворвались в узкую расщелину. Послышался плеск – Кёко наступила в лужу и замедлилась. В расщелине было темно – никаких кристаллов. Светились только огненные хвосты, немного освещая путь, но больше – бросая густые тени ровно туда, куда они шли. Кёко замедлилась и принюхалась. Зарычала, поднимая хвост выше, чтобы осветить полчища крабов у них на пути.

Эти были меньше своих собратьев – размером со среднюю собаку. Испугались огня и